Пыльные слезы (ЛП) - Мерседес Сильвия

— Сдавайся, — сказал Фендрель. — Я не планирую тебя убивать. Ты знаешь, что я не могу. Ты нужна нам. Нам нужна кровь в твоих венах, или всех нас ждет смерть. Так что пока что ты в безопасности. Но мы должны защититься от тебя.

Красный капюшон перед ней снова двигался.

— Руки, — сказал он.

Он поднял железные рукавицы. Орудие пыток эвандерианцев, перчатки в форме шара, которые окружали ладони и застегивались на запястьях. Железо в такой близости к коже вызывало неудобство и тошноту. Хуже того, если она сжимала кулаки и двигала пальцами не туда, шипы внутри вонзались в кожу. Не так глубоко, как шипы, которыми она остановила тень в себе дни назад, но они все еще могли ввести в ее тело и душу яд железа.

Ларанта будет в плену, боль помешает ей помочь. Айлет будет слабой, как котенок.

Она смотрела на орудие пыток. У нее еще был выбор. Она могла бороться. Могла сопротивляться. Могла позволить Холлис умереть, напасть на врагов, порвать их силой Ларанты.

Но она подняла кулаки. И Красный капюшон застегнул железные рукавицы.

Волна тошноты хлынула на нее. Она сжала кулаки, шипы впились в ее кожу, и боль затопила ее тело, а яд — разум. Она опустилась на колени, тьма сомкнулась. Она пыталась держаться прямо, но упала на бок, ударила ладони сильнее. Может, она потеряла сознание. Но вскоре тьма прошла, вернула ее в мир боли. Ее восприятие прояснилось, и она застонала, желая вернуться в забвение.

А потом услышала знакомый голос:

— Где он, Фендрель? Где Террин? Что ты с ним сделал?

Айлет заставила себя приоткрыть глаза. Она уже не была в коридоре у кладовой. Она лежала на полу в холле, окруженная Красными капюшонами.

— Террин ду Балафр отрекся от своих клятв, — это точно был Фендрель. Айлет скривила губы, повернула голову на звук. Она видела Герарда у лестницы, он смотрел на своего дядю. Он был в одежде для пути, меч в ножнах висел на боку. Его лицо было диким, пугающим.

— Что ты говоришь? — осведомился он, агрессивно шагнул к дяде, тот возвышался над ним, лицо скрывал черный капюшон. — Где Террин? Где он? — с каждым словом его голос становился все безумнее. Айлет еще не слышала его таким.

Фендрель сжал плечо Герарда, удерживал его.

— Террин мертв, — сказал он.

Мир, казалось, разбился на миллион осколков сверкающего стекла перед глазами Айлет. Она слышала, как Герард рухнул на пол, и Красные капюшоны бросились к нему, поймали под руки. Где-то вдали она слышала голос Фендреля:

— Заприте короля в его покоях. Он не едет на охоту.

Но это было не важно. Боль снова накрыла разум Айлет, топила ее в море тьмы.

ЭПИЛОГ

Ночной воздух был неподвижным. Зимний покой без песен птиц или гула насекомых. Даже ручей не журчал, скованный тонким кружевом льда. Ветер не задевал траву, не двигал ветки высокого голого дуба.

Под дубом сидела старушка. Она была неподвижной, и можно было подумать, что она стала камнем. Она сидела среди корней раскидистого дерева, опустив плечи, сложив ладони чашей перед лицом. Она почти все время смотрела на то, что лежало в ее ладонях, но порой поглядывала наверх, разлепляя иней, который пытался сцепить ее ресницы, и на ручей, впадающий в Священное озеро. Всего в миле отсюда к звездному небу тянулись башни Дюнлока.

Если прислушаться, можно было уловить тихое дыхание старушки.

Вдруг тишина разбилась. Старушка вздрогнула, издала вопль и села прямо, ее ладони взлетели, словно обожженные. Камешек взлетел в воздух и устремился к берегу ручья. Изнутри вспыхнула тьма, такая сильная, что обжигала глаза.

Мир разорвался. На миг неподвижность зимней ночи наполнилась хором неземных криков. Старушка поднялась на ноги, скрылась за стволом дуба. Сжимая кору так, что костяшки побелели, она смотрела туда, где воздух разорвался, и по реальности шла рябь. Ее глаза мерцали светом тени.

Что-то вышло из хаоса. Казалось сперва, что это была просто тень, а потом она приняла облик изящного тела девушки с золотыми волосами, спутанными и ниспадающими на ее голые плечи, платье трепетало лохмотьями вокруг ног. Она выпрыгнула из бреши между мирами, упала на колени на высокую коричневую траву, вытащила за собой двоих мужчин. Она чуть не упустила хватку на них, царство, откуда они вышли, пыталось утащить их в себя, поглотить. С воплем она вытянула их друг за другом.

Первый мужчина был высоким, с темными глазами, широкими плечами, но его тело было изможденным, словно поразительную силу выкачали. Второй мужчина был узким, с седой бородой из уродливых наростов-грибов, а не волос.

Девушка оправилась первой от прохода между мирами. Она отбросила золотистые волосы и оглянулась, но не на мужчин, а на четвертую фигуру, которую они принесли. Маленькое существо, похожее на скелет, скорее мертвое, чем живое, кожа была обгоревшей и почерневшей.

Двое мужчин пошатнулись и опустились на землю, бросили ношу. Бедное существо рухнуло на высокую траву, вытянув руки, странно повернув голову, и не двигалось.

Девушка оглядела зимний пейзаж, ее глаза вспыхнули светом тени. Она заметила старуху у ствола дерева и помахала в приветствии.

Дрожащая женщина отодвинулась от дуба и шагнула к ним, подняла по пути камешек-якорь.

— Ты нашла ее, Инрен? — спросила она резким от надежды голосом. — Нашла королеву?

Не отвечая, Инрен повернулась к мужчинам, которые еще стояли на четвереньках, дрожа от страха. Она не могла их винить. Поход через Прибежище был и для нее непростым делом, а она привыкла. Ее товарищи были с ней там лишь несколько раз до этого, и каждый раз они дрожали после этого.

— Гиллотин. Зарк. Вставайте, — прорычала она. — Впереди долгий путь.

Бородатый Зарк недовольно посмотрел на нее, но не двигался. Гиллотин поднялся. Он потянулся к существу, лежащему рядом с ним на земле, схватил тощую руку и потянул к себе бережно, как мать, пытающаяся разбудить младенца.

Существо застонало. Звук послал дрожь по спине Инрен. Но старушка охнула и сложила ладони вместе. Она упала на колени, на лицо перед существом, похожим на труп.

— Моя богиня! Моя богиня! — слезы душили ее голос.

От этого голоса сгоревшее существо пошевелилось. Голова повернулась на слабой шее. Пылающие желтые глаза посмотрели из-за прядей черных волос на старушку.

— Зилла, — прохрипела она. — Зилла, дорогая.

Ее голос оборвал приступ кашля, ее тело тряслось, готовое разбиться на кусочки. Но Инрен видела сотню тысяч нитей чар, сплетенных, чтобы удержать смертные кусочки на месте, не давая телу умереть, а духу освободиться.

Инрен поджала губы. Не на это она надеялась, когда решила вернуть богиню. Она помнила Одиль роскошной, красивой, сильной, непобедимой. Это существо… не было Одиль. Не могло быть.

Такое хрупкое существо не сможет выжить с короной из эйтра.

— Вставай, Зилла, — прорычала она, пнув ведьму в колено. — На это нет времени. Где мой якорь?

— Тут, — старушка села, протянула кулак и бросила камешек в ладонь Инрен. Сотня нитей тянулась из его центра, они погружались в душу Инрен. Она сама старательно создавала нити, закрепляла связи. Когда якорь был активен, он мог притянуть ее в этот мир из Прибежища, и она могла путешествовать мгновенно.

Но активированный якорь оставлял след магии. Такой след могли уловить даже неопытные охотники на теней.

Инрен скривилась. На создание сильного якоря уходили часы, а то и дни. Ее запасы были небольшими, и не было времени создавать новые. Но она знала, что враги погонятся за ними. Эвандерианцы могли вот-вот выбежать из Дюнлока и поехать в ночь.