Магистр - Валерий Большаков

Те же короткие приказы зазвучали на остальных лодьях маленького варяжского флота. Венецианцы на санданумах держались в стороне, а вот хеландии, на огонь которых рассчитывал Олег, затеяли странный манёвр – двинулись к западу, обходя Капри с юга.

– В тыл, што ли, выйти хотят? – поинтересовался Клык, натягивая кольчугу.

– Надеюсь, – процедил Сухов.

Прежние подозрения насчёт Иоанна Радина, подутихнувшие было, проснулись в нём с новою силой. Да и то сказать, не сами ж по себе навклиры хеландий сговорились, дабы варягов бросить в лихую годину! Или сговорились? Да ну, глупость какая-то… Может, струсили просто, да и дёру дали? А с чего бы им такими пугливыми вдруг стать, да ещё обоим сразу? И ведь никакой суматохи на палубах хеландий! Как шли они на запад, так и продолжают идти. В тыл выйти хотят? Архиглупо. Это он погорячился, версию князеву поддержав. Пока тот Капри обойдёшь, морской бой закончится давно. Господи, что же тут творится, на самом-то деле?!

Олег быстренько скинул сагий и облёкся кольчужным панцирем, сверху натянув стёганую эмилорику. А вот шлем он предпочёл варяжский – круглый, с нащёчниками, здорово похожий на те, что носили римские легионеры, разве что без гребешка.

– Биться будем? – тревожно спросил Пончик, едва совладая с кожаными ремешками доспеха.

– Будем, – усмехнулся Олег. – Куда мы денемся… Ты бы спрятался в трюм, что ли. Стрела, она, это самое, тоже дура…

– Ещё чего… – пробурчал Александр. – А раненым помогать кто будет? Ангелы небесные? Угу…

Сухов взвесил в руке ромейский щит-скутарион и отложил, выбрал круглый варяжский щит – этот, хоть и потяжелее будет, зато и понадёжней. Проверено…

Олег смотрел на приближавшиеся галеры без трепета – не остыв ещё после взятия Амальфи, он принимал новый вызов, испытывая не страх, а гнев. И ещё рос в душе азарт, коего вчера не ощущалось вовсе, – побитие амальфитанцев было просто грязной работой. Да и разница чувствовалась: вчера они сами нападали, а сегодня нападают на них.

Между тем на лодьях забряцало оружие – из трюмов споро доставали дубовые сундуки с мечами, объёмистые вязанки копий, луки да колчаны, набитые стрелами. Вооружались варяги, вооружались аланы, ясы, савиры, булгары – хватало воинственных племён на землях будущей Руси.

– А чего ты не командуешь? – спросил Пончик, ревниво оглядывая лодьи. – Ты ведь аколит! Угу…

Сухов хмыкнул.

– Вот высадимся, – сказал он, – и буду я аколит. А на море лучше наших ярлов не сыщешь бойцов. Зачем же им мешать своим чутким руководством?

Он снова проводил глазами хеландии, следовавшие вдоль южного берега Капри, и прищурился. Назойливые мыслишки не прекращали вертеться в голове. Неужто и впрямь Радин – тот самый главарь? «Пятый, который первый»? Если так, то понятно, почему огнепальные корабли бросили варягов, – друнгарий заметает следы, убирает свидетеля самым естественным образом – и чужими руками. Ведь семи лодьям противостоят три десятка неаполитанских галер – перевес, однако.

Хм. Что-то тут не сходится.

Главное же, что мешало Олегу, заключалось в следующем – простоватый друнгарий был ему чем-то симпатичен. Тем, наверное, что не лез в самую грязь придворных интриг, из-за чего оставался на вторых и третьих ролях, занимая посты ответственные, но скромные. Брезговал? Или же искусно притворялся? Поди разбери…

– Воздух! – крикнул Пончик.

Олег мигом вскинул щит на манер зонтика – десятки стрел, пущенных неаполитанскими лучниками, посыпались с неба.

– Щиты вверх!

Тяжелые стрелы на излёте задолбили по палубе, по воздетым щитам, втыкаясь в скамьи, в уложенную мачту, в борта.

Тут же загудели русские луки, тугие и убойные, креплённые моржовой костью и жилами оленя. Варяжские стрелы гвоздили воинов Неаполя, пробивая кольчуги и снося с ног. Хорошие ученики степных кочевников, русы оттягивали жильные тетивы и пускали стрелу за стрелой. Пока на галерах спохватились и прикрылись щитами, добрый десяток солидариев пал на головы гребцам или свалился в море.

– Карл! – крикнул Сухов. – Следи за галерами! У них тараны в носах – поберегись!

– Не дождутся! – проорал Вилобородый в ответ.

– Слу-ушай! – вскинул руку светлый князь. – Идём на прорыв! Заходим этим в тыл, делаем разворот – и добиваем гадов!

– У-а-у-у! – завыли булгары с савирами.

Варяги заревели, добавляя к волчьему вою рык голодного зверя. Берсерков среди них не водилось, так что никто не портил зубов, изгрызая щиты, зато все как один были исполнены рвения. Гридь никогда не делилась на слабых и сильных, лишь на старых, опытных, посвященных, и на молодых, еще не прошедших посвящения. Ни один конунг, или князь, или хан не держал в дружине неумех, самого понятия «плохой воин» не существовало, разве что в смысле личного оскорбления. Всё было проще некуда – или ты воин, или ты его жертва, его добыча.

– Следить за небом! – протрубил Вилобородый.

– Па-ашли! – заревел Клык.

Гребцы налегли на вёсла. «Пардус» понёсся вперёд, намечая себе путь между двух галер. Довольно-таки ходкие, галеры плохо были приспособлены для манёвра – развернуться на месте или отплыть в сторону у них получалось с трудом.

Неаполитанцы ярились, не слишком понимая, куда так гонят варяги. Вероятно, они полагали, что противник просто спешит убраться с линии таранного удара, – и радовались, что русы сами спешат приблизиться к галерам. Солидарии торопились отстреляться, выпуская стрелы в упор. Закричал раненый алан Баттхар из рода Сахири. Ухватился за пробитое горло хазарин Янур.

Пончик тут же пополз оказывать первую медицинскую помощь, а Малютка Свен вскочил, подхватывая два копья. Взяв короткий разбег, «малышок» одновременно размахнулся и метнул оба копья. Левое пробило насквозь капитана, правое пригвоздило к борту кормчего.

Неаполитанцы взревели, а лодья всё летела и летела. На галере забеспокоились, стали уходить с курса «Пардуса», даже обстрел прекратили. Поздно!

– Суши вёсла! – прозвучала команда.

Лодья с ходу вошла в узкий промежуток между двумя галерами. Её острый форштевень, окованный медью, с треском ломал длинные, с широкими лопастями, вёсла галер, калеча и убивая гребцов.

Следом прорвались «Финист» и «Вий», остальные лодьи обошли неаполитанцев с фланга.

Солидарии бесновались, галеры стали неуклюже разворачиваться, собираясь броситься в погоню за проскользнувшими лодьями, – южане плохо знали варягов!

Прикрытые щитами побратимов, гребцы развернули лодьи кругом. Вёсла вспенили воду, а варяги затянули боевую песню, зловещую и тоскливую, такую, что мурашки по коже и волосы дыбом.

– Вперёд! – взревел Инегельд. – Готовь крюки! Никого не оставлять в живых! Всех – к рыбам!