Трепетные птички - Лев Портной

— Ага, ну давай позвоним кому-нибудь из них? — робким голосом предложил Вовик, когда мы отобрали около десяти претенденток.

Я пожала плечами. Он по инерции кликнул очередное объявление, и появилась она.

— Вот ее! — воскликнула я с неожиданной пылкостью. — Давай пригласим эту девушку!

Мой энтузиазм воодушевил Вовика, но выбор смутил. Дело в том, что среди фотографий не было ни одной вульгарной. Девушка с интеллигентным взглядом позировала в синем жакете и длинной, облегающей юбке. Вот она сидит за письменным столом спиною к зрителям, словно фотограф застал ее врасплох, но в последний момент она успела развернуться и улыбнуться в объектив. Синяя ткань натянулась, выгодно, но будто бы невзначай подчеркнув фактурное тело. А вот камера подловила ее в тот момент, когда девушка выбиралась из «тойоты авенсис». И вновь, словно не нарочно, синяя юбка повторила завидный изгиб бедра. А вот она на мосту, синий жакет переброшен через плечо, ветер развевает роскошные черные волосы, а белая блузка прикрывает внушительные холмы.

Ни голых сисек, ни ракурсов с распахнутыми настежь дырами. Отсутствие фото в жанре «ню» насторожило Вовика. Но я не понимала его опасений. Неужели он полагал, что скрытые прелести могут кардинально отличаться от сотни грудок, кисок и попок, промелькнувших на мониторе?

Меня кидало в дрожь от одной мысли о предстоящем эксперименте. И я надеялась, что интеллигентная дама проявит необходимую чуткость и деликатность по отношению ко мне.

— Я хочу эту девушку, — решительно заявила я.

— Ага, попробуем, — смирился Вовик. — Но мы можем не дозвониться. Вдруг она уже занята.

Я поморщилась, сообразив, чем она может быть занята, и сказала:

— Тогда отложим на другой день. Я хочу, чтобы была она.

Вовик наклонился к монитору и прочитал ее имя:

— Лана.

Он хмыкнул, взял сотовый и набрал номер. Я со страхом следила за ним, втайне надеясь, что он не дозвонится. Но ему ответили. Разговор получился коротким и уж слишком простым. Вовик задал всего два вопроса: оказывает ли девушка услуги семейным парам и согласна ли на выезд? Затем он подтвердил оплату такси и времени на дорогу туда и обратно сверх времени на саму работу, продиктовал адрес и положил трубку.

— Приедет часа через полтора, — улыбнулся он.

Эти полтора часа я не находила себе места. Вовик развлекал меня, как мог, но старания его оказались тщетными. Я нервничала и мечтала об одном: чтобы закончилось это мучительное ожидание. В конце концов, Вовик пообещал, что, если я захочу, мы просто попьем кофе и ограничимся разговорами.

— Угу, — ответила я и легла на пол.

Я уставилась в потолок и зареклась лежать так, пока не появится эта девица. Или пока не сдохну. Вовик улегся рядом, и мне полегчало. Мы даже разговорились о чем-то. О чем — убейте, не помню.

Прервали нас на самом интересном месте. Консьерж спрашивал: ожидаем ли мы гостью по имени Лана? Я сказала, что ожидаем. Через пару минут раздался звонок. Открывать мы пошли вдвоем. Распахнулась дверь, и мы застыли в проеме.

Перед нами стояла не девушка. Перед нами стояло нечто. Нет-нет, это была она, та самая фея, которую мы видели на фотографиях, Лана или как там ее звали на самом деле. Вот только на снимках мы многого не увидели. Не увидели костлявых конечностей, опоясанных толстыми, как жгуты, синими венами; не увидели приплюснутой переносицы; не увидели высоких скул, которые вкупе с узким подбородком создавали впечатление, что девушка прячет за каждой щекой по теннисному мячику.

Мы с Вовиком переглянулись и застыли в замешательстве. Да и девушка замерла, она застенчиво улыбалась и переводила удивленные глаза то на меня, то на него. Ее изумление объяснялось просто: она не ожидала, что клиентом окажется чернокожая женщина.

Мы смотрели друг на друга и не знали что делать. Моего страха как ни бывало. Сработал проверенный рецепт. Если чего-то боишься, вообрази предмет своей фобии смешным и уродливым. Мне и воображать ничего не пришлось: на порог явилось ходячее недоразумение.

Нужно было дать этой девушке денег на такси, оплатить потраченное время, захлопнуть дверь и забыть о ее существовании. Но я не могла так поступить. Не могла обидеть ее. Отправить ее восвояси означало то же самое, что поглумиться над недостатками уродливого человека.

Уверена, Вовик запросто хлопнул бы дверью перед ее носом, если бы не боялся, что в следующий раз не раскрутит меня на подобный эксперимент.

Я заметила, как недоумение вытесняет деликатную пустоту в глазах телохранителя, дежурившего в холле. Пауза затянулась до неприличия. Я решилась и отступила на шаг, жестом пригласив гостью в квартиру. Девушка зацокала каблучками. Черные туфельки, черная зауженная юбочка и черный жакет служили атрибутами ролевой игры в секретаршу. Она переступила порог, я захлопнула дверь, и мы вновь застыли, уставившись друг на друга.

— Я Лана, — сообщила гостья.

Мы с Вовиком одновременно кивнули, выдав звуки, на удивление солидарные в своей нечленораздельности.

— Э-э-э, — протянула девушка, глядя на меня.

— Я говорю по-русски, — сообщила я.

— A-а! Дитя Олимпиады! — выдала гостья.

Я вздрогнула. «Дитя Олимпиады»! Эти слова всегда звучали пощечиной. Но странное дело, сорвавшись с уст проститутки, они не обидели меня, а напротив — послужили огоньком, от которого лед начал таять. Словно встретились двое калек, которым в силу общей ущербности позволительно называть вещи своими именами без риска оскорбить друг друга.

— Вова, — его голос выдавал разочарование.

Я молчала, все еще переваривая ту подкупающую непосредственность, с которой Лана упомянула обстоятельства моего появления на свет. Но это были цветочки. Лана оказалась не просто непосредственной, а фантастически непосредственной девушкой.

— Что-то не так? — спросила она, видя наше замешательство.

— Да нет. Просто на фотографиях вы выглядите несколько по-другому, — призналась я.

— A-а, так это же фотошоп! — как ни в чем не бывало воскликнула она и с гордостью добавила. — Я сама делала! Правда, хорошо получилось?!

Вовик почесал затылок, а я с трудом сдержалась от смеха, видя, как он оттопырил нижнюю губу, но так и не нашелся, что ответить.

— Нет, если я вас не устраиваю, так вы скажите, я уеду, — промолвила Лана.

— Да нет! Что вы?! — я поспешила ее успокоить.

Но Лана меня не слушала.

— А то вот недавно приехал ко мне один! Наглый такой! Говорит мне: ты, дура, ты в зеркало-то на себя смотрела, что такие цены заламываешь?!

— Ой-ой-ой, пожалуйста, без подробностей! — я испугалась ее откровений.

— Не буду, не буду, — заверила меня Лана.

Я чувствовала вину за то, что мы не смогли скрыть разочарования.

— Просто знаете что, — промолвила я в расчете исправить ситуацию. — Мы раньше никогда так никого не приглашали к себе. Это впервые. Мы впервые решили вот так познакомиться через Интернет.

— А-а! — с пониманием протянула Лана и улыбнулась. — Да вы не волнуйтесь. Все будет хорошо. Я вам помогу.

— Ага. А что ты можешь? — спросил Вовик.

— Все, — ответила Лана. — С небольшими оговорками. Садо-мазо только мягкое, без боли. Анальный секс возможен, но сразу не обещаю. Да! Копро не приемлю!

— Чего? — воскликнула я, услышав непонятное слово.

— Ну, копро нас не интересует, — объявил Вовик.

— А что это? — повысила я голос, задетая тем, что меня проигнорировали.

— Это… — начала Лана.

Вовик, не церемонясь, заткнул ей ладонью рот, многозначительно взглянул на меня и сказал:

— Вика, я потом тебе объясню.

Его слова задели меня еще больше. Случайная шлюха, уродина, какую поискать еще надо было, объединена с Вовиком приобщенностью к миру потаенных страстей, а меня в этот мир не допускают! Он заметил недобрый блеск в моих глазах и поспешил исправить ошибку, обнял меня и сказал:

— Викуль, ты помнишь «Норму» Сорокина? Вот это и есть…

— Дерьмо! — я смотрела на девушку, смесь отвращения и изумления исказила мое лицо.

— Лучше сразу обо всем договориться, чтобы потом сюрпризов не было, — с терпеливостью заботливой наставницы сказала Лана. — А то вот недавно один…

— Стоп! — перебила я девушку и, справившись с рвотными позывами, сказала. — Пойдемте пить кофе.

И мы отправились на кухню.

Она сидела на краю резного стула, выпрямив спину, хлопала накладными ресницами, маленькими глоточками пила кофе и так чинно ставила чашечку на блюдечко, словно только что покинула пансион благородных девиц, а не очередного клиента, который запросто мог вывалить на нее свою норму, не оговори они заранее диапазон приемлемости.

Кофепауза не могла тянуться до бесконечности. И я пыталась вообразить себе, как это будет? Сюси-пуси, нежные прикосновения и робкие поцелуи неприемлемы. Бросаться друг на друга в порыве страсти?! Какой страсти, когда внутри все застыло ледяным комом?!