Усадьба леди Анны - Полина Ром

ручкой и несколько свернутых в трубочку широких полосок старой льняной ткани. Анна сама выбрала пару ветхих простыней и распустила их на бинты.

-- Это гипс, Магда. Сейчас ты нальешь в него воду, размешаешь и, намочив там бинты, начнешь плотно бинтовать мое тело. Да, прямо поверх сорочки…

-- Я поняла, ваша светлость. Только давайте сперва просто так, без гипса, попробуем? Мало ли, вдруг не получится с первого раза?

-- Хорошо, попробуем.

Впрочем, оказалось, что ничего сложного делать не придется. Единственное, что было неудобно: бегать вокруг герцогини. Тогда попробовали другой вариант. За спиной ее светлости встала дочка Магды, Жюли. Она принимала от матери бинт справа и передавала его левой рукой. Минут через двадцать, после нескольких тренировочных попыток, Магда убедилась, что справится, и в гипс, наконец-то, добавили воду…

Помогая герцогине одеться, Бертина косилась на застывший на столе белый каркас, разрезанный посередине. Анне он чем-то напоминал знаменитую Венеру Милосскую: руки были только по локоть. С ним еще возилась Магда, аккуратно сращивая центральный разрез, через который и вынимали ее светлость из жесткого футляра.

-- Теперь понимаешь, Магда, почему требовалось бинтовать максимально туго? Сейчас для укрепления еще слой бинта нарастишь и будет точно мой размер.

-- Это, ваша светлость, что же такое будет? – полюбопытствовала горничная.

-- Это, Бертина, манекен. Ты же видишь, что почти все мои туалеты нужно перешить. Здесь, во Франкии, одежда отличается. Теперь мне не придется часами стоять на примерках. Эту штуку, – герцогиня неэлегантно потыкала пальцем в гипсовый женский торс, – просто нужно плотно набить опилками и поставить на ножку. Ну, чтобы и длину могли отмерять без моего участия.

-- Надо же! Это чего только люди не выдумают! – похоже, камеристка была в восторге. – Это что же, и с меня такую штуку можно сделать?

-- Можно, Бертин. Вторую с тебя и сделаем.

Второй манекен действительно сделали копией камеристки, а образцом для третьего послужили солидные формы мадам Берк. Уговаривать ее пришлось долго, мадам побаивалась, что в этом может быть что-то неприличное. Она вообще к новинкам относилась настороженно.

Пришлось пообещать фрейлине, что все манекены будут спрятаны от глаз случайных посетителей за ширмой. Ну и, разумеется, желание герцогини подарить фрейлине новое платье тоже было принято во внимание. Никакой возраст не мешал мадам любить наряды.

В целом леди Франсуаза Берк была весьма разумная дама и с патронессой поладила неплохо. Уважала ее за набожность, за достаточно скромный образ жизни и была благодарна за удобное место. Гостей в усадьбе Арль почти не бывало, исключая местного кюре. Так что работа фрейлиной у герцогини была почти синекурой.

Конечно, иностранка-герцогиня многое делала совершенно непривычным для мадам Берк способом. Иногда Франсуазе даже приходилось немного указывать её светлости, как лучше поступить в том или ином случае. Но герцогиня советам часто следовала и всегда благодарила мадам за помощь. Так что между дамами, не взирая на разницу в возрасте, царили весьма добрые отношения.

Первый месяц, когда мадам Берк только поступила на службу, перешивали гардероб герцогини. После этого мадам даже стала считать, что её светлости самое место при дворе короля: туалеты, перешитые с большим вкусом, отличались какой-то удивительной воздушностью и элегантностью. Даже удивительно было, откуда герцогиня знает столько о швейных хитростях.

После герцогини два новых повседневных платья получила фрейлина. И тут ее восхищение талантами хозяйки достигло апогея:

-- О, ваша светлость! О…!

Мадам крутилась у зеркала, не находя слов. Платье, сшитое без единой примерки, сидело просто потрясающе! А эти странные коричневые вставки по бокам делали ее стройнее чуть не вдвое. Даже кружева на вырезе были не белоснежные, как принято, а чуть желтоватые, цвета топленого молока.

Франсуаза смотрела в зеркало, и на глаза невольно набегали слезы восторга – она давно не видела себя такой… Такой молодой и красивой!

-- Но все же, ваша светлость, вы выбрали для меня очень необычный цвет. Однако… Я кажусь в нем такой белокожей!

-- Но согласитесь, мадам Берк, что этот оливковый делает вашу кожу светлее и свежее, – герцогиня улыбнулась простодушному удивлению фрейлины. Разве можно при таком цветотипе выбирать яркие ткани? Конечно, сочные цвета в моде, но женщина-лето, тем более, натуральное лето, всегда будет лучше смотреться в приглушенных оттенках.

«Конечно, даже среди одного времени года существуют варианты, но именно Франсуаза просто классический случай натурального лета. В ней нет ни одной яркой или броской черты. Простое лицо с серо-голубыми глазами, средне-русые волосы, чуть сероватая кожа… Как же приятно снова окунуться во все это!» -- Анна улыбалась и испытывала почти детскую радость от удовольствия мадам. Давно уже не слышала она слов восхищения своими работами, очень давно…

Сейчас у нее есть деньги и есть возможность заняться тем, к чему лежит душа. Так почему бы и не позволить себе такое хобби? Дорого? Ну и что? В этом мире для нее, по сути, и нет других «приличных» занятий.

Вечерами герцогиня частенько засиживалась за рисунками и чертежами выкроек. Требовалось не только представить себе модель. Обязательным было привести ее в соответствие с местной модой. По возможности удалить все неудобные детали. Эти противоречивые требования заставляли Анну прорабатывать каждую деталь.

Первое, что герцогиня себе позволила, отказалась от корсета хотя бы для обслуги. Привычные всем корсеты заменили широкие корсажи, гораздо более мягкие и удобные в носке.

Под них достаточно нашить симпатичных одинаковых блузок, и вот уже от горничных не будет пахнуть так, как будто они год не мылись.

Хотя с мытьем здесь и было непросто, но раз в неделю вода грелась для всех. Дров, которые высылала ей мадам Трюффе, не хватало, но Анна только пожала плечами и велела докупить в городе:

-- Я не буду жить в грязи, мадам Берк.

Не все слуги согласны были терпеть такое самодурство хозяйки, но тут герцогиня поступила с удивившим Бертин хладнокровием: она просто дала расчет двум женщинам