Игра в бессмертие (СИ) - Потёмкин Сергей

И ещё: ведь мозг при копировании не разрушается… Кэсс погибла в ДТП, но не во время копирования. А раз так, то ситуация с двумя Кэсс теоретически возможна. Да что там с двумя: три, четыре, пять… десять Кэсс могут существовать одновременно! Как и десять разных версий меня. И пусть девять из них не смогут покинуть ВИРТУС, это ещё не значит, что они не будут мной. Если уж на то пошло, то что такое «я»? Мои воспоминания? Мои чувства и восприятие мира? Мои реакции? Но память, характер и мировосприятие, которые я считаю своими, стали бы присущи и моим клонам — так кто посмел бы утверждать, что настоящими им не быть? Люди верующие мне возразят — мол, у клонов нет души… А если её нет и у меня самого?

С другой стороны (нить заумных размышлений упорно тянулась, хотя мне уже хотелось её оборвать) можно вспомнить умных неписей вроде Цолфи: создав энписи с таким интеллектом, Кнежик возвела базис для имитации сознания человека. Но тогда возможно ли, что новая Кэсс неотличима от тех же неписей?..

И вот тут я решительно сказал себе «стоп».

Кэсс — это Кэсс.

Её внешность — это её внешность, а не плод фантазии программистов. Её мысли — это мысли Кэсс Рябовой. Её чувства — настоящие… Настоящая боль, настоящий страх. Настоящее желание жить.

Кэсс настоящая — и точка.

Свой гонорар, на который даже в Москве можно прожить четыре месяца, а если сильно экономить, то и все восемь, Затворник отработал за пять часов.

За это время я успел выйти в реал, поужинать и привести себя в порядок. Заодно проверил почту и эсэмэски. И там и там было уведомление: комиссия по ролевой этике возобновила действие моей менторской лицензии. Николай, он же Спайк, чьи статы я обрушил накануне (а теперь уже казалось, что с тех пор прошла вечность), отозвал свою жалобу.

Обрадованный этой вестью, насытившийся макаронами по–флотски и взбодрённый контрастным душем, я вернулся в гейм–кресло.

— ВИРТУС-вход!

В ВИРТУС-меню меня ждали не только двери, но и конверт, мерцавший в метре над полом: письмо от Затворника, присланное через анонимный сервер. Естественно, зашифрованное: общаться без шифра Затворник бы не рискнул. Из письма следовало, что всё готово — охраняемый каньон смиренно ждёт нашего с Кэсс визита; мы можем спокойно туда спуститься, а геймеры и энписи нас не то что не увидят — даже касания не ощутят, если мы вдруг кого–то из них толкнём. Кэсс и я будем призраками… Виртуальными фантомами, сквозь которых можно пройти.

Через полчаса мы уже были в «Адреуме».

Из выбиралки мы вышли прямиком к вышке, где за семь часов до этого говорили с часовым (точнее — чуть в стороне, где находился аналог респа: нам в этом смысле повезло — ведь не будь здесь точки для входа в игру, пришлось бы вновь ехать в Шелфулд). Кэсс первым делом окинула себя взглядом:

— А нас точно не увидят? Я‑то и себя вижу, и вас…

— Не увидят, не сомневайтесь, — заверил её я. — Кстати, и не услышат.

К знакомой станции как раз подошёл поезд. Я свистнул сошедшим с него пассажирам, но реакции не последовало.

Сложив рупором ладони, я прокричал:

— Набираю отряд нубов! Платить буду миллион!

Никто даже не обернулся.

— Видите? — сказал я. — Для них нас нет.

Кэсс неуверенно кивнула. Ей сложно было взять в толк, что законы ВИРТУСа так легко нарушить. А всего–то и надо, что один хакер и боящийся разоблачения извращенец…

Впрочем, мы подстраховались и своих аватаров одели в военную форму: мундир, брюки, фуражка. Всё тёмно–синее, как на охраняющих каньон энписи. Правда, там полно и геймеров, а те одеты как попало (носить форму с них не требуют), но ведь и неписей хватает… Так что, если нас увидят, мы затеряемся в толпе.

На всякий случай я напомнил:

— Не вздумайте открыть ВИРТУС-меню: если это сделать, то…

— …то админы засекут наше присутствие, — перебила Кэсс. — Вы это уже говорили.

— О подобных вещах, — терпеливо сказал я, — лучше пять раз напомнить, чем потом один раз потерять аватара. Единственное, что можно открыть — это инвентарь. Приват–зона, меню и Убежище под запретом.

Кэсс хмуро кивнула.

Невозможность выйти в меню означала, что пока действует программа Затворника (а она действует четыре часа), мы будем торчать в «Адреуме». Отыскав бинокль, нам придётся покинуть каньон и затаиться.

Правда, с учётом способностей Кэсс всё выглядело проще: она могла бы взять бинокль, вложить его в инвентарь — и сменить аватара; её нынешний аватар попал бы в Убежище, а бинокль, будучи в его слотах, покинул бы каньон навсегда. Но быстрой смене аватара мешал недавний приступ: из–за него к этому трюку Кэсс теперь сможет прибегнуть лишь завтра. А до завтра тянуть нельзя — ведь есть Взломщик… И его новый ход не заставит себя ждать.

Так что вариант был один: быстро и тихо присвоив бинокль, вернуться сюда же, сесть на поезд и, доехав зайцами до Стимкастера, найти безлюдный парк или сквер.

Открыв инвентарь, я взял тёмные очки. Утром в «Адреуме» было пасмурно, но теперь тучи разошлись, а солнце не успело сползти за горы.

Вскоре мы вышли на грунтовку, где паровые грузовозы, курсировавшие между каньоном и Шелфулдом, оставили две колеи. Пейзаж тут был мрачным, как и у станции: каменистая почва, низкий кустарник. Пройти надо было километра четыре, но уже довольно скоро, преодолев полпути, мы увидели столбы дыма — призрачно–серые, едва заметные: это дымили полевые кухни (солдат–неписей ведь надо чем–то кормить). Ещё минут через пятнадцать с невысокого холма стала видна стоящая вдалеке бронетехника и армейские палатки, расставленные, как мне показалось, хаотично и в спешке; в ВИРТУСе военный лагерь иногда похож на кемпинг. Видно, среди Легионеров не нашлось никого, кто был знаком с военным делом.

Само собой, я счёл это удачей.

На очередном холме, когда уже стали слышны голоса, я вновь открыл инвентарь и из слотов с экипировкой достал вещмешок. Затем открыл слоты с оружием.

— А это ещё зачем? — удивилась Кэсс, когда я стал складывать в мешок мины: очень осторожно, по одной на секцию. Мины были круглыми, похожими на плоскую банку с гуталином (вероятно, геймдизайнеры использовали форму настоящих противопехотных фугасных мин).

— Для подстраховки, — бросил я.

— Так нас же тут как бы нет, — Кэсс всё больше удивлялась, — значит, и оружия нашего нет. Если кто–то наступит на мину, она не взорвётся.

— Верно, — подтвердил я. — Но вдруг программа Затворника перестанет действовать?

— Думаете, это возможно?

— Кто знает… — я ушёл от прямого ответа. — Просто не хочу, чтобы нас застали врасплох.

В ту минуту я вновь думал о Взломщике: если он в курсе, что мы явимся за биноклем — а он явно этого ждёт — то мог как–то подготовиться. Значит, и нам надо быть начеку.

Напоследок я взял револьвер и кинжал. Прицепил к ремню ножны и кобуру — и лишь после этого закрыл инвентарь.

Минут через двадцать мы уже шли между рядами палаток, обходя солдат–неписей и разодетых «по–стимпанковски» игроков; хоть Затворник и уверял, что их можно пройти насквозь, проверять это не хотелось. Впрочем, они нас и правда не замечали — даже в нашу сторону не смотрели… А если смотрели, то сквозь нас.

Задержавшись у полевой кухни (судя по запаху, варилось что–то гороховое), я снял вещмешок, извлёк мину и, положив её на землю, выдернул чеку. Хлопотавший рядом повар тут же на неё наступил. Я вздрогнул, но взрыва не последовало. А вот если наше жульничество раскроют админы, а затем сделают нас видимыми, ужин у вояк будет незабываемым…

— Приятного аппетита, — пожелал я. Иногда в кайф побыть злодеем…

Второй заряд я положил у одной из восьми «лап» бронированного «тарантула», оснащённого малокалиберной пушкой. Ещё метров через десять оказал ту же любезность его «собрату» и играющим в карты нубам. Один взрыв — и уже начатая ими прокачка пойдёт псу под хвост.