Великокняжеский вояж (СИ) - "shellina"

— Юлай Азналин потомственный тархан, так что ничего предосудительного и ущемляющего графское достоинство Александра не произошло. Уж не думаешь же ты, Сергей Григорьевич, что его высочеству какого-то безродного парня подсунут?

— Я вообще не думаю в этом ключе, мне достаточно того, что Саша сейчас едет не понятно куда в сомнительной компании... — как только последние слова вылетели у него изо рта, он тут же понял, что ляпнул не подумав. Прикусить бы язык вовремя, ан нет, да и весь вид Штелина, напоминающего доброго дядюшку, позволил несколько расслабиться. Вот слова и вылетели, а слово, оно, как известно, что тот воробей, если вылетит, то поймать его очень сложно.

— Вот значит, как, — протянул Штелин, откладывая в сторону бумаги. — И с каких это пор компания наследника престола стала считаться весьма сомнительной? И скажи мне, Сергей Григорьевич, ты один так думаешь, или это на вашем семейном совете постановили, и потому вы начали в пику ставить вполне разумные замечания его высочества? А может быть то, что вы не выполняете указов и еще бесконечно жалобы на все подряд на высочайшее имя пишите, это вовсе не дурость, а самое настоящее вредительство и Строгановы все как есть просто тати, вышедшие с большой дороги?

— Э-э-э, Яков Яковлевич, вы меня неправильно поняли, — они еще слишком недалеко отъехали от великокняжеского поезда, чтобы Строганов не опасался того, что Штелин сейчас велит поворачивать и нагонять карету Ушакова, которому и отдаст слишком много о себе вообразившего Строгонова, а в таком ключе никакие связи его семьи не помогут. Очень уж не любила Елизавета заговорщиков, и везде они ей виделись, чтобы не опасаться за такие слова поехать заново в Сибирь, только вот в совершенно другом качестве, а не в карете, комфорт которой мирил с другими тяготами пути.

— Ну что ты, Сергей Григорьевич, я тебя прекрасно понял, — взгляд Штелина посуровел. Он уже не напоминал доброго дядюшку, который приезжал на святки, громко хохотал, непрерывно курил трубку и перещупал всех крепостных девок, что попадались ему на глаза. Нет, на этот раз Строганов отлично видел, что перед ним действительно государственный деятель, совершенно не случайно попавший в учителя и воспитатели Великого князя. Штелин еще некоторое время молча изучал Строганова суровым взглядом, а затем снова вернулся к своим бумагам, более не обращая на Сергея Григорьевича никакого внимания. Строганов тихонько перевел дух. Вроде бы буря обошла его стороной, но впредь нужно более тщательно следить за своими речами. Все же Штелин не Ушаков, может и без последствий все пройдет, хотя сам Сергей Григорьевич со всей ясностью понимал, что на такой поворот событий не стоит сильно рассчитывать.

***

Саша Строганов сильно устал. Он не привык так долго ездить верхом, но перед своим новым приятелем, который, казалось родился верхом на лошади, не хотелось показывать слабость. Лошади шли шагом, накрапывал небольшой дождик, который зарядил с самого раннего утра медленно, но верно превращая дороги в нечто осклизлое, но пока еще не в непроходимое болото. Подул ветер, и Саша поежился, потому что ему показалось, что ветер добрался даже до костей.

Рядом прогрохотала карета, которая внезапно начала останавливаться. Шторка откинулась от окна, и на них весело посмотрел молодой совсем еще парень, который, тем не менее заробевшим мальчикам показался очень взрослым.

— Чего вы мерзнете? Айда ко мне в карету, — Саша вспомнил, что этого парня звали Андрей Иванович Лобов, и что он был приближен к Великому князю и пользовался определенным доверием Петра Федоровича. Саша посмотрел на упрямо сжавшего губы Юлая, и уже хотел было покачать головой, чтобы ответить отказом, но тут дверь кареты распахнулась, и Лобов повторил. — Давайте в карету, живо. И да, это приказ.

— А почему вы нам приказываете? — тихо проговорил Саша, поглядывая на Лобова из-под полы шляпы.

— Как это почему? Потому что могу, — Турок даже удивился такой недогадливостью мальчика. Он не сюсюкался с ними, как это делали большинство взрослых, говорил так, словно они как минимум ровесники и это подкупало детей. Переглянувшись, они синхронно вздохнули и с деланной неохотой принялись спешиваться. Рядом тут же появился свободный возница, готовый принять лошадей, чтобы перевести в заводные. Турок же выскочил из кареты, и, широко улыбнувшись, сделал приглашающий жест рукой. Убедившись, что мальчишки начали устраиваться на одном сиденье, он повернулся в сторону подъезжающему к нему Федотову. Разглядев его нахмуренное лицо, он тут же перестал улыбаться, прикрыл дверь кареты, что встревоженно спросил.

— Ну что, ты проверил?

— Да, это был барон Берхгольц, Фридрих Вильгельм на постоялом дворе в Уфе, ты не ошибся, — Турок стиснул зубы. Криббе рассказал ему, почему Петр не любит конкретно этого немца, который, похоже, затаил на него нешуточную обиду. Сам же Турок только зубами скрипнул, когда Гюнтер мрачно за кружкой пива поведал ему про инцидент по пути в Петербург, после которого Петр сумел избавиться от бывшего воспитателя. Они тогда зашли на этот постоялый двор, чтобы отдать распоряжения Неплюеву и Тевкелеву, и узнали в сидящем за столом иностранце новоявленного барона.

— Что ему тут надо-то? — процедил Турок, глядя мимо Федотова. — И ведь он винит Петра в том, что не оказался на сладком месте, практически у подножия трона. Его и Гюнтера. Словно его собственной вины тут нет, и это не он вздумал руку поднять на наследника Российского престола.

— Да что ты? — тихо ахнул Федотов. — Так ведь когда Петр Федорович только приехал, то весил как среднеупитанная кошка, не больше.

— И сдается мне, что тот же Бергхольц был одной из причин этого. Сейчас-то Велики князь очень даже хорошо выглядит, вон придворные шлюхи уже начали заглядываться. Особенно сейчас, когда он с Марией Алексеевной в ссоре. Ты, случайно не знаешь, что между ними произошло?

— Случайно знаю, — Федотов хмыкнул. Он как раз был вместе с Олсуфьевым у двери, когда секретарю тяжелой щеткой прямо в лоб прилетело. Только ему хватило ума не пытаться узнать в чем дело, когда за дверью раздались крики. — Не бери в голову, милые бранятся, только тешатся, а здесь дело такое, молодое. Сами разберутся, тем слаще примирение будет. Ты лучше скажи, ты уверен, что Бергхольц поедет за нами?

— Ну сам подумай, не просто же так эта скотина в Уфу пожаловала. Что ему там делать-то? хозяин постоялого двора сказал, что он ни с кем не встречался и ни с кем особо не общался. Смотрел на всех, словно они — мусор под ногами, а ведь там, кроме Шаимова еще и представители малого и среднего жуза появлялись. Его высочество даже хотел встретиться с ними, но передумал, сказал, что пускай сначала собственные противоречия решат, а уж потом разговоры разговаривать будем.

Они отошли от кареты, а мальчишки, сидящие внутри переглянулись и зашептались.

— Этот Бергхольц худое дело задумал, может и жизни хочет Петра Федоровича лишить, — зашептал Саша, а Юлай, нахмурившись, смотрел в сторону двери, за которой голоса уже едва различались. Подумав, он пришел к выводу, что не хочет, чтобы молодого князя убивали. Как Шаимов ему сказал, когда чуть ли не насильно в великокняжеский поезд определял, он должен смотреть во все глаза и учиться у Великого князя, потому что он дело башкирам предложил. Предложил просто так, чтобы закончить эту бесконечную резню, уносящую так много жизней с обоих сторон, тогда как каждая из этих жизней может пригодиться. А ведь мог просто выгнать их всех с исконных земель. И теперь только от здоровья и благополучия Петра зависело, смогут ли башкиры свой шанс не упустить, или так и будут за каждую пядь земли биться. Осталось только самих башкир убедить, вздыхал, когда это говорил, Шаимов. И вот теперь кто-то хочет у них этот шанс отнять.

— Я знаю, как этот немец выглядит, — тщательно выговаривая непривычные русские слова прошептал Юлай, отметив, что у его нового друга глаза загорелись. — Я смогу его узнать, если увижу.

— Тогда надо ухо востро держать, а ежели увидим этого немчуру, то проследим, и ежели узнаем, что худое он точно задумал, то сумеем предупредить Петра Федоровича... — Юлай не успел ответить, потому что дверь в карету открылась и внутрь легко запрыгнул Турок.