Степь - Дмитрий Манасыпов

- Тебе поговорить по душам хочется? – Бирюк привстал со своего спальника. – Это как раз с Енотом, он положительный. Только, господа, давайте или тише, или у самого выхода. Мне спать хочется. И я тебе, Михакк, тоже не склонен верить. Но ты так рвешься нам помочь и попасть в Иркуем, чтобы забрать жену, что у меня даже появилось некоторое сомнение в своем неверии. Ладно, завтра поговорим.

- Жена? – Енот переложил автомат. – А эти… шлюхи твои?

- И чего? – Михакк потушил лампу. – Это бизнес, малыш. Ничего кроме заработка. Хотя и в это никто не поверит.

- Это точно, – донеслось со стороны Бирюка. – Не в жизнь.

Сменившись, Енот ушел в ту самую комнату с медицинским столом. Лег на него и тут же уснул.

Енот покрутил головой и вздохнул. Медведка выбралась чуть раньше, шлепнула его по ноге хлыстами хвостов и побрела по своим делам. Песок блестел в свете второго, пурпурного солнца, крупными гранями, режущими пролетающие шары перекати-поля на мелкие лохмотья. Первое солнце, оранжевое с черным, уже ныряло за высокую скальную гряду, выкрашенную в алый цвет.

- И что? – Енот оглянулся. Проворонить момент протыкания бронежилета когтями, и шорох фиолетового шелка ему не хотелось. – В этот раз тоже Змей чего-то пролил?

Пустота вокруг молчала, потихоньку играя песней ветра, пролетавшего через проеденные временем дыры в нескольких высоких камнях. Енот сделал несколько шагов, положив руку на эфес длинного тесака. Его он узнал сразу, с ним пришлось провести много часов в тренировочном зале Базы. Стало чуть проще, страха, как в прошлый раз, пока не было. Интерес присутствовал.

- Э-г-е-г-е-й!!! – Он заорал во всю глотку, стараясь хотя бы проснуться. Не вышло.

Енот осматривался, совершенно дурея от увиденного.

Пустыня. Голая, с редкими острыми антрацитовыми кустами, переливающимися в свете двух солнц шипами веток. Желтый, рыжий и кирпичный песок повсюду. Налево, направо, везде. Плывущие по ярко лазурному небу манты, светлые и огромные.

- Да что ж меня так штырит-то… - Енот сел прямо на раскаленный песок. Леденящий холод мгновенно пробрал до костей, заставил его зубы стучать друг о друга.

- Енот… - голос пришел сзади. – Ты снова здесь.

- Снова, снова. Наконец-то, хотя бы что-то привычное.

Он попробовал обернуться и успел только заметить всплеск фиолетового шелка, резанувший по глазам. Все повторилось, разве только пальцы теперь были не иссохшими и узловатыми. Руки стали неожиданно молодыми, белыми, с гладкой и тонкой кожей. Только когти остались такими же. Струйки уже побежали вниз, рубашка намокла, начала прилипать к груди.

- Что тебе от меня надо?

- Только тебя, – голос менялся. – Мне нужен ты. Ты настоящий, полностью весь.

- Да чтоб тебя…

Боль пришла неожиданно, скрутив черным вихрем, в котором ярко крутились блистающие кольца.

- Енот, что с тобой?! – Семерка прижалась к нему, гладила по лицу. – Енот, милый, очнись, ты что? Мальчик, не пугай меня, не надо.

Он сел, хватая воздух ртом, засунул руку под одежду, провел ладонью по груди. Света было немного, но и его хватило, чтобы увидеть отсвечивающие глянцем темные следы на пальцах. Сердце колотилось, все еще не желая успокаиваться. Семерка, взявшаяся не пойми откуда, сидела рядом. Обняла рукой, прижала к себе.

Енот отцепил флягу, глотал воду, жадно, чуть ли не взахлеб. Напившись, повернул лицо к ней. В первый раз за сутки она распустила косу, оставив волосы свободно спускаться на плечи. Корсет лежал внизу, там же, где и куртка, и остальная одежда. Только тонкая сорочка и белье под ней. И Еноту было совершенно наплевать на то, что подумает Змей. Семерка, здесь и сейчас, хотела ощутить жизнь, и именно с ним. А ему лишь хотелось, чтобы ушел в сторону странный холод, и чувствовать кожей теплое тело рядом.

Она легла на спину, потянув Енота за собой. Обхватила руками, провела ладонью по голове, нежно, успокаивая. Парень губами коснулся ее лица, втянул в себя мягкий, чуть горьковатый запах женщины. Семерка смотрела на него глазами, чьего цвета он никак не мог видеть. Но знал всю их бирюзовую глубину, неожиданную мягкость и тепло. Всё неважно, ничего, кроме них. Да, ее кожа казалось настоящим шелком, а бедра были сильными, не отпускающими от себя, задающими ритм плавному танцу.

Но дело было только в глазах, которые он не видел. В полуприкрытых, чуть поблескивающих глазах Семерки, мягко двигавшейся вместе с ним. В совершенно не бездонных, порой жестких, но сейчас ласковых и нежных глазах непонятной женщины, оказавшейся на его пути. Енот не мог оторваться от них, видя то, что не мог видеть. То, что могло бы быть, или то, что не случится никогда.

Ее золотистые длинные волосы, ворохом раскинутые на подушке из атласа, которой никогда не держал в руках и которой не касался головой. Несколько капель пота, пробежавших по выгибающейся спине, касавшейся простыни из настоящего шелка. Пальцы с аккуратным маникюром и лаком, не содранным, невозможным здесь и сейчас, посреди Степи. Еле слышный шепот полных губ, касающихся уха. Все то, что не могло быть на самом деле. Семерка вцепилась губами в его губы, застонала, прижимаясь и дрожа. И все закончилось.

Когда Енот проснулся, солнце уже пробивалось в пролом. Бирюк косо поглядывал на него, а Михакк усмехнулся и пожал плечами. Змея не было видно, а чуть позже его голос донесся снаружи. Были ли ночью рядом с ними души погибших людей – Енот не знал. Ему нашлось чем заняться, вместо того, чтобы размышлять о призраках и привидениях. Впереди лежала дорога, и для ее начала нужно было хотя бы навьючить вещи на коня.

Женщины, оставшиеся от людей Михакка, все также молчали. Высший отозвал их в сторонку, поговорил. Он убеждал их, махал руками, злился. Но они лишь отрицательно мотали головами и все. Уезжая, Михакк долго оглядывался. Енот покачал головой, глядя на него. Не вязался сам мутант с тем образом, что навязал и ему, и Бирюку архив в Сороке. Все казалось неправильным.

Семерка молчала. Трусила себе впереди, не оглядываясь и лишь изредка поворачивая голову. Но даже молчать она умудрялась со значением.

Змей молчал хуже. Лицо у него вытянулось, заострилось. На Енота он не смотрел, не смотрел на Семерку, на Бирюка и Михакка. Пялился строго по сторонам и на небо, и то иногда. От его молчаливого спокойствия Еноту стало не по себе.

Бирюк придержал его около полудня.

- Впереди Гай, место не самое спокойное. От него нам верхами гнать еще полтора суток. Если вы, два обалдуя, будете грызться, как кобели за сучку, пойду один. Все понял?

- Да. – Енот смотрел на траву, колыхаемую ветром. – Сейчас ничего не исправишь.

- Головой думать надо было, бестолочь. – Бирюк сплюнул. – Ты что, дурень, не видишь, как он на нее смотрит? Как, сука, теленок на матку. Только дай под бок завалиться и сиську пососать.

- Зачем она нам? – Енот задал вопрос, на который не мог найти ответа. – Пришлось раскрыться, знает кто мы такие, из-за нее все это…

- Из-за нее? Эй, Енот, ты ничего не перепутал? Ишь, из-за нее, значит, ну-ну. Мог себя в руках держать… мог. Но не захотел же, куда там. А теперь, юное дарование, она нам нужна. Убивать я ее не стану, отпускать тоже. Уйдет, так твой дружок поскачет догонять. Останется, сможет прикрыть нас, стреляет она хорошо.

- Почему ты ей веришь?

- Почему?.. – Бирюк закурил папиросу, ставшую такой же привычной. Помахал оглянувшемуся Михакку. Трое всадников ушли далеко вперед. – Сама она не сможет уйти на Север, к портам. А я смогу ей помочь, и она это знает.

- Больна?

- Да… а здесь не вылечится. Ты что думаешь, что ей, бабе в самом соку так хочется скакать вон там, впереди, и высматривать вражин всяких? Я тя умоляю, Енот, окстись. Не рожает из-за болезни, занимается делом, что не всякий мужик осилит, лезет на рожон. Выхода для себя не видит… или, вернее, не видела. Сейчас он у нее есть.

Тут Енот согласился, аргументы у Бирюка оказались железобетонными. Если Семерка хочет попасть в Мурман и убраться в сторону островов Альбиона, то ей надо сотрудничать с ними. Представить себе путь в одиночку через половину бывшей империи он не мог. Добраться до Итиля и подняться вверх по нему, обогнуть бывшую столицу, проклятое мертвое место и добраться до каналов. Можно… только одной ей будет тяжело. Возможности чистильщиков этот вопрос решат месяца за два. Резон стать лояльной у Семерки нашелся.

- А ты, охламон, видать сообразительный и все сам понял, – бородач переложил автомат на луку седла. – Нам самое главное понять, что делать со Змеем. Ты его как знаешь, хорошо или нет?

- Да вообще практически и не знаю. Понять его можно…

- Нам его понимать не надо! – прервал Бирюк. – Нам с тобой нужно, чтобы он перестал думать своей тыкалкой между ног, и включил голову. Впереди выход в Иркуем, то, что я сам ищу десять лет, и ни разу не подобрался так близко.