Аlexandr - Максим Бобух

Такого человека я не мог не пригласить на презентацию ДальСвязи. Первым сообщением, ушедшим в Москву было: 'Как погода тчк Александр тчк'. Через пятнадцать минут ожидания пришел ответ. Когда его зачитывал связист, в зале установилась абсолютная тишина. 'Мороз и солнце зпт день чудесный тчк Берия тчк'. Это вызвало бурю радости у присутствовавших.

Тут пришло еще одно сообщение. 'князь Долгорукий ждет на праздники тчк Берия тчк'. Я дал ответ. 'Буду к дню рождения тчк Александр тчк'.

До отъезда оставалась неделя, которую я посвятил своей жене. Точнее подготовке к визиту к Московскому Наместнику. Мы покупали подарки и гостинцы, шили новые наряды Луизе и фрейлинам. А между тем моя ДальСвязь уже начала приносить прибыль. Станцию оккупировали молодые дворяне и барышни, и слали сообщения невидимым получателям. Появилась мода на знакомство через телеграф. Стоимость одного знака была не маленькой - одна копейка, но счет уже шел на тысячи рублей. Купцы не отставали от молодежи, преследуя цель выгоды. Чувствую, скоро придется прокладывать дополнительные линии, как это сделали между Тулой и Москвой, причем на деньги местных купцов, получивших право на половину выгоды. Проведение телеграфа до Санкт-Петербурга также оплачивали купцы, которые уже смекнули о возможных выгодах. Они бы с радостью и остальные линии освоили, но не было необходимого оборудования и материалов. А для их производства не хватало людей, мы впитали почти весь запас ремесленников из Тулы и Нижнего Новгорода. Сейчас активно сманивали людей из уездов и деревень, в первую очередь из черносошных крестьян, имевших некоторую свободу.

В Москву мы отправились первого числа зимы. Санный поезд из десяти повозок быстро шел по укатанному снегу. Через шесть дней, как я и рассчитывал, мы уже были в Москве, где в кремлевском дворце нас принимал князь Долгорукий. Там же во дворце в это время обитали и Берия, Де Бри и Кулибин. После теплой встречи был запланирован торжественный прием, на котором присутствовало высшее дворянство Москвы. К моему сожалению княгини Трубецкой не было, она уехала в Петербург. Что ж, будет меньше поводов для ревности. Оттянуться в волю не дал Берия, предупредив о насыщенной программе на следующий день. Пришлось себя сдерживать и ограничивать. Но я успел за это время выиграть в покер семь тысяч рублей. В свой прошлый приезд я научил нескольких местных дворян этой чудесной игре, и теперь имелось множество желающих сразиться с будущим императором. Развить успех мне не дала Луиза, утащившая меня на танцы, точнее на танец.

- Darling, j'espere que vous n'etes pas trop perturbe par l'absence de la princesseTroubetzkoy? (Милый, я надеюсь, ты не сильно расстроен отсутствием княжны Трубецкой) - спросила меня Луиза.

От неожиданности я чуть сбился с ритма, но ответил на автомате.

- Mais est-il? (А должен?)

- Мне показалось, что в прошлый приезд вы хорошо общались.

- Княжна оказалась хорошим собеседником.

- Надеюсь ты меня с ней познакомишь, и впредь мы будем общаться вместе.

- Конечно, любимая.

Твою мать! Да моя маленькая Луиза все знает. Нужно срочно озадачить свою суженную будущей беременностью. Все время нашего общения, я пытался всячески избежать этого, действуя по инерции от прошлого мира. В той жизни, дети не входили в мои жизненные приоритеты. И вообще, я считал беременность в этом возрасте не самым лучшим исходом в отношениях. Но здесь, точнее сейчас, в это время, беременность в шестнадцать лет была обычным, рядовым явлением. Как я сам помнил из истории, у Александра и Элизы, детей не было. Две девочки, которых родила Луиза, и умершие в младенчестве, были со стороны. Сам император, по слухам на стороне сделал аж одиннадцать детей. Изменим историю, сделаем своих детей.

Утро началось стандартной русской гимнастикой, которую несмотря на всю свою природную лень, я не пропускал. Она позволяла поддерживать себя в хорошей физической форме. И хоть в России был не принят культ тела, я добивался от себя определенных результатов. Строгое ограничение себя в еде, правда только в количестве, и совсем немного в качестве, позволили существенно сократить жировую массу тела. Мышцы, не имеющие титанических размеров, тем не менее были вполне рельефными, на животе имелись необходимые кубики, узкая талия, которой я не позволял расползтись, гармонично контрастировала с плечами, раздавшимися в последние полтора года. Рельефные мышцы на руках свели с ума мою красавицу Екатерину Трубецкую, и продолжали сводить мою жену. Движения мои приобрели грацию крадущегося тигра, как говорил мне Чеботарев. В этом мне сильно помогли уроки танцев от француза Луи Пети, и уроки фехтования от испанца Роберто Родригеза, мастера дестрезы. Это испанское искусство фехтования, во многом напоминает танцы, так как большой упор делается на работу ногами во время поединка. Занятия же танцами, помогают в плавности движения. После каждого занятия у горячего испанца, мои ноги гудели как после шестидесяти километрового перехода. Но после этих занятий я стал выигрывать четыре поединка из пяти у лучшего из моих гвардейцев, Андрея Вышнегородского.

После умывания, мы с женой проследовали в обеденный зал. Там уже нас ждали супруги Долгоруковы, Берия, Де Бри, Аракчеев. Завтрак начался молча, и только после утоления первого аппетита пошли разговоры.

- Слышали, кого назначили командующим на Кавказ для борьбы с персами? - спросил князь Долгоруков, и, не дожидаясь ответа, сказал, - Зубова Валериана. Никак по протекции Платона Александровича.

- Я тоже так думаю. Слышал, что Зубов составил проект по завоеванию Передней Азии, чуть ли не до Тибетских гор. Самое главное, он смог убедить в этом мою бабушку, - ответил я.

Вообще эта затея в нашей истории не увенчалась успехом. По смерти императрицы, Павел велел прекратить военный действия, в связи с огромными расходами. Естественно, большая часть этих расходов оседала в карманах графов Зубовых, что не могло понравиться новому императору.

- Думаете это невозможно? - спросил князь.

- Напротив. Вполне по силам, даже Валериану Александровичу. Но вот удержать эти территории мы не сможем. Продержимся там лет двадцать, не больше. К тому же сама компания будет крайне затратной. А у нас и так неосвоенных территорий на востоке столько, что еще и нашим внукам хватит.

- Право слово, я с вами согласен. Но почему вы не сказали это императрице?

- Во-первых, мне кажется, ей уже об этом говорили. И если она не прислушалась к ним, то это означает, что планы Зубова совпадают с какими то задумками самой императрис. Во-вторых, мы должны исполнить союзнические обязательства по отношению к Кахетии. Это позволит нам расширить границы империи. Ну, и в-третьих, когда мы прогоним персов с Кавказа, можно будет указать на нецелевые расходования средств, и прекратить компанию, вытребовав с Ага-Магомет-Хана хорошую контрибуцию и ряд политических и экономических условий.

- Дай бог, чтобы все было так, как вы сказали.

- Все будет, Петр Петрович, все будет.

После завтрака, по приглашению Берии, мы поехали за город. Мы - это сам Берия, Аракчеев, Кулибин и восемь казаков личного эскорта Лаврентия Павловича, которые, как он сам говорил, должны будут составить основу для силовой группировки нарождающейся службы безопасности. Мы ехали по Нижегородскому тракту примерно верст десять, затем свернули на север, и там по небольшой тропинке еще весть пять.

- И куда же ты нас ведешь, Сусанин, - спросил я.

- Это сюрприз. Вам понравиться. Скоро уже будем, за тем холмом поляна будет, нам туда и надо.

За холмом и вправду открылось большое поле, на котором изредка виднелись одинокие деревья. А возле тропы стояло несколько шатров и палаток. До нас донесся запах костра и еды. Нас уже встречали. Выпив горячего чая, я не утерпел и потребовал показать то, ради чего нас сюда позвали. Еда может подождать.

- Пойдемте за мной, - позвал нас седой артиллерийский капитан. Я вспомнил его. Он воевал со мной во время Польского похода, и я назначил его помощником Кулибина в артиллерийском отделе.

Мы прошли на край палаточного лагеря, где нашему взору открылись... что-то открылось, закрытое в холщевой тканью. Помощники капитана быстро сдернули накидки и под ними оказались две пушки. Первая, которая поменьше, покоилась на тяжелом деревянном лафете, напоминала сорока семи миллиметровую пушку Гочкиса 1885 года. Вторая, на колесном лафете с сошником, была копией восьмидесяти миллиметровой легкой пушки Круппа, 1877 года.

- Это то, о чем я подумал? - не впопад спросил я.

Мои спутники удивленно посмотрели на меня, но ничего не сказали, начальник все-таки. И только Берия понял, о чем я говорю.

- Это новое слово в артиллерии, - начал капитан. - Это 47 миллиметровая корабельная пушка.

Он указал на пушку Гочкиса.

- Не смотря на более маленький калибр, способна послать снаряд по прямой наводке до 15 кабельтовых, или по навесной до двадцати пяти. То есть, до пяти верст. Вторая, полевое орудие. Калибр восемьдесят семь миллиметров, дальность по настильной траектории до шести верст. Скорострельность у первой пятнадцать выстрелов в минуту, у второй восемь.