Повелительница Духов - Ольга Золотухина

Наверное, не мне одной показалось, что на сей счёт у бушующего за окном ветра было иное мнение. Иначе он не стал бы так открыто выражать его, громогласно дунув в дымоход, отчего пламя в очаге взметнулось, опасно оскалившись на голосящий в кресле комок. Малыш даже притих от неожиданности.

- Что за... - великан запоздало метнулся к покинутому посту, и свёрток потерялся в его огромных ручищах.

Долговязый не отрываясь следил за женщиной, в которую порыв словно вдохнул жизненную силу. Она пошевелилась, сначала слабо, потом более решительно - и, наконец, вскочила, сшибив врачевателя. Покачнулась, схватилась за лоб и застыла как вкопанная.

- Что...

- Бэлия, всё в порядке, ты в безопасности, - медовый голосок долговязого можно было в банку собирать и на продажу нести. Он не спеша поднялся из неудобного положения, надо сказать, довольно ловко справившись с неуклюжей позой на полу. Постоял напротив женщины и потянулся к ней.

- Где дочь? - она с трудом справилась с голосом, но произносила слова довольно чётко и без особой на первый взгляд любезности. Великан шагнул вперёд, но долговязый подал ему знак не приближаться. Он сам принял комок на руки и улыбнулся женщине.

- Вот, Бэлия, она здесь... Нет, - решительно отвернулся он, когда женщина потянулась к ребёнку. - Ты ещё слишком слаба, чтобы... - новый порыв ветра хлестнул по оконным стёклам (я даже отшатнулась на всякий случай). На этот раз пламя в очаге испуганно пригнулось, едва не погаснув совсем. - Ну, как хочешь... - долговязый с сожалением на физиономии передал свёрток женщине. Та прижала его к груди, торопливо заправила за ухо мешавшую прядь длинных спутанных волос и отогнула край покрывала. Лицо её лишь на долю секунды озарилось просветлённой улыбкой, после чего приобрело вполне живые черты. Я ощутила, как ноги мелко задрожали и подогнулись. Ветер, окрылённый долгожданной победой над равнодушной к его стараниям фигуре, схватил целый пук длинных ободранных ветвей и швырнул его наискось в окно. В свою очередь дымоход так загудел, что, казалось, дрожью отозвался весь дом.

Бэлия резко вскинула ресницы на очаг, и пламя тотчас выровнялось. Женщина мотнула головой и рассеянно посмотрела прямо перед собой. Как же тут было не заметить долговязого!

- Эсс а-Крозал? Как... как я здесь оказалась?.. - жалобно пролепетала Бэлия.

- О, милая Бэлия, ты пострадали серьёзнее, чем я полагал... - долговязый обнял женщину за плечи и отвёл её к своему креслу. Великан отступил чуть в тень и пока не вмешивался. - Садитесь, моя милая, садитесь, вам нужен отдых. Как не стыдно относится так к собственному здоровью, милая эсса, вы только что пережили самые счастливые, в то же время и одни из самых трудных минут в вашей жизни ("Вот заливает, а?! Просто хоть в книжку записывай!")! Не стоило так уж ответственно относиться к моей просьбе и приходить сюда! Тем более в такую погоду...

- Я не понимаю, что со мной, эсс а-Крозал, у меня такое чувство, что именно эта погода... этот ветер, а, может быть, что-то ещё... Они словно выгнали меня на улицу... Я не помню, как выбралась из лазарета, как взяла с собой ребёнка... Пресветлая Лагрима, ребёнок! Как я могла потащить его в такую бурю, он мог...

- Не говори ничего, Бэлия. Боги очень чутки, особенно в такую бурю. Не стоит произносить того, чего мы с вами никогда бы не пожелали этому крошечному созданию! У неё ещё столько всего впереди: жизнь, полная слёз и разочарований, перемежающихся светлыми полосами счастья, любви... Вы вся дрожите.

- Я проморожена насквозь, эсс а-Крозал... Я сбита с толку, понятия не имею, как сюда добралась... Но если вы позволите мне остаться...

- Как тебе только в голову пришло, что я могу отпустить вас из дому?! Немедленно отдам распоряжение о том, чтобы приготовили самую тёплую комнату в доме. Клён этим займётся. Клён! - великан шагнул в свет очага и кашлянул. Долговязый продолжил разыгрывать сценку из жизни замечательных фейров. - Клён, прошу тебя, разбуди Мойру, передай ей, что у нас гости, пусть позаботится о необходимом...

- Но... - великану явно не по душе пришёлся хозяйский тон подельника.

- Ты что, оцепенел, Клён? Слышал, что я сказал? Двигайся, пока не замёрз сам и не заморозил эссу!

- Не стоило так с ним обращаться, - шмыгнула носом Бэлия. - Всё-таки не такой я важный гость.

- Для меня каждый твой приход важен, Бэлия, - а-Крозал присел на одно колено перед креслом женщины и поцеловал её руку, не сводя глаз с измученного бледного лица. - Ты знаешь, как я к тебе отношусь.

- Давайте не будем сейчас об этом, - женщина как заворожённая оглядывала макушку долговязого, пока тот занимался своим слюнявым делом. А-Крозал изобразил душевные муки и оторвался от руки Бэлии, но не отпустил её. - Я с трудом понимаю, где нахожусь и что происходит... О, Пресветлая Лагрима, совсем забыла! - она снова поспешила с действиями, вследствие чего долговязый едва снова не очутился на полу. - Извините, эсс а-Крозал, но я вообще не должна была приходить сюда. Там, в лазарете, остался...

- Мой счастливый соперник?.. - с грустью продолжил а-Крозал. Но Бэлия его не слушала, развернулась на каблуках и бросилась к двери. В тот момент, когда она взялась за ручку, послышались шаги, и в комнату завалился хмурый великан. Увидев отступившую перед ним Бэлию, недоумённо взглянул на долговязого. Тот незамедлительно вынес решение: - Тащи их обоих обратно, - притворно-тяжко вздохнул а-Крозал.

- Давно бы так, нашёл, с кем сюсюкать... - буркнул Клён ("да скорее уж Дуб! Причём самый любимый у кого-то из фейров, так что тот сам недоедает, лишь бы малютке было хорошо!"), без труда схватил пискнувшую Бэлию в охапку и понёс обратно к очагу. Небрежно свалил ношу к ногам долговязого и отступил.

- Что это значит?! - несмотря на дикий ор, поднятый младенцем, голос Бэлии зазвенел по комнате.

- А это значит, что невежливо уходить из гостей, так и не узнав у хозяев, зачем тебя приглашали.

- В каком смысле вы употребляете слово "хозяева", а-Крозал? Рабство отменено уже...

- Я знаю, в каком году отменено рабство, милая Бэлия, всё-таки я учитель, - рассмеялся а-Крозал над собственными же словами. Клён гулко заухал, взглянул на разъярённую, как змея, которой отдавили хвост, Бэлию и расхохотался открыто, откинув голову назад. - Но к делу! Я слишком долго ждал этого момента, милая Бэлия, позволь тебе сказать...

Даже если бы я могла быть услышанной, то не стала бы кричать. Хотя прекрасно представляла (интересно, откуда?), что произойдёт в самом ближайшем будущем... Самоуверенный голос долговязого потонул в отчаянном визге бури, заглушил даже мысли в голове. В комнате разом лопнули окна, прогнулись внутрь помещения, точно пузыри, и разлетелись осколками по полу. На этот раз пламя погасло окончательно, лишь искры брызнули по сторонам, удивительным образом минуя сидящую на коленях женщину с ребёнком на руках. В одно мгновение тёплая уютная некогда гостиная заполнилась воплями ужаса, топотом, шумом, сопровождавшим столкновение тела с тяжёлым предметом. А ещё тенями, мимолётными, почти неуловимыми глазу, но их было так много, что и у меня кровь стыла в жилах, несмотря на моё весьма завидное положение. Ведь, по сути, я и сама была лишь тенью, будто случайно забредшей довольно далеко от дома... Дальше можно было не смотреть (тем более всё равно уже ничего не было видно сквозь сплошную пелену, застившую оконные проёмы). Через несколько минут к разбушевавшемуся зданию сбегутся перебуженные невообразимым грохотом учителя и некоторые студенты. Буря к тому времени полностью перенесётся внутрь дома добропорядочного преподавателя с отделения врачевания. Слуги в ужасе разбегутся, взывая о помощи. И толпа собравшихся окружит дом, не осмеливаясь войти в наполовину выбитые двери, чтобы узнать что-либо о судьбе учителя и его гостей. А подоспевший на крики молодой выпускник, фейр, подающий большие надежды (один из знаменитейших на своём отделении), только что ставший счастливым отцом очаровательной рыжеволосой девочки, продерётся через оцепление и первым ворвётся в особняк. Когда он достигнет разгромленной гостиной, там уже никого не окажется. Никого.