«Титаник». Рождение и гибель - Алексей Широков

Пассажиры первого класса могли рассчитывать, что следующие семь дней они проведут в обстановке наивысшего комфорта и роскоши, которая отвечает или даже превосходит все, с чем они сталкивались на берегу. Без сомнения, для них «Титаник» был престижным пятизвездочным плавучим отелем со всеми мыслимыми удобствами и прелестями, каких можно было ожидать от подобного учреждения. По этому поводу метко высказался известный капитан и писатель Джозеф Конрад:

 Что до меня, то я, скорее, готов поверить в непотопляемость судна водоизмещением 3000 тонн, чем 40 000. И никакого парадокса тут нет. Невозможно увеличивать толщину перекрытий и стальной обшивки до бесконечности. Тоннаж, габариты — это не преимущество, а недостаток. Когда читаешь в газетах о случившемся, поневоле приходит в голову: будь этот злосчастный пароход на пару сотен футов короче, катастрофы, быть может, удалось бы избежать. Правда, в этом случае пассажирам пришлось бы путешествовать без бассейна и французского кафе, а ведь это, согласитесь, большое неудобство!

Как неприятно думать о том, что есть люди, которые не могут пять дней своей жизни провести без роскошных апартаментов, кафе, оркестров и прочих прелестей. Я уверен, что эти люди сами в них не нуждаются — им их усиленно навязывает обычная торговая конкуренция. Если вы завтра уберете прочь всю эту роскошь, люди все равно будут путешествовать.

Глава VII

ИСКРЫ В ЭФИРЕ

24 марта 1896 г.[20] в физическом кабинете Петербургского университета, где обычно проходили заседания физико-химического общества, царило оживление — преподаватель Кронштадтской минной школы А.С. Попов делал сообщение о своих новых работах. Сняв со стоявшего у кафедры прибора чехол, Попов сказал: «Прошу внимания. Мы начинаем. Мой помощник П.Н. Рыбкин, находящийся в химической лаборатории[21], будет передавать сигналы лучами Герца. Эти сигналы запишет стоящий перед вами аппарат Морзе».

В зале наступила тишина. Глаза всех были устремлены на приемник, около которого стоял и Попов и его старый учитель Ф.Ф. Петрушевский. Тишину прервали глухие пощелкивания телеграфного аппарата. Раздались и разом смолкли изумленные возгласы.

Собравшиеся физики недоуменно посматривали то на антенну, вертикально висевшую за окном, то на приемник. Петрушевский взглянул на первые точки и тире на телеграфной ленте и, расшифровав их по азбуке Морзе, подошел к висевшей на стене черной классной доске и четко написал мелом: «Г».

 Снова защелкал аппарат. Петрушевский написал на доске еще одну букву: «Е». Точки, тире, тире, тире, точки, и на доске появилось два слова: «Генрихъ Герцъ».

Еще не кончилась передача, на доске не были еще написаны последние буквы, как шумно поднялись и молодые физики, и старые ученые, восторженно повторяя одни и те же слова: «Генрих Герц!  Генрих Герц!»

Ученые окружили Попова и наперебой пожимали ему руки, поздравляя его с величайшим изобретением. Первыми словами, которые передал Попов при первом публичном испытании своего прибора, было имя ученого, положившего начало практическому применению электромагнитных волн.

Моряки в изобретении Попова увидели такое средство связи, о каком издавна мечтали на флоте и которое наделаю связывало суда с берегом, как бы далеко они ни были в море. У А.С. Попова и в мыслях не было патентовать свое изобретение, — он шел в ногу с Фарадеем, Максвеллом и Герцем, никогда не патентовавшими своих изобретений и считавшими их достоянием науки, достоянием всего человечества. В 1900 г. на IV Всемирном электротехническом конгрессе в Париже А.С. Попову были вручены большая золотая медаль и почетный диплом за изобретение радио.

До применения радио дальность действия морской связи ограничивалась пределами видимости. За этими пределами связь между судами и судном с берегом прекращалась, всякий контроль за их движением и состоянием нарушался, судьба людей, груза и судна оставалась неизвестной до прихода его в порт. Можно привести огромное множество примеров, когда недалеко от берега или поблизости от других находящихся в море судов гибли люди, не имея возможности сообщить о своем бедственном положении и попросить помощи. Если в военном флоте широкое внедрение радиосвязи было вызвано причинами чисто военного характера, то на торговых судах появление радиотелеграфа в первую очередь обуславливалось необходимостью подать сигнал бедствия.

В декабре 1898 г. «искровым телеграфом» оборудуется первое судно — английский плавучий маяк «Ист-Гудвин». Штатное место этого маяка находилось у восточной части песчаных мелей Гудвин-Сэндз, расположенных у юго-восточной оконечности Англии. Прошло три месяца, и с маяка в эфир впервые в истории радиосвязи полетели сигналы бедствия, зовущие на помощь. Ранним туманным утром 3 марта 1899 г. на маяк налетел заблудившийся в тумане пароход «Р.Ф. Мэттьюз». Сообщение о столкновении было принято радиостанцией берегового маяка на мысе Саут-Форленд, расположенного в 12 милях от «Ист-Гудвина». Высланные на помощь буксиры отвели тонущий маяк на мелкое место и сняли с него экипаж.

С каждым месяцем беспроволочный телеграф продолжал завоевывать симпатии моряков всех стран. В 1900 г. радиостанцией оборудуется крупнейший немецкий лайнер «Кайзер Вильгельм дер Гроссе».

Широкое распространение радиотелеграфа на морских торговых судах началось с 1902 г., когда стало известно, что 11 декабря 1901 г. итальянскому инженеру Гульельмо Маркони с помощью профессора Флеминга удалось установить радиосвязь между Корнуоллом (Англия) и Сент-Джонсом (Ньюфаундленд). Эта первая трансатлантическая радиограмма состояла из буквы «S».

Благодаря большой энергии и организаторскому таланту Маркони сумел привлечь к радиотелеграфии внимание английского Адмиралтейства и создать акционерную компанию, получившую название «Международная компания морской связи Маркони». Сделать это Маркони было нетрудно, т.к. его мать, англичанка, дочь небезызвестного фабриканта Эндрю Джеймсона (его фамилию можно и сейчас прочесть на бутылках знаменитого шотландского виски), имела большие связи в Британском почтовом ведомстве.

Англичане сразу поняли громадное значение нового средства связи для своего торгового флота, который в начале XX в. занимал первое место в мире, составляя две трети мирового тоннажа, и быстро раскупили акции новой компании. В это время появляются фирмы по производству радиоаппаратуры, вместе с которыми рождается и конкуренция. Компания «Маркони» имела договор с правительствами Англии и Италии, согласно которому, эти две страны обязаны были применять у себя радиоаппараты только системы Маркони и запрещать своим станциям поддерживать связь между судами, оборудованными радиоустановками других систем, даже в случае просьбы о помощи гибнущего судна. Чтобы обеспечить условия нормальной работы радиосвязи, необходимо было выработать такие положения, которые регулировали бы деятельность радиостанций не только в пределах одной страны, но и во всем мире.

В 1903 г. в Берлине состоялась Первая международная радиотелеграфная конференция. В ней приняли участие представители восьми стран: России, Германии, Австро-Венгрии, Франции, Англии, Испании, Италии и США.

Вопреки кабальным договорам, навязываемым компанией «Маркони», конференция решила, что береговые радиостанции обязаны принимать и передавать радиограммы от судов или адресуемые судам в море вне зависимости от системы применяемых радиоаппаратов. В протоколе этой конференции было записано, что преимущество в радиопередачах предоставляется радиограммам с призывом о помощи и извещениям о несчастных случаях. На этой конференции делегат Италии впервые предложил установить специальный радиотелеграфный сигнал для судов, терпящих бедствие. Он предложил сигнал «SSS DDD» (. — . — . — . — .). Его предложение по стандартизации сигнала не было принято, но в итоговом протоколе конференции появилась статья, обязывавшая радиостанции внимательно следить за сигналами бедствия, поступавшими от кораблей.

Однако твердого решения по этому вопросу принято не было, и выбор единого сигнала бедствия был отложен до второй международной конференции. Но компания «Маркони» не стала считаться с мнением закончившейся конференции и внутренним циркуляром от 7 января 1904 г, ввела для судов, оборудованных радиоаппаратами ее системы, сигнал бедствия «CQD» (— — . — . — — . — — .).

Этот сигнал состоял из сигнала общего вызова всех станций — «CQ» ( — . — . — — . —), к которому добавили букву «D» ( — .). Эту букву выбрали потому, что с нее начинается английское слово «danger» (опасность). Сочетание трех букв в мнемонической форме представляло собой английскую фразу «Come quick, danger» («идите быстрее, опасность»). Но поскольку речь шла о судах, оборудованных радиоаппаратами компании «Маркони», появившийся сигнал назвать единым международным сигналом бедствия было нельзя. Довольно часто призыв о помощи по радио передавался без всякого сигнала бедствия.