Кремлевское кино (Б.З. Шумяцкий, И.Г. Большаков и другие действующие лица в сталинском круговороте важнейшего из искусств) - Александр Юрьевич Сегень

— Не смягчайте, — сказал наркомвоенмор, — это пошлая картина. Ну где это видано, чтобы гармонь была превращена в рычаг классовой борьбы!

— Да, дрянь и безвкусица, куда ни глянь, — сердито будто выплюнул Каганович.

— Нет, а «Гроза», а «Любовь Алены»? — возразил Сталин. — «Сердце Турции», «Челюскин»? Картины настоящие, не какой-то там монтаж аттракционов. Научились ребята ставить. И актеров заставили хорошо работать.

Шумяцкий, судя по его виду, готов был, коли прикажут, руки целовать вождю, а тот продолжал гладить его по шерстке:

— Мы решили вам помочь. В ближайшее время вызовем вас, нужных вам работников, и вы нам скажете, что вам надо, чтобы вашу работу еще больше развернуть. И двинуть ее по-настоящему. Укажите, какие нужны еще средства, импорт. Какие необходимо построить заводы, что дать вам из оборудования, автотранспорта. Кино — это для страны стратегически важное дело. Как особый род войск. У вас заводы есть?

— Заводы у меня есть, но небольшие. А потребность огромна. Надо делать не только производственную аппаратуру, но и проекционную. Ее производство массовое, и на своих небольших заводах я ставить его не могу.

— А кто же изготовляет вам ее сейчас?

— Заводы товарища Серго. — Шумяцкий кивнул на Орджоникидзе. — Но они ее из года в год спецзаказами вытесняют. За последнее трехлетие количество выпущенных проекционных аппаратов сократилось в шесть раз.

— Нет, вам нужны собственные большие заводы, — сказал Сталин. — Построенные по последнему слову техники. На заводы Серго нечего рассчитывать. Свои вам нужны, свои. Наряду с заводами аппаратуры вам нужно быстро и хорошо строить большие заводы пленки и других предметов кино и фото. Полиграфия, издания, печать. Мы поможем вам в этом. Дайте ваши обоснованные предложения, продумайте, кого пригласить на этот доклад и постановку вопроса.

— Все подготовлю, — трепетал от восторга Шумяцкий.

— Помнится, еще Товстуха… Кстати, как он там, бедолага?

— Плох. Совсем доконал его тубер. Хорошо, если до следующего года дотянет, горемыка.

— Так вот, помнится, он мне в двадцать пятом году докладывал, что у нас две тысячи кинотеатров. А сейчас сколько?

— Эта цифра всегда у меня в голове, — с гордостью произнес Шумяцкий. — На данный момент двадцать девять тысяч двести кинотеатров.

— Молодец, хорошо работаете, — похвалил Сталин. — А сколько картин выпущено за последний год?

— Полторы сотни, товарищ Сталин. И большинство картин прошло вашу экспертизу. Стараемся!

— Давайте теперь «Челюскина» смотреть, — кивнул главный зритель. — Мои замечания учтены?

— Учтены.

И снова он смотрел ленту о героических подвигах наших полярников, погружаясь в ледяную, вьюжную атмосферу фильма настолько, что обмороженные ноги заныли, будто он снова тащился в сибирскую ссылку в легких ботиночках.

После просмотра заметил:

— Второй раз смотрю, впечатление такое же потрясающее. За эти полтора часа снова пережиты все волнения, ожидания. Воссоздано ощущение небывалого подъема страны при встрече челюскинцев и летчиков. А как идет реализация этой фильмы за границей?

— Налажено. Берут охотно.

— За хорошо организованную работу и несомненные улучшения всего кинофотодела мы передаем вам всю валютную выручку от этой картины, чтобы было чем подкормиться на первых порах, купить недостающую и усовершенствованную производственную аппаратуру и отсутствующие у вас материалы и приборы для повышения художественного качества картин. Это, конечно, не в счет того, о чем говорили. Принимаете?

— Принимаю, товарищ Сталин, — зарделся от счастья Шумяцкий. — Обещаю за картину выручить больше, чем предполагали до сих пор.

— Ловко! — воскликнул Куйбышев. — Как только ему отдали выручку, он увеличивает поступления.

— А как же, так и должно быть, стимул! Или, как еще говорится, гешефт, — отозвался Сталин.

— Гешефт уже огромный, а в будущем вырастет в десятки раз. Выручка от кинематографа станет больше, чем от госмонополии на водку. — Шумяцкий аж дымился.

— Даже чем на водку? — рассмеялся главный зритель. — Ну что, сколько там? Половина двенадцатого? Время детское. Что дальше будем смотреть?

Борис Захарович замялся в явной нерешительности, и вдруг Ворошилов предложил:

— Давайте картину «Веселые ребята».

— Я подзабыл, что это за картина? — спросил Хозяин.

— А это интересная, веселая, сплошь музыкальная картина с Утесовым и его джазом, — ответил наркомвоенмор.

— Это та, о которой я уже не раз докладывал, — пояснил Шумяцкий. — Которую Александров снял. Только у меня всей нет. Ее как раз сегодня заканчивают монтировать. Могу показать лишь начальные три части.

— Он нас интригует, — усмехнулся Сталин. — Давайте хоть начальные.

— Но ведь Утесов безголосый, — вмешался Каганович.

— К тому же он мастак только на блатные песни, — поддержал его Жданов.

— Нет, — возразил Ворошилов. — Вы увидите. Он очень одаренный актер, чрезвычайный весельчак. И поет в фильме здорово. Фильма исключительно интересная.

— Мы его заставили петь по-настоящему, — застенчиво добавил Борис Захарович и вновь стал похож на Чаплина, хотя в последнее время малость располнел и сходство стало улетучиваться.

— Ну и как же вам это удалось? — усомнился Лазарь Моисеевич.

— У нас появились новые технологии звукового кино, позволяющие даже усиливать певческие данные артистов.

— Вот оно как! — удивился Сталин. — Эдак и я запою, а получится Шаляпин или Собинов. Ну, раз говорите, интересная фильма, давайте посмотрим.

В зале погас свет, на экране под залихватскую музычку появилась картинка: «Музыкальная кинокомедия. Москва, 1934». Дальше — другие начальные титры: «Производство Московского кинокомбината». Потом лицо Чаплина в котелке и титр: «Чарли Чаплин». Ллойд в канотье: «Гарольд Ллойд». Это что такое? Они снимались у Александрова? Чем черт не шутит, он же там втесался, даже Грету Гарбо оприходовал. Далее лицо Бастера Китона тоже в канотье. И затем титр: «В картине не участвуют». Сталин так хмыкнул, что даже слегка подскочил в своем жестком кресле, бросил лукавый взор на Шумяцкого, тот весело прыснул, прикрыв свои чаплинские усики ладошкой.

Следующие титры: «В картине участвуют». Лицо Утесова в сером цилиндре: «Леонид Утесов». Женское личико — блондинка в белом цилиндре: «Домашняя работница Л. П. Орлова». Другое женское личико — брюнетка в черной шляпке с перышком: «Дитя Торгсина М. П. Стрелкова». Прибежал мультипликационный бык. «Джаз-комедия». Бык хвостом написал: «Веселые ребята». Дальше другие титры: «Постановка и режиссура Г. В. Александрова». Молодец, себя после всех поставил. Нет, дальше еще есть: «Композитор — И. О. Дунаевский. Звукооператор — Н. А. Тимарцев. Художник — А. А. Уткин. Звук записан на аппарате системы „Кинап“ проф. А. Ф. Шорина». И еще раз: «Веселые ребята».

Вывеска: «Прозрачные ключи». Появился пастух со стадом, заиграл на дудочке, за ним с разными музыкальными инструментами выстроились подпаски, заиграли и вместе с коровами пошли, продолжая играть, на выпас мимо жителей приморской деревеньки, пастух — Утесов — запел:

— Легко на сердце от песни веселой, она скучать не дает никогда, и любят песню деревни и села, и любят песню большие города.

И это