Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской - Михаил Борисович Пиотровский

станет вольным городом. Тройницкий способствовал уходу в белую эмиграцию членов своей группировки…» И далее, и далее, и далее – весь список тех, кого осудили и вычистили: Головань, Кубе, Максимова, Мацулевич – все золотые имена в истории нашего искусства и в истории Эрмитажа.

Тройницкий задавал вопросы, много неудобных вопросов, бунтовал. В 1935 году его арестовали как «социально опасного элемента». Вычистили по первой категории – «без права работать в Эрмитаже». Его сослали в Уфу, где он прожил три года. Когда вернулся, ему разрешили работать в Музее-усадьбе «Кусково». После войны работал в Пушкинском музее. Сергей Николаевич стал, конечно, другим человеком – тихим, больным, печальным, жил крайне тяжело, бедствовал. Умер в 1948 году от туберкулёза, в больнице.

Судьба, судьбою, о судьбе… Нельзя позволить забывать: «Память – это река, которая течёт вспять…»

Вечер третий. Война

МЫСЛИ ВСЛУХ

Музей – поле бессмертия, но и бесстрашия.

Музей – территория, свободная от диктатуры запретов. Музей – место, где каждый может принимать собственные решения.

Порядочный человек должен сохранять примерно одинаковую дистанцию и от власти, и от публики. Я не исхожу из представления, что власть плохая, а народ хороший. Тесные отношения и с теми, и с другими угрожают репутации. Нужно понимать, трезво смотреть на историю – в XX веке многие события аморальны, неправильны, мучительны, и не нужно бояться страшных и сложных вопросов – их нужно задавать, о них нужно думать.

Разные вещи: есть эмоции по поводу исторических событий, есть историческое знание, есть история как пропаганда, есть история как самоощущение человека… Нужно максимально точно знать факты, чтобы иметь своё понимание событий, иметь право на свою трактовку. Излишняя экзальтация всегда вредна – не нужно исторических истерик. И важно понимать: мнение может измениться со временем, и это нормально.

Бывают времена, когда Герой необходим: в годы тяжёлых испытаний вся нация ждёт Героя – человека, поступками которого хочется восхищаться, – это даёт силы. Сейчас интерес к сложному герою, человеку, который в затруднительных обстоятельствах делает то, что необходимо, и то, что приносит пользу всему миру. Такие герои для меня – врачи, учёные, учителя – совесть нации, наше российское достояние, наша гордость.

Делай, что должен, и будь, что будет.

Никогда не надо суетиться. Стресс? Нормальное состояние, он необходим – укрепляет организм. Стресс входит в профессию, а обида в профессию не входит.

Провокация, конфликт – необходимы, они учат думать, сопротивляться. Музей учит размышлять, спорить, чувствовать.

Надо задавать вопросы. Не всегда есть ответы, но необходимо спрашивать, узнавать… ответы придут.

* * *

Из разговора с сотрудником Эрмитажа: «Иногда кажется, что он ничего не боится: ни запретных, ни острых вопросов, ни резких ответов. Конечно, он знает правила иерархии. Он – Михаил Борисович Пиотровский – человек непростой, но никогда не лебезит, никогда не притворяется. Держаться с ним надо осторожно».

4 ноября 1945 года: «Эрмитаж открыт», – сказал Орбели. Блокада, страшные дни, отчаяние, война – преодолели, выжили. Торжественный день – люди обнимались, целовались, плакали. Эрмитаж открылся снова: гордый, прекрасный и великий, он встречал гостей. Всё возвращалось, всё оживало – начиналась нормальная человеческая жизнь.

Сейчас мы проживаем тяжёлые времена, и, может быть, это торжество – 75-летний юбилей возвращения Эрмитажа после войны – великий и таинственный символ, напоминание нам о маленькой победе внутри Большой Победы…

Тяжелейшие испытания можно выдержать, если сохранить спокойствие, твёрдость, веру. Катастрофы, которые Бог посылает на людей, возможно, нужны для того, чтобы остановиться, поразмыслить, понять – за что же наказание. Может быть, – поверить, что это не наказание, а урок, научиться не отчаиваться, а использовать ситуацию с пользой для себя: не бояться и не паниковать – а учиться и ещё раз учиться жить, так, как учились не сдаваться люди во время войны, во время страшных вызовов истории.

Что нового мы можем узнать в периоды катастроф, катаклизмов, во времена потерь… и как это новое знание поможет нам, какую пользу оно принесёт? Великий потоп – безжалостный, страшный потоп – научил людей смиренно жить и работать. Люди придумали строить корабли, научились отводить воду и прокладывать каналы, возвели плотины. Появилось земледелие, стали возделывать виноград – вино помогало душе веселиться.

«Мой совет – будь хмельным и влюблённым всегда»:

Бегут за мигом миг и за весной весна;

Не проводи же их без песен и вина.

Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, —

Как проведёшь её, так и пройдёт она.

Омар Хайям

Нужно набраться сил и сделать выводы. Пушкин писал Петру Плетнёву: «Смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу… Холера на днях пройдёт, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы».

Эрмитаж спасли спокойствие, порядок, чёткость действий, строгая дисциплина, много работы и, конечно, внимание людей друг к другу, бережное отношение. Культура – сильное лекарство, оно от многого спасает, оберегает от отчаяния, тоски, безнадёжности, даёт силы жить и радоваться миру, ценить дни, дорожить каждой минутой, которую судьба нам дарит. Мы победили. Почему? Друг Эрмитажа, писатель Даниил Гранин, отвечает: «В нас была мощнейшая жажда справедливости. Даже когда мы отступали, – мы верили, что победим, именно верили – это было почти мистическое, ничем не обоснованное чувство, но оно было, и это чувство поддерживало людей».

22 июня 1941 года в зале Ленинградской филармонии Курт Зандерлинг репетировал Восьмую симфонию Бетховена. Всё шло своим чередом, но неожиданно в зал вбежал растерянный директор оркестра: «Война, объявили – началась война». Тишина, растерянность… Курт Зандерлинг осторожно, бережно положил дирижёрскую палочку на пюпитр и спокойно сказал: «Коллеги, прервёмся ненадолго. Я уверен, что скоро мы продолжим репетицию с этого же места». Так и случилось.

Спокойствие и уверенность беспокойный Орбели, директор Эрмитажа, считал самым важным в военной жизни Эрмитажа: сохранить всё и сохраниться самим. 22 июня, воскресенье, обычный рабочий день для Эрмитажа (выходной – понедельник). Все вышли на работу, как всегда. В 12 часов – выступление Вячеслава Молотова, наркома иностранных дел:

«Граждане и гражданки!

Сегодня в 4 утра без разъяснения каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы. Весь наш народ теперь должен быть сплочён и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности… Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

Орбели отпустил сотрудников домой собрать вещи, осмотреться, привыкнуть к новой реальности, побыть с родными. На следующее утро все сотрудники вернулись в музей – началась подготовка к эвакуации сокровищ. Эрмитаж был готов. В 1937 году Эрмитажу в аренду был сдан Сампсониевский собор.

Сампсониевский собор – один из старейших храмов Петербурга. По указу Петра I в честь победы русского войска над шведской армией был заложен деревянный храм. Победа случилась 27 июня 1709 года, в день памяти преподобного Сампсония Странноприимца – покровителя бедных, врачевателя, чудотворца. В середине XVIII века храм перестроили по проекту знаменитого архитектора, инженера, любимца Петра Доменико Трезини – первого главного архитектора Санкт-Петербурга. Он вёл практически все каменные постройки, считая, что камень – материал изящный, прекрасный и долго хранящий память. По его проектам строились Кронштадт, Александро-Невская лавра, Петропавловская крепость, Летний дворец Петра, здание Двенадцати коллегий, Галерная гавань, Петропавловский собор, здание Петербургского университета, Гостиный Двор. И одно из любимых его произведений – Сампсониевский собор, возле стен которого он похоронен.

Бригады столяров сколачивали ящики определённых размеров для конкретных экспонатов. Очень важная работа: знали, что в случае беды нужно будет спасать, увозить