Группа особого назначения - Михаил Нестеров

О совпадениях и случайностях говорить не приходилось. Поведение Кавлиса, если он как-то связан с «Группой «Щит», наводило на мысль о том, что готовится что-то серьезное. Практически «групповцы» всегда играли в открытую, и вот в Новограде они снова указывают на себя. Но в этот раз конкретно: мы здесь. Складывается такое впечатление, что они сошли с ума. Но сумасшедшие не в состоянии проделать то, что с успехом исполнил Николай и эта Татьяна. Плюс маленький актер.

Все это нагромождение случайностей давило на Баженова. Но когда он отбрасывал мысль о том, что история с мальчиком не ловкая игра, а имеет действительно житейские, чисто человеческие мотивы, все как бы становилось на свои места. Однако это «как бы» мешало…

Отсутствие логики в поведении Кавлиса – вот что мешало. Она отсутствовала в обоих случаях – «хороший» он или «плохой». Баженов просто представить себе не мог, что человек так вот запросто мог пойти на рынок, разыскать мальчика-бродягу и забрать его домой. Где основа его человеческого порыва? Неожиданная симпатия к женщине, которую он видел всего два раза? Неужели у него возникли столь сильные чувства к ней, что он сломя голову бросился «покорять» ее сердце таким неординарным способом?

Можно допустить, что он действительно только покорял, ничего более, потом мальчишка снова оказался бы на улице, но то была слишком мрачная версия. Не колеблясь, Баженов отбросил ее.

Он еще ничего не знает о самом Николае, о Татьяне, вскоре он с ними познакомится, попытается получить на руки досье на майора войск специального назначения Кавлиса и заняться его доскональным изучением, обращая внимание на даты проведенных им операций, будет искать всяческие совпадения. Если только в департаменте «А» откликнутся на их просьбу. Однако при помощи генпрокурора, вернувшего дело на доследование, такие данные можно получить.

Много работы… Очень много. В центре пока стоит «плохой-хороший» Кавлис. Опытный сыщик Баженов, пока не увидит его лично, не сможет даже предварительно склониться в сторону того или иного условно звучащего понятия. Но большой шаг сделает, когда посмотрит бывшему майору в глаза. Полковник знал цену первому впечатлению, в большинстве случаев оно его не подводило. И опять же дело не в симпатиях или антипатиях. Бывало, что и отталкивающая внешность со схожим состоянием души сразу выдавала ответ: этот не мог совершить данного преступления. И наоборот.

Аксенов тоже предался размышлениям. Его интересовал один важный, на его взгляд, момент. Коли «Группа «Щит» прекратила свое существование, а некоторые ее члены осуждены или находятся в розыске, то почему в таком случае Толкушкин не уничтожил свое удостоверение? Ведь оно прямо указывало, что его обладатель – преступник.

На этот вопрос следователь нашел только один ответ, который характеризовал Толкушкина с положительной стороны, хотя был до некоторой степени странным: Виктор сохранил удостоверение на случай ареста. Для хорошего адвоката это серьезный аргумент охарактеризовать своего подзащитного с положительной стороны. Да, он совершил тяжкие преступления, но сохранил документ; терзаясь, он каждую минуту готов был явиться в милицию и сознаться в совершении преступления; он рисковал, и этот риск выглядит благородно.

Подобные речи адвокатов действуют на присяжных заседателей соответствующим образом.

Отталкиваясь от своего смелого предположения, он еще раз вгляделся в фотографию Виктора. Зачем положил удостоверение перед собой? Фотография сделана в квартире Елены Окладниковой, вероятнее всего, снимок сделан самой девушкой. Не исключено также, что именно для нее Виктор оставил при себе этот важный документ. Когда он познакомился с девушкой – до или после возбуждения уголовного дела по «Группе «Щит»? Ответить сложно. Однако показания родителей Окладниковой и ее компаньона Радеева говорят о том, что не так давно, скорее всего весной или летом этого года. При знакомстве с девушкой подобные «корочки» действуют безотказно: спецподразделение, секретная служба.

Да, удостоверение с тремя золотистыми буквами предназначалось именно для Елены Окладниковой. И она была уверена, что ее парень проходит службу в одном из секретных силовых подразделений. Если бы девушка знала правду, то сама бы и посоветовала Виктору избавиться от красных «корочек». Другого варианта не было, как не было бы и самой фотографии.

Интересно, подумал Аксенов, открылся впоследствии Виктор Елене или нет?

И на этот вопрос он никогда не получит ответа – только вполне обоснованные предположения, что да, рассказал. К такому выводу следователь придет чуть позже. А сейчас…

Сейчас он должен сообщить Баженову, что Николай Кавлис не только в курсе всех событий, но и принимает в них самое деятельное участие. В частности, ждет «гостя» с предложением о выкупе. И не только он, но и еще два профессионала, которых в этом деле так возлюбил Баженов. Мало тебе одного «беркута», получи целую стаю. Интересно посмотреть на реакцию Николая Николаевича. Вздохнув, следователь решительно посмотрел в глаза московского сыщика.

Глубоко задумавшись, Марк перебирал в руках четки. Настоятель монастыря не любил желтоватый свет обычных ламп, в келью через узкое оконце просачивался слабый свет, под потолком горели лампы дневного освещения. Сергей думал о Вахе Бараеве, о том, что тому все равно, кто отец мальчика, что он уже ступил на тропу переговоров… Времени подумать над этим оставалось совсем немного.

Переговоры с похитителями будут вести силовые структуры, в частности, те люди, которых Ваха хорошо знает, не один год контактируя с ними. Он видел и не таких людей, как Кавлис, работал с высокопоставленными чиновниками Совбеза, с оперативниками и начальниками ГУ по борьбе с организованной преступностью.

Для Вахи присутствие в этом деле майора Кавлиса было лишь незначительной деталью. Он делал довольно большой и сложный комплекс работ, его люди, когда было нужно, переправляли заложника на Кавказ, сам Ваха передавал деньги похитителям и возвращал заложника. Еще ни разу не было случая, чтобы оперативники вместо выкупа шли на силовую акцию. Тем паче что передача заложника в основном проходила в непосредственной близости от границы с Чечней или в самой республике. Потом группа освобождения, если к этому была привлечена пресса, свободно проезжала на территорию Чечни, на скорую руку организовывалась пресс-конференция, под охраной силовых структур самой Чечни делегацию провожали до самолета. И уже на борту происходили более-менее конкретные разговоры с заложником: как тебя взяли, где содержали, что ты пережил, как с тобой обращались. И, конечно же, слова благодарности в адрес освободителей; с утомленным лицом смертельно уставшего человека Ваха благосклонно принимал похвалу в свой адрес.

Но для самого Сергея Марковцева все было по-другому. Он работал на территории России, ему там жить. В Новоградской области он вообще «не пачкал». Месяц назад из надежного источника он получил информацию о том, что дело по преступной группировке «Группа «Щит» возвращено на доследование: следственная группа агентства правительственной связи доказала, что Усманов и его коллеги по работе никоим образом не могли совершить преступления, в которых их обвиняли. Эти сведения он получил во время приватного дружеского разговора, когда в очередной раз посетил столицу. Следствие в скором времени могло выйти на Марка, раскрыть его надежное убежище. Именно месяц назад Марковцев твердо решил, что пора не только завязывать с этим бизнесом, но и податься вон из России.

И все было готово к этому: паспорта с открытыми визами, приличная сумма… Но вместе с тревожными известиями из надежного источника случилось ЧП в самом монастыре. Виктор Толкушкин. Витя – пожалуй, самый преданный человек в отряде Марковцева. И как поступил, сволочь! Заглядывая вперед и отбрасывая сам факт о предательстве Толкушкина, Сергей прикинул: поступил бы он подобным образом с Виктором? И отвечал себе: нет. Вот сейчас он бы не колеблясь собрал скудный скарб, под каким-нибудь предлогом выехал из монастыря; но поманил бы за собой Толкушкина: «Давай, Витя, рулим отсюда!» Непродолжительная остановка возле бронированных дверей банка, в кабинете главного банкира идет деловой разговор, вначале стороны не соглашаются друг с другом, наконец главный банкир соглашается, показывая определенное количество пальцев на руке, – допустим, три, три процента за перевод явно темных денег на заграничный счет; хотя может и откровенно растопырить пальцы на обеих руках, выдавливая из ноздрей пару сопливых пузырей. Виктор ждет Марковцева внизу, в последний момент Марк сомневается, они уже на подступах к международному аэропорту, с тяжелой душой Сергей понимает, что спутник ему ни к чему, он лишний…

Это о Викторе. Про других членов отряда Марк сейчас не думал. Они тоже не дураки, постоянно начеку. Но никто не знает истинного положения дел, ни один не догадывается о серьезной угрозе, нависшей над православным монастырем и всей его братией. И разговоров типа «пора линять» пока не было. Но многие – к примеру, Ещеркин – начинают посматривать на Марка искоса. Нет, он сам не видел таких взглядов, но явно угадывал их за толщей монастырских стен; слышал шелест невидимых купюр, потрескивание суставов на загибаемых в подсчетах денег пальцах. Что ж, вполне справедливо монастырская братия загибала пальцы, подсчитывая не барыши, а убытки: Ваха забирал себе львиную долю. А чем хуже Вахи тот же Ещеркин? В переговорах он ничуть не уступит чеченцу. Но коль Ещеркин начнет вести переговоры, это будет означать конец самой организации.