Моё грозовое небо (СИ) - Джэки Иоки

– Мам, ну хватит плакать, – рассмеялась Эшли, нежно вытирая мокрые дорожки на щеках матери. – Мы приедем на День благодарения. А потом на Рождество. И на Пасху.

Обе семьи, давно уже ставшие одной, стояли на лужайке дома Коллинзов, провожая Эшли и Даниэля в Колорадо-Спрингс, и Алисия не могла сдержать слёз, уже в третий раз обнимая их обоих.

– Просто я уже безумно скучаю по вам.

– Алисия, перестань. Когда-то же это должно было случиться, – пробурчал Крис, ставя в багажник чёрного Мустанга последнюю коробку с вещами дочери, но и он выглядел расстроенным. – Будьте аккуратны. Оба, – он заключил Эшли в объятия и окинул Даниэля своим самым строгим взглядом. – И без глупостей там. Головой за неё отвечаешь.

– Есть, сэр, – тот отсалютовал ему, пытаясь сдержать улыбку, и Коллинз закатил глаза, обнимая и его.

– Шалопай.

Пока Алекс прощался с Эшли, Даниэль присел на корточки перед младшей сестрой, которая всё время покусывала нижнюю губу, чтобы не расплакаться, и нежно подёргал её за две рыжие косы. С ней расставаться было сложнее всего.

– Я буду звонить тебе, веснушка. Хоть каждый день, хочешь?

Мишель на мгновение задумалась, а потом шмыгнула носом:

– Раз в два дня.

– Хорошо, – Даниэль улыбнулся, зная, что она расстроена его отъездом и таким образом пытается скрыть, насколько будет скучать по нему. – Но ты будешь рассказывать мне всё-всё, что с тобой происходило.

– Ладно.

Он подставил щёку для поцелуя, и Мишель коснулась её губами. А потом порывисто повисла на его шее, заставляя Даниэля улыбнуться ещё шире. Его маленькая сестрёнка. Вредная, зачастую бесящая его, но до безумия любимая.

– Слушайте, ну хватит уже. Им больше суток ещё ехать. Пусть проваливают, – проворчал Коллинз, когда Алисия в очередной раз прижала к себе дочь, и Даниэль выпрямился, оборачиваясь к отцу.

– Ну что, пора? – Алекс выглядел совершенно расслабленным, но Даниэль видел, что и ему это прощание даётся нелегко.

– Да, пап, пора.

Алекс немного отвёл его в сторону и положил ладони ему на плечи, заглядывая в глаза:

– Я горжусь тобой. Всегда.

– Я знаю, пап. И постараюсь тебя не подвести.

– И Жизель тоже гордилась бы.

– Папа…

– Прости, – Алекс улыбнулся, но покрасневшие глаза с головой выдавали его состояние. – Просто это так странно – прощаться с тобой. Я как будто снова отправляю тебя к Кэтрин. Только теперь ты уже взрослый и сам едешь туда, куда хочешь, – он бросил взгляд за плечо Даниэля на Эшли, которая уже забралась на пассажирское сиденье и выслушивала от матери последние наставления, облокотившись на открытое окно. – И я рад, что ты едешь не один.

– Ну, много лет назад ты сказал, что, когда я стану взрослым, то обязательно найду свою девочку. И я нашёл.

– Береги её. Изо всех сил. И сделай самой счастливой. Не когда-нибудь, а сейчас. Каждый день. Как бы сложно это ни было.

– Спасибо, пап, – Даниэль кивнул, а в груди встал ком. Этот совет, такой простой, но такой важный, значил для него очень многое, хоть и был насквозь пропитан тоской, которую Алекс тщательно от всех скрывал. И он мог только догадываться, чего тому это стоило. – Я люблю тебя.

– Как и я тебя, – тяжело выдохнув, Алекс крепко его обнял и подтолкнул к машине.

Чмокнув на прощание в макушку Мишель, которая тут же прижалась к отцу, всё-таки дав волю слезам, Даниэль уселся за руль и, заводя двигатель, посмотрел на улыбающуюся ему Эшли:

– Готова, кнопка?

– Готова, – та радостно закивала, и он нажал на газ, выезжая на дорогу. Им предстояло пересечь пять штатов, и оба, первый раз самостоятельно уезжая из дома, предвкушали не только интересную дорогу, но и новую жизнь, о которой мечтали уже очень много лет.

– Слушай, я тут подумал… – протянул Даниэль, занося в комнату в общежитии большую коробку с учебниками Эшли, пока та осматривала своё новое жильё, и поставил её на небольшой стол. – Я не хочу спать один.

– И ты предлагаешь мне ночевать с тобой и твоим соседом? – рассмеялась Эшли, оборачиваясь, но её брови тут же взлетели вверх, стоило только ей увидеть его задумчивое лицо.

– Конечно нет, – Даниэль притянул её к себе, обхватив за плечи одной рукой. – Я же работал весь этот год и почти всё откладывал. Да и здесь планировал устроиться куда-нибудь на вечер. Плюс стипендия. Мы могли бы снять небольшую квартирку за пределами кампуса и жить вместе.

– Ты… Ты сейчас это серьёзно? – Эшли поражённо захлопала глазами, смотря на него снизу вверх и не смея поверить в то, что он ей предлагал. Она больше всего на свете хотела жить с ним вдвоём. Особенно после последних недель, когда каждую ночь засыпала в его объятиях. Тем более освободившись от строгого надзора их отцов. Да и снова видеться с ним урывками казалось ей невыносимым.

– Вполне. Если ты готова терпеть меня двадцать четыре на семь.

– Да. Да-да-да!

Её глаза радостно засверкали, и Даниэль рассмеялся, целуя вздёрнутый нос.

– Тогда остальные вещи я, пожалуй, пока оставлю в машине.

– Пап, смирись уже. Мы живём вместе и точка, – твёрдо сказала Эшли, расхаживая по маленькой комнатке перед диваном, на котором сидел Даниэль, внимательно наблюдающий за ней и вслушивающийся в разговор. Его крёстный уже минут сорок орал на дочь в телефонную трубку после того, как Эшли случайно проболталась, что они не живут на кампусе. И Даниэль уже несколько раз раскрывал рот, чтобы вмешаться в разговор, когда Крис особенно повышал голос, но Эшли останавливала его лёгким взмахом руки, ясно давая понять, что эту битву она собирается выиграть сама.

– Смириться? Тебе ещё даже девятнадцати нет, а ты уже живёшь с парнем! Я смирился с тем, что вы вместе, но это уже слишком! Я завтра же приеду и заберу тебя домой!

– Нет, не приедешь, – ещё твёрже произнесла Эшли и закатила глаза. – В конце концов это просто рационально. Мы вместе ходим на учёбу, и ты можешь не беспокоиться, что со мной что-то случится по дороге. Вместе готовимся по всем предметам. Подтягиваем друг друга. Вместе…

– То же самое можно делать, и живя в общежитии! – гаркнул Крис, и Эшли вздрогнула, замирая на месте. Но тут же взяла себя в руки и устало вздохнула.

– Ладно, пап. Если ты и дальше собираешься кричать, я кладу трубку.

– Эшли, не смей!

– Люблю тебя, пап, – она скинула звонок и плюхнулась на диван, опуская голову на плечо Даниэля. Её всю потряхивало от страха. В первый раз в жизни она вот так вот разговаривала с отцом, абсолютно не представляя, где вообще нашла на это смелость, и боялась даже предположить, какими могут быть последствия. Но это нужно было сделать, иначе он так бы и считал её маленькой девочкой, за которой всё время нужно было присматривать.

– Не переживай, кнопка. Всё наладится, – Даниэль укутал её в объятия, укладывая к себе на колени, и поцеловал в щёку. – Ты умница. А Крису будет полезно наконец-то увидеть, что ты выросла.

– Лишь бы он, и правда, не примчался сюда, как и обещал.

– Не примчится. Я уверен, что Алисия и мой отец не позволят ему этого сделать и поставят мозги на место. А нам с тобой не помешает заняться тем, что, как ты сказала, рационально, пока у меня есть пару часов до работы.

Эшли проснулась совершенно разбитая. Вчера вечером они с Даниэлем поругались из-за какой-то абсолютной ерунды, о которой она сейчас даже не могла вспомнить. Сказывалось напряжение двухнедельной летней сессии. И тот, вспылив, хлопнул дверью и ушёл, не взяв с собой даже телефон.

Она проплакала практически до самого рассвета, провалившись в тревожный сон с первыми лучами взошедшего солнца, и теперь непонимающе оглядывалась, сидя в постели в своей детской пижаме, которую надевала, только когда болела.

Прямо возле кровати висел воздушный шар, а за ним ещё несколько, выстроившихся в дорожку, ведущую к двери. К каждому шару была привязана записка, и Эшли, не вставая с кровати, дотянулась до первой, разворачивая её и вчитываясь в косой мальчишеский почерк: