Реквием по солнцу - Элизабет Хэйдон

Картинки с других карт, имеющихся в колоде, были перерисованы в книгу не слишком аккуратно; по правде говоря, если бы он не узнал знак трона на одной из целых страниц, он бы и вовсе не связал свою находку с древней Колодой. К счастью, каким-то чудом сохранился и рисунок, и надпись под ним. Не узнать ее было невозможно.

Изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, он показал на руны под изображением трона, руны, очертания которых он видел даже во сне, хотя и не понимал их значения.

— Какой это язык? — с равнодушным видом спросил он молодого герцога.

— Древнесереннский, — ответил Стивен, и его голубые глаза загорелись исследовательским азартом. — Он скорее напоминает волшебный шифр или нотную грамоту, чем язык. Вот, смотрите, у меня есть маленькая книжечка, посвященная сереннскому языку. Хотите взглянуть?

Стараясь сохранять спокойствие, он взял вожделенную книжечку из рук Стивена, быстро пролистал ее и дрожащими пальцами начал выписывать из нее слова и символы, как вдруг наткнулся на фразу. Перевод рун, которые он столько лет пытался расшифровать.

«Новое Начало», — гласили руны.

Из жалких останков книги ему удалось узнать еще одну интересную деталь: Вен Полифем считал, будто карты были сделаны из чешуи дракона, хотя ученый признавал, что не видел ничего подобного у тех многочисленных драконов, с которыми ему довелось встречаться во время своих путешествий.

А поскольку драконы рождены стихией земли, сорболдцу казалось, будто он знает, что придает силу их чешуе.

Время проверить его теорию почти пришло.

Он уже предпринял все необходимые шаги, и весы Ярима показали, что они за него. С того самого момента, как он положил кусочек Живого Камня на одну чашу, а фиолетовую чешуйку Нового Начала — на другую, весы пришли в равновесие, и он почувствовал, как его наполняет сила, равной которой он еще не знал.

Когда поднялось солнце и туман над Побережьем Скелетов снова сгустился настолько, что человек превратился в невидимку, он решил, что пришло время проверить, сможет ли он воспользоваться своим могуществом.

На дороге в Ярим-Паар

НАПОЛНЕННЫЙ сладкими ароматами утренний воздух оглашался радостным рыком, эхо которого разгуливало между Зубов.

Любовь моя в берлоге теплой,Влечет меня твой храп и вонь,Ты — как свинья, вся в течке потной,А я — как быстрый, гордый конь.Нет сил с тобою разлучиться,Кто б ни позвал, ни друг, ни долг,В походе пыл не охладится,К тебе вернется страстный болг.

Десяток болгов хриплыми голосами подхватили песню:

Ай-а-а, ай-а-а, сказочное зрелище.Ай-а-а, ай-а-а, моя подружка в Тер-И-ли-и-и.

Вполуха слушая Грунтора и солдат, восхвалявших прелести его подружки для постельных утех, Акмед следил за дорогой, ожидая появления стражников из Ярима. Он подозревал, что герцог Яримский, Ирман Карскрик, старый козел, страдающий паранойей, сделает все от себя зависящее, чтобы посильнее унизить их всех: приставит охрану, неохотно эскортирует в район проведения работ, возможно под покровом темноты, в надежде защитить своих подданных от каннибалов, как люди часто называли болгов.

Подтверждения своей правоты долго ждать ему не пришлось.

Как раз в тот момент, когда болги хором начали сравнивать кольцо в носу любимой Грунтора с кольцом самого знаменитого быка производителя — в ее пользу, разумеется, — вдалеке появились всадники, растянувшиеся в длинную тонкую линию.

Пение в тот же миг оборвалось.

— Гляньте-ка, нас торжественно встречают, — фыркнул сержант. — Уж как я ждал королевских почестей, вот дождался. — Он повернулся к двум десяткам рабочих-фирболгов и знаком велел фургонам ехать медленнее. — Не забывайте, что вы должны пользоваться платками и футлярами для когтей, как Ой вас учил. Давайте, пора.

Еще около полутора десятков болгов, охранявших караван, совершенно спокойно направили свои арбалеты на ноги лошадей, несших на себе стражников из Ярима, а сержант и король неторопливо поехали им навстречу.

Один из всадников, темнокожий, со светлыми глазами, отделился от отряда и тоже поехал вперед.

— Здравствуйте, сир, — поклонился офицер, обращаясь к болгам на орланданском наречии. — Добро пожаловать в Ярим. Меня зовут Тариз, я буду сопровождать вас и всячески помогать вам, пока вы находитесь на территории нашей провинции.

Акмед даже не посмотрел на него.

— Показывайте дорогу.

Офицер развернул лошадь и поскакал к своим солдатам, при этом у него была такая напряженная спина, словно он ждал, что в нее вот-вот вопьется град стрел.

Во все времена года, кроме лета, Ярим-Паар представлял собой засушливое, холодное место. Бедные, не знающие, что такое хороший урожай, земли раскинулись между плодородными полями Кандерра, расположенного на западе, и высокими пиками Зубов на востоке. Это был один из самых старых городов на континенте и самая древняя столица провинции, поскольку Ярим-Паар построили не менее чем за тысячу лет до начала Намерьенского века. Однако точные сведения о том, как долго он простоял среди пустыни, поглотили Время и ветер, свободно разгуливающий над огромными просторами, где, насколько хватало глаз, не было ничего, кроме холмов.

Летом, как сейчас, обожженная поверхность земли запекалась и растрескивалась, а пыль, в которую превратилась сухая красная глина, висела в горячем воздухе, не давая дышать, и красными облаками вылетала из-под копыт коней, жалила глаза, соревнуясь с жарким солнцем.

Прежде всего Акмед увидел ослепительно-белые шатры, возведенные на площади около Энтаденина, и только потом обратил внимание на медленно разрушающиеся каменные здания в центре столицы Ярима. Посреди умирающего города, который когда-то по праву считался жемчужиной пустыни, белая ткань на фоне красной глины казалась особенно яркой. Акмед кивнул в сторону шатров, и Грунтор взглядом показал ему, что все понял.

Тариз заметил это. Он нервно переложил поводья в правую руку и левой показал на шатры.

— Вот здесь расположен Энтаденин, сир, — смущаясь, проговорил он.

— В таком случае почему мы едем в противоположную сторону? — спросил Акмед, уже зная, каким будет ответ.

Ощущение у него, наверное, было такое же, как у кошки, играющей с пойманной мышью. Подобные развлечения вызывали у него головную боль, и это ему совсем не нравилось.

— Э-э-э… понимаете, я получил особое распоряжение от герцога Яримского сначала доставить вас и ваш отряд в лагерь, специально для вас устроенный к северо-востоку от города. Вам там будет очень удобно. Мы приготовили дома для людей и животных, а также специальные помещения для вашего оборудования.