Фабрика гроз - Эльвира Барякина

— То есть ты предоставляешь мне полную свободу слова?

— Да.

— И я могу заявить в эфире, что Стольников — грубый и глупый хам?! Тебе не кажется, что тем самым ты пилишь сук, на котором сидишь? Я знаю, ты же возглавляешь его предвыборную кампанию…

Вошла Снежана с кофейником и чашками на подносе и тут же исчезла. Кристина выжидающе поглядела на Пименова.

— Начнем с того, что я не верю в выборы, — прихлебывая кофе, произнес Боря. — Кто бы что ни говорил, губернатором станет тот, у кого лучше реклама. Кандидат — это тот же товар, который надо спихнуть населению.

— А как же свободное волеизъявление народа? — удивилась Кристина.

— Свободное волеизъявление — чушь собачья! — презрительно фыркнул Пименов. — Можно подумать, что наши избиратели хоть что-нибудь понимают в политике! Да 999 человек из тысячи не смыслят в управлении государством ни уха, ни рыла! Как они могут избрать толкового губернатора, если они даже не знают, чем конкретно он должен заниматься?!

Пименов придвинулся к Кристине и заглянул ей прямо в глаза.

— Вот смотри… Ты возьмешься нанимать на работу главного бухгалтера при условии, что ты вообще ничего не понимаешь в бухгалтерии? Нет! Потому что даже если он начнет тебе объяснять, какой он крутой, ты все равно не разберешься в его аргументах. А мы беремся назначать губернатора, а сами руководствуемся единственным принципом: авось хоть этот будет нормальным!

Кристина не могла не согласиться с Пименовым, но отчего-то ей хотелось поспорить.

— Ну, к примеру, не все директора разбираются в бухгалтерии, и, тем не менее, нанимают бухгалтеров…

— Ага! — страстно кивнул Боря. — Вот потому-то у нас такие бездарные бухгалтера и пробиваются наверх. Потом посмотришь их отчетность и за голову хватаешься. Хороший директор — это только знающий директор! Директор, который разбирается в своем производстве до самого мельчайшего винтика. А если он не разбирается, то нечего ему в директорах и делать!

Сто лет назад люди были гораздо умней: для того, чтобы участвовать в выборах, человек должен был обладать кое-каким капиталом, а, значит, хоть какими-никакими мозгами, культурой и способностью держаться на плаву. Нет, нам срочно потребовалось ввести всеобщее избирательное право! И что мы получили в результате? Какая-нибудь тетя Мотя наслушается того бреда, что ей несут по телевизору, и начинает судить: Василий Иванович, пожалуй, хороший человек, а Михаил Борисович, пожалуй, дурак… Ты же сама знаешь, что практически весь поток информации, получаемый рядовыми гражданами о наших кандидатах, не соответствует действительности.

Пименов сидел, сложив руки на груди, и насмешливо поглядывал на Кристину. Она молчала, не зная, что сказать. В словах Бори звучала откровенная крамола: как он может быть против всеобщего избирательного права?!

— Слушай, Борь, — наконец произнесла Кристина, — а почему же тогда ты вообще участвуешь в выборах, если считаешь все это полной ерундой?

Пименов широко улыбнулся.

— Потому что у меня есть свои кровные интересы. Один губернатор мне выгоден, другой — нет. И если современное положение дел разрешает мне управлять выборами, так неужели я откажусь?

— Ты уверен, что ты ими управляешь? — иронично спросила Кристина.

— Безусловно. Губернатором станет мой кандидат, и никак иначе. У меня есть соответствующие рычаги давления. А исходя из всего вышеперечисленного, мне совершенно без разницы, о чем будет твоя передача.

— По-моему, ты ужасный циник. А как же счастье народа, возрождение России?

— Как-как… Может, именно потому я и хочу провернуть этот проект со свободным вещанием?

— Я тебе не верю! — засмеялась Кристина. — Ты не похож на благодетеля.

— Ну, тебе видней! — отозвался он, пряча в бороде улыбку. — Но, положа руку на сердце, не все ли тебе равно, что мною движет? Я делаю тебе очень хорошее предложение. Ты поразмышляй над ним, а потом решишь, устраивает оно тебя или нет. Только не торопись с ответом. Скажешь, когда будешь готова.

— Так в чем состоит твое предложение? — нетерпеливо спросила Кристина.

— Штат ты набираешь сама, зарплату тоже устанавливаешь, какую считаешь нужной (ну, в земных пределах), аппаратура на «Фристайле» в твоем распоряжении, накладные расходы и бензин оплачиваются. Так что давай думай.

Пименов с явным удовольствием наблюдал, как у Кристины округлились глаза.

— Хорошо, я подумаю, — тихо отозвалась она.

— Ну, у меня все!

Боря поднялся, показывая, что разговор подошел к концу.

— Счастливо!

Кристина попрощалась и вышла в приемную. Снежана проводила ее.

— До свидания! — сухо произнесла она.

Кристина ответила ей что-то. В мыслях у нее был полный сумбур. Она шла сюда в надежде устроиться обыкновенной телеведущей… А ей по сути предложили стать директором видеоканала. Ведь это было все, о чем она мечтала!

Кристина оставила свою машину с другой стороны Большой Печерской центральной пешеходной улицы, на которой жил Пименов.

Ей хотелось верить во все то, что говорил Боря. И ей хотелось работать. Не так, как сейчас — на штаб Хоботова, и не потому, что ей очень нужны деньги. Работа должна быть такой, чтобы от нее душа пела!

Подумать только — делать свою передачу и ни перед кем не отчитываться!

Только вот как быть с Синим? Как ему объяснить, что по большому счету Кристине уже нет дела до того, кто выиграет в этих выборах? Вся ее злость на Стольникова растаяла без следа после того, когда начальник его штаба предложил ей такую отличную работу…

«Синий ничего не узнает, — успокаивала себя Кристина. — Я ему скажу, что меня наняли фристайловцы. Откуда ему будет известно, что мой телеканал принадлежит Пименову?»

Замечтавшись, она чуть было не столкнулась с каким-то человеком, спешившим ей наперерез. Кристина вскинула глаза и обомлела: перед ней стоял Ив!

От неожиданности у нее перехватило дыхание.

— Привет… Ты здесь какими судьбами?

Ив, казалось, изумился не меньше ее.

— Привет… — Он поднял солнцезащитные очки на лоб. — Да вот надо зайти в одну контору…

— А-а…

Кристина обнаружила, что не помнит ни слова из того, что так хотела сказать Иву. Ведь еще сегодня ночью она лежала без сна и придумывала, как они встретятся, как она скажет ему… Что? В любом случае, сейчас эти фразы уже не имели никакого смысла.

Ив взглянул на часы.

— Меня ждут…

Она потерянно кивнула. Он уходит!

— Если ты ненадолго, то я могу тебя подождать.

Пусть Ив считает ее навязчивой, пусть думает все, что ему будет угодно, но она не могла его отпустить! Пусть лучше ей станет окончательно ясно, что она не нужна ему…

Кристина смотрела Иву в глаза, ожидая увидеть в них свой приговор.

— Мне потребуется где-то полчаса, — ответил он неуверенно.

— Ну, полчаса — не время, — отозвалась она. — У меня как раз обеденный перерыв…

И тут его лицо озарилось прежней, ни с чем не сравнимой улыбкой. Ив сжал ее локоть.

— Заметано. Через полчаса буду.

… Счастливая и гордая, Кристина смотрела ему вслед. Ох, она и не подозревала, что способна на такие отважные поступки! Она сама пригласила его!!!

Переведя дух, Кристина опустилась на стоявшую поблизости скамейку. Все мысли о работе отошли на задний план: ее любовь ширилась и заливала собою весь белый свет… Мимо шли прохожие, разговаривали, пили свое пиво, а Кристина сидела, раскинув руки по спинке скамейки, и подставляла лицо прохладному ветерку. Сегодня был отличный день! Может быть, даже самый лучший день в ее жизни.

Солнце припекало, несмотря на черные тучки, клубящиеся над крышами домов. Рядом хлопотали над недоеденной булкой воробьи.

До возвращения Ива оставалось еще долгих двадцать четыре минуты. Кристина достала из сумки сотовый и набрала Синего. Как бы там ни было, вопрос с переходом на «Фристайл» нельзя было откладывать в долгий ящик.

— Привет! Как дела? — прощебетала она нарочито весело. — Как поживает Караваев?

— Нормально, — отозвался Синий. — Завтра даем убойные статьи во всех газетах насчет твоего аудиторского заключения.

— А почему не на телике?! — удивилась Кристина. — Телик был бы гораздо эффективнее!

— Ха, на телике! Размечталась! Алтаев натравил на нашу телекомпанию антимонопольный комитет. И между ними состоялся весьма нелицеприятный разговор: либо наши не будут выпускать в эфир выборные материалы, либо антимонопольщики привлекут их за нарушение закона о рекламе. В результате у нас больше нет дружественного телевидения.

— Черт!

Кристину аж зло взяло. Хоть она и решила для себя, что ее выборная эпопея подошла к концу, ей все равно было досадно, что «враги» опять сумели напакостить «нашим».

— Ладно, — сказала она, — газеты это тоже хорошо.