«На суше и на море» - 65. Фантастика - Герман Чижевский

— Вот святотатец, — сказал он, указывая на Кагабу, — которого боги отдали нам в руки. Зная, какие ценности погребены в усыпальнице покойного фараона, он ночью, как вор, проник в гробницу, чтобы похитить их. Он осквернил останки фараона, который безгранично доверял ему, считая своим лучшим другом. Покойный владыка Египта возвысил его, возведя в сан царедворца. Так вот какова его благодарность! Показаний выследивших его жрецов совершенно достаточно, чтобы уличить в преступлении. В эбеновом ларце, который он хотел похитить, хранилось самое ценное сокровище усыпальницы.

Но вина обвиняемого не только в этом. Он вел тайные переговоры с хеттами, подготовляя их вооруженное вторжение в Египет. Только бессмертные боги могут указать нам то наказание, которое он заслужил.

— Ложь! Гнусная ложь все, что ты говоришь! — воскликнул Кагабу, вырываясь из рук схвативших его стражников. — Только такой негодяй, как ты, мог… — ему не дали закончить, заткнув платком рот.

— За все свои преступления, — продолжал Кенамон, — он ответит перед всемогущим богом Амоном-Ра. Я все сказал. Уведите виновного и приготовьте его к позорной смерти.

По юроду поползли слухи о том, что хетты вероломно напали на страну, чтобы захватить плодородную долину Нила. Верховный Совет жрецов послал на север отборные войска под командованием храброго полководца Хоремкеба, предложив Эйе стать соправителем юной царицы, пока она не станет совершеннолетней.

Погасли в домах огни, умолк уличный шум, не доносились из сада птичьи голоса. Все уснуло. Наступила ночь.

Анхесенпаамон собиралась ложиться, когда ей доложили о приходе Эйе.

Не успела она ответить, что в столь поздний час не может его принять, как дверь ее спальни распахнулась и на пороге появился Эйе.

Испуганно глядела на сановника юная царица, предчувствуя недоброе.

— У меня к тебе срочное дело, царица, — сказал он, делая присутствующим знак удалиться.

— Что случилось, Эйе?

— Мне стало известно, госпожа, о тех двух письмах, что ты послала с гонцами хеттскому царю.

Анхесенпаамон побледнела.

— Как главный везир, я захватил в плен хеттского царевича, осмелившегося с войсками переступить границу нашего государства.

Царица пошатнулась.

— Как твой соправитель, я предал его смерти.

Словно подкошенная, упала царица к ногам Эйе.

— Да свершится воля богов! — прошептал он, поднял молодую женщину и положил на постель. Взяв подушку, он накрыл ею лицо Анхесенпаамон. Царица встрепенулась. Эйе прижал подушку сильнее. Вздрогнуло тело Анхесенпаамон, тщетно она пыталась бороться, силы постепенно оставляли ее. Вот мелкая дрожь пробежала по телу царицы, словно трепетала птичка, пойманная в тенета. Судорожно уцепившиеся за руку великого везира пальцы медленно разжались…

— Да причислят тебя боги к своему сонму! — тихо проговорил Эйе, положив голову Анхесенпаамон на подушку, и вышел из царской опочивальни.

Носитель опахала по правую руку царя и Первый друг фараона стал единовластным правителем Египта. Но недолго длилась его власть. Совет жрецов вскоре избрал фараоном полководца Хоремхеба, с которого и началась XIX династия Нового царства.

Вместо послесловия

… В песках Ливийской пустыни, к юго-западу от Каира, где когда-то приземлилась железная птица, разросся чудесный оазис Сивах, который древние греки называли Сантарией. Высокие пальмы окружают полуразрушенный египетский храм, расписанный многочисленными фресками.

С конца XVIII династии этот храм с его оракулами стал местом паломничества. Из близких и далеких стран к этому священному месту приходили с богатыми дарами. Исторические документы повествуют о том, что вопрошать оракула приезжали царица Семирамида, прославившаяся висячими садами, которые считались одним из семи чудес света, египетский фараон, основатель XXVI династии, Псамметих I, персидский царь Кабиз, греческий полководец Александр Македонский, римский консул Катон и многие, многие другие. Писал об этом храме и греческий историк Геродот.

С проникновением христианства в Северную Африку храм перестал существовать и оазис сделался местом ссылки еретиков.

… Между Египтом и Аравией расположен залив Индийского океана, называвшийся в далекие времена Великим Зеленым морем. Сейчас оно называется Красным. Средняя глубина этого моря — около четырехсот метров, но в центральной его части есть глубокая впадина, как бы гигантская воронка. В этом месте, по свидетельству древнего манускрипта, «горящая железная птица упала в волны моря, и закипело все вокруг, и поднялся к небу большой водяной столб, и земля задрожала от сильного грома…»

Игорь Росоховатский

РАЗРУШЕННЫЕ СТУПЕНИ

Через несколько часов мы улетим отсюда, что останется в памяти о нас у этих существ — уже не животных, но еще не людей? Что мы забыли сделать для них?

Они стоят неподвижно, полукольцом. Слегка шевелят лиловыми усами-антеннами, расположенными на «головах», точнее, на треугольных возвышениях в центре туловищ. О чем они думают сейчас? Обо мне? О ракете? О себе?

Тускло отсвечивает густая жидкость в раковинах, которые существа держат в щупальцах, не расставаясь с нею ни на миг. Эта жидкость — их жизнь. Они не могут прожить и полчаса, если не отхлебнут немного из раковин.

Мне жаль их. Но это не только жалость. Они напоминают маленьких детей. Наши далекие предки когда-то были такими — в пору детства Земли. Беспомощными, безжалостными, отчаянно любопытными. Что влечет их от скрытых в недрах планеты озер с жизненосной жидкостью через извилистые пещеры на поверхность? Может быть, в пещерах иссякли радиоактивные источники, а они не могут обходиться без света? Со дна озер достают они раковины. Тот, кто лучше ныряет, добывает раковину побольше. Значит, он может дольше оставаться на поверхности. Если бы не это, они бы сдружились, им было бы легче выжить. Они и так держатся группами, когда возвращаются к озерам через завалы в пещерах, где их на каждом шагу подстерегают опасности. Но когда в раковинах есть жидкость, они боятся друг друга. А потом снова объединяют усилия для защиты от враждебной природы.

«Они становятся разумными», — сказал наш командир Влад, и его слова прозвучали как резолюция. Он всегда говорит так: мало, медленно и весомо. Я часто спорю с ним, и он всегда оказывается прав. Это меня бесит, заставляет спорить без надежды на успех. Другие улыбаются, даже Ася. А Влад молчит, чтобы потом одной фразой опровергнуть все мои доводы. Тошнотворная правота невозмутимо стоит за ним, как тень. Неужели он ни разу не ошибется?