Женщины времен июльской монархии - Ги Бретон

— В такие уши особенно хорошо стрелять из пистолета, — сказал он громко.

Ответ незнакомца был краток:

— Мои секунданты будут у вас завтра утром. На другой день, от избытка выпитого накануне, граф проснулся, едва ворочая языком, и сразу вспомнил о предстоящей дуэли. Несколько огорченный этим, он послал своего приятеля навести справки о противнике и вскоре узнал к своему неудовольствию, что спровоцировал на поединок одного из лучших стрелков Лондона.

Тут ему в голову пришла одна идея, и он пригласил к себе своих секундантов:

— Пойдите и найдите этого глупца и скажите ему буквально следующее: «Граф д'Орсе всегда готов встретить вас с оружием в руках, но учтите, что вы идете на верную смерть. После этой дуэли в моду войдет стреляться с вами; все станут вас вызывать и в конце концов, несмотря на то, что вы отличный стрелок, вы останетесь лежать на траве…»

Противник понял, какой опасности себя подвергает, и отказался от дуэли…

В 1840 году Альфред д'Орсе познакомился с Луи-Наполеоном, чей побег из крепости Ам очень его позабавил.

— Что я могу сделать для вас, Монсеньер?

Принц откровенно объяснил ему свою ситуацию:

у него мало денег, мало связей, но зато огромное желание развлечься перед тем, как он начнет готовить новый государственный переворот с целью свержения Луи-Филиппа.

Орсе отвесил глубокий поклон и пообещал организовать несколько приятных вечеров с очаровательными, хотя и мало добродетельными девицами.

И через несколько дней он сдержал слово.

Луи-Наполеон был приглашен на квартиру некоего лорда Бредли, где Альфред собрал не самых застенчивых танцовщиц и нескольких актрис, известных своим талантом общения…

Вечеринка началась банальным обедом при свечах. За столом принц выполнял роль хозяина дома и делал это с большим изяществом. Поэтому прежде, чем пригубить вино, он постарался обмакнуть в своем бокале кончик левой груди двух своих совершенно обнаженных соседок.

Когда пришло время десерта, события неожиданно приняли странный оборот. Вот как об этом рассказывает Эрнест Офрей:

«Одна из актрис, по имени Китти Одлер, вдруг воскликнула:

— Поиграем в маленькие садики!

Выйдя из-за стола, она улеглась на ковре и воткнула в свой «абрикос» маргаритку.

Ее примеру сразу же последовали все приглашенные девицы, и гостиная вмиг стала похожа на цветущую клумбу.

— Кто будет моим садовником? — крикнула Китти Одлер.

Луи-Наполеон, обожавший цветы, кинулся к актрисе и занялся увлекательной работой по уходу за садом. Другие гости, оставив мороженое, последовали примеру принца и попрыгали на предложенные их вниманию маленькие клумбочки.

Тут, правда, случился небольшой беспорядок. В течение нескольких месяцев граф д'Орсе устраивал не менее оригинальные развлечения Луи-Наполеону, но в конце концов его собственные средства так истощились, что ему пришлось снова заняться работой художника и скульптора, дававшей ему хлеб насущный

Херриэт преклонила колени.

Эти две судьбы пересеклись, чтобы основать Империю…

Обоих мгновенно точно громом поразило. Но если в глазах Луи-Наполеона вспыхнул едва уловимый похотливый огонек, прекрасные глаза мисс Говард блестели от восхищения.

Херриэт в то время было двадцать три года. Она была фантастически красива. Один из поклонников так описывал ее: «Голова античной камеи на великолепном торсе». Луи-Наполеон был куда менее соблазнителен. К тридцати восьми годам лицо его носило следы бурно прожитой жизни, дряблые щеки обвисли, из-под глаз не исчезали темные круги, а усы пожелтели от постоянного курения. Из-за слишком коротких ног казалось, что он все время семенит. Несколько более представительным он выглядел, когда оказывался в седле, и его широкая грудь создавала некоторую иллюзию мужественности. Короче говоря, этот изгнанник, покинувший тюрьму без единого су в кармане, не имел ничего, что могло бы соблазнить молодую и очаровательную куртизанку, привыкшую отдаваться за богатство или уж ради возможности испытать истинное удовольствие с каким-нибудь симпатичным и пылким молодым человеком.

Однако в Луи-Наполеоне мисс Говард привлекло нечто иное.

Как все англичане, а тем более англичанки, Херриэт парадоксальнейшим образом боготворила Наполеона. Поэтому ни глуповатый вид, ни нищета этого принца не имели для нее никакого значения. Стоило ей только подумать, что Луи-Наполеона в детстве мог нянчить на коленях сам Император, как ее охватывало, по словам Эдгара Ширера, «необыкновенное волнение, а вслед за ним и неодолимое влечение».

В течение всего вечера их первого знакомства принц и мисс Говард, почувствовавшие тайное и непроизвольное единение, вели на людях диалог, который, однако, имел все признаки и волнующий аромат интимной беседы.

Именно к ней он обращался, вспоминая что-то из прошлого, именно ей сквозь дым сигары, нимало не заботясь о других гостях, рассказывал о неудавшихся государственных переворотах в Страсбурге и Булони, о своей жизни в форте Ам, о своем побеге. Это ее он хотел заставить улыбнуться и — ради этого вставил в произнесенную фразу несколько необычных слов. И, конечно, именно ей он рассказал о своей юности в Арененберге. Не сводя с нее глаз, он говорил целых два часа. И не отрывая от него взора, она слушала его с возрастающим восхищением.

На следующий день они снова увиделись. А на третий день стали любовниками.

Луи-Наполеон был мгновенно покорен. Следует сказать, что мисс Говард как профессиональная куртизанка владела, если можно так выразиться, своим ремеслом в совершенстве. Добросовестная и понимающая, что любая профессия требует навыков, она собирала свои знания по крупицам у опытных мужчин и женщин и не стеснялась интересоваться сложными или старинными рекомендациями по технике своего дела, такими, как, например, «Диалоги» Пьетро Аретино или «Новеллы» Боккаччо. Из них она узнала и об оригинальных позах, и о мало кому известных выдумках, и о придающих новую силу ласках.

Принц сразу понял, что имеет дело не с какой-то дилетанткой. Поэтому он решил во что бы то ни стало удержать при себе эту необыкновенную любовницу и попользоваться ею всласть.

Но так как он все же хорошо знал свет, то постарался выразить свое желание в завуалированной форме:

— Я люблю вас, — сказал он.

Мисс Говард, сильно разволновавшись, разрыдалась.

— Вы же совсем не знаете моей жизни.

Опустив голову, она призналась, что пять лет жила с женатым мужчиной, от которого у нее есть сын. Луи-Наполеон улыбнулся:

— Ну и что же! У меня даже два сына. Два бастарда. Они родились, когда я находился в крепости Ам. Это плоды моего плена. Так что у нас теперь трое детей.