Два лебедя - Иван Сергеев

Наличие такого творческого кружка имело для меня такое же огромное значение, как общение с Валерием Фриевым. Но если с ним мы занимались Изотерическим Знанием, то с Володей Зайцевым обсуждали проблемы, выходящие за пределы переднего края психологической науки, с одной стороны и науки о продление человеческой жизни (геронтологии) с другой. Поэтому Валерия Фриева я мог назвать своим Духовным Учителем, в то время как Владимир Зайцев был моей родственной душой, братом и единомышленником. Я был благодарен судьбе за то, что она подарила мне встречу с такими титанами человеческой мысли.

Я настолько вжился в Матрицу, что давно уже мыслил в рамках ее, даже не подозревая об этом. И вот однажды я обнаружил, что веду логические диалоги только в Матрице. А значит, на мои вопросы отвечало мое «Я» с помощью вертикальных систем на корне языка.

Но я знал, что отвечает на мои вопросы головной мозг и делать он должен это вне Матрицы. Я понял и другое, что с начала познания Матрицы и до момента, когда я все это осознал, то есть на протяжении многих лет, логически мыслил в рамках замкнутой сферы. Меня очень занимал вопрос, смогу ли я теперь мыслить, как все люди, вне вертикальной колебательной системы, которую открыл.

Я задал себе вопрос и терпеливо ждал ответа. Мне стало даже немного страшно, а получится ли у меня. Но у меня получилось. Ответ пришел почти сразу же. Он был эмоциональным и мужественным. И главное, что он прозвучал вне артикуляции, а значит, вне Матрицы.

Однажды Владимир Зайцев сказал мне, что не мешало бы запатентовать Матрицу общения.

– Ты думаешь, что это возможно? – засомневался я.

– А почему бы и нет? Я более года пытался запатентовать Биологические часы Земли. И запатентовал. Было трудно, но мне помог мой патентовед. Обратись к нему. Он оформит заявку и будет защищать ее. Ты же будешь его только консультировать.

И вот я уже еду на встречу с патентоведом. Выхожу на проспекте Испытателей на третьей трамвайной остановке, если счет вести от станции метро Пионерская. Передо мной высоченная двадцатитрехэтажная башня. В ней расположено Конструкторское бюро гидравлических турбин. Пропуск уже заказан. Я прохожу через проходную и поднимаюсь на лифте на седьмой этаж. Воропай Сергей Александрович, начальник патентного отдела, меня уже ждет. Это представительный, очень доброжелательный мужчина пятидесяти пяти лет. Он предлагает мне снять пальто и вешает его в шкаф. Я сажусь на стул напротив него и жду вопросов. Но он просто говорит:

– Я слушаю вас.

– Мне бы хотелось запатентовать «Матрицу общения».

– Объясните, что это такое?

– Я начну со знаменитого эксперимента Мещерякова, без этого невозможно понять, зачем нужна Матрица.

– А нельзя ли попроще?

– Я вас долго не задержу. Нам нужно установить два факта. Первое, что Матрица нам необходима для нашего общения, ибо без нее общение невозможно. Второе, что на корне языка, благодаря вертикальной колебательной системе, рождается самоощущение «Я» и спор с самим собой. Как только мы установим эти два факта, станет понятно, зачем нужна Матрица.

– Я весь внимание, – уже заинтересованно сказал Сергей Александрович. Как видим, он тоже перестал считать меня сумасшедшим.

– Для Целостного восприятия предметного действия в знаменитом эксперименте Мещерякова необходимо было зафиксировать предмет (ложку), руку слепоглухонемого ребенка и руку наставника как бы в одной точке, чтобы совершать общественно значимое действие (кушанье каши). При этом не нейродинамическая система мгновенно и точно отражает эти действия в коре головного мозга. Живой организм ребенка действием своих органов отделяет действие и предмет действия, а также направленные движения наставника от своего «Я», ведущего спор с собой и с ним. Только в этом случае ребенок может сказать о себе: «Это я действую! Это мое действие!»

Этот эксперимент блестяще завершился. Четверо слепоглухонемых ребенка научились говорить, доказывать, убеждать. Они по мере своего взросления защитили кандидатские диссертации. На основании эксперимента А.И. Мещерякова была выработана технология формирования сознания не только в патологии, но и в норме. Именно потому, что была создана такая технология, которая справедлива и в патологии, и в норме, мы можем опереться на результаты этого эксперимента.

Таким образом, при восприятии целостного предметного действия в данном эксперименте были выделены четыре его основные стороны: предмет, предметное действие, действия наставника, являющегося общественно значимым эталоном, и нашего «Я», ведущего спор с собой.

Из чего немедленно следует, что для восприятия целостного предметного действия зафиксировать его четыре стороны в одной точке в голове мы не можем – это фиксируется действием наших внешних органов, в том числе и речи. Но зато мы можем зафиксировать их в главной точке Матрицы, расположенной на корне языка. Поэтому Матрица необходима человеку для восприятия целостного предметного действия, с чем артикуляция без Матрицы справиться не в состоянии.

Интересно в этой связи рассмотреть предложение: «Я кушаю ложкой кашу».

Для попеременной циклической фиксации основных сторон предметного действия нужно поставить в предложении логическое ударение:

А) Я кушаю ложкой кашу,

Б) Я кушаю ложкой кашу,

В) Я кушаю ложкой кашу,

Г) Я кушаю ложкой кашу.

Артикуляция вполне может воспроизвести эти фразы, делая попеременно логическое ударение то на нашем «Я», то на предмете или предметном действии. Но при этом она не может их зафиксировать в одной точке, что является необходимым условием восприятия целостного предметного действия. Вспомним эксперимент Мещерякова, где ложка, рука слепоглухонемого ребенка и рука наставника фиксируются как бы в одной точке. И, значит, необходимость Матрицы общения диктуется целостным восприятием предметного действия. При этом четыре основные стороны могут быть зафиксированы в одной точке (на корне языка), где с помощью вертикальной колебательной системы можно осуществлять попеременную циклическую фиксацию на различных сторонах предметного действия.

Их можно зафиксировать на корне и кончике языка, которые являются на самом деле единым органом (языком), и тоже осуществлять попеременную циклическую фиксацию по двум точкам Матрицы. А можно осуществлять попеременную циклическую фиксацию различных сторон предметного действия в боковых парах Матрицы, введя в действие музыкальный код информации, который не является случайным.

– Почему же до сих пор не была обнаружена Матрица общения? – спросил с восхищением Воропай.

– Потому, что это – рефлекторный пространственный механизм. А точнее, механизм-невидимка. Чтобы доказать его существование, необходимо было оказаться в моей шкуре и пройти девять кругов Ада.

– Вы прошли их?

– Да, прошел.

– А что у нас получается с самоощущением нашего «Я»?

– Самоощущение «Я» рождается у человека всякий раз, когда он произносит личное местоимение «Я» (мне, меня, обо мне, мною). Это – тоже рефлекс. У нас для этого существует анатомическая пара: корень языка и язычок мягкого неба, свободно свешивающийся вниз. Именно их согласованное действие рождает вертикальную колебательную систему.

– Анатомическая пара – это, конечно, серьезно. Так что будем работать! – заинтересованно закончил наш разговор Сергей Александрович.

Благодаря нашим оживленным беседам заявка на патент была скоро оформлена, и Воропай отправил ее в Москву.

Лишь через полгода пришел ответ из Москвы, что заявка оформлена правильно. А потом пришло письмо, в котором наши доводы признавались лишь мысленной фиксацией и, значит, не представляющей ничего объективно существующего. Особенно им не понравилось выражение «мыслеформа». Под мыслеформой я понимал слово или целое предложение, на которое падает логическое ударение и, следовательно, это слово несло в себе музыкальный код, который позволяет слову визуализироваться в определенной точке Матрицы. Все просто и понятно. Но Сергей Александрович проявил необыкновенную гибкость и изобретательность и написал новую заявку на патент. В ней мыслеформа была заменена образом. Через два месяца опять пришло письмо из Москвы. В нем говорилось, что наши доводы не сильно изменились и дальше мысленной визуализации мы не ушли. И хотя в данном случае общение представляло собой не что иное, как работу наших органов. Я имею в виду повороты головы влево и вправо, на угол около тридцати градусов, а также вертикальные и горизонтальные колебательные системы, возникающие на корне и кончике языка. Но все это патентоведы из Москвы не приняли всерьез и обозвали мысленной визуализацией.

Тогда я предложил Воропаю ограничить нашу заявку вертикальной колебательной системой на корне языка, где никак не могло быть мысленной визуализации, потому что имелся физический контакт корня языка с язычком мягкого неба. Воропай поддержал этот вариант. Снова оформил заявку на патент и отправил ее в Москву. Но вскоре пришел ответ, где опять наша визуализация на корне языка признавалась лишь мысленной фиксацией.