Собрание сочинений в 3 томах. Том 3 - Валентин Овечкин

(«Доктор, умирающий и мертвые»)

Мать с двухгодовалым сыном. У обоих меховые пальто, из одного меха — какая-то длинная бурая шерсть. Как медведица с медвежонком.

«Золотая задница». Типизировать.

Вокзальная дикторша с милицейскими интонациями в голосе.

В нашей жизни, в воспитании наших людей, начиная, может быть, со школы, с комсомола, надо объявить жестокую войну болтливости, многословию.

Два слова вместо десяти!

Высмеивать болтливость как порок, постыдную болезнь. Надо вспомнить Спарту.

То, что происходит сейчас в литературе, выдвижении новых имен (Казакевич и другие), это можно назвать пехота подошла.

В первое время подвизались ловкачи с собственными «виллисами». Они, естественно, вырвались вперед, все обсмотрят, всего коснутся понемногу, обо всем наскоро напишут.

А пехота в это время свои 20–30 км в сутки с боями — «чап-чап». Естественно, она отставала, пехота, от «виллисов». Но она должна была подойти, закрепиться и сказать свое слово.

И вот она подошла. Она еще не развернулась полностью, не приняла правильный боевой порядок, но уже подошла. Царица полей, надо полагать, она станет и царицей литературы. Как и на поле боя — первое слово за ней.

В этом искусство — уметь единым словом, намеком вызвать у читателя (зрителя) много воспоминаний, ассоциаций, бурю чувств.

Пессимист может самый лучший пейзаж Тургенева разделать вдребезги. Что такое куст в росе? Мокро, неприятно, ноги промочишь, раздвинешь ветки — за шею капает. Есть чем восхищаться! Гроза? Треск, гром пугает, ветер в уши надует и т. д.

В каждой пьесе, прозаическом произведении сюжет, столкновения, драматические конфликты должны определяться характерами. Ведь отсюда начало. К столкновению ведут острые, сильные характеры.

«Жизнь будет всегда достаточно плоха для того, чтобы желание лучшего не угасало в человеке».

(М. Горький)

Я всегда чувствовал себя лучше на том месте, где надо начинать все сначала, чем там, где много пищи для воспоминаний о прошлом. Вот, может быть, потому я человек без родины. Мне тяжело на родине. И без прошлого. Хотя больше думается о будущем.

Вот почему, может быть, и не люблю копаться в старине.

Еще много таких унылых сел, где и традиции не было деревья сажать. Острее чувствуется здесь необходимость широко шагать вперед.

Колхозники сняли с собственных мотоциклов моторчики и приспособили к сортировкам.

Вот чего многие не понимают в нас — как нам интересно жить. Как интересно делать историю, направлять ее бег, а не болтаться щепкой в ее мутных волнах.

У нас колхозницы-старухи следят за выборами в Италии и за гражданской войной в Китае, все их касается, все им болит, а многое в нашей политике и без слов понимают (почему, например, мы против расчленения Германии, почему заключили торговые договоры со странами, с которыми вчера воевали), потому и политика нашей партии ясна и мудра, политика партии — думы народа.

Молодежь, по природе своей, не хочет тихих заводей, она хочет борьбы. Она еще не устала. Вот в чем наша сила.

Бывает, человек получает высокий пост не за то, что у него есть, а за то, чего у него нет, — за отсутствие резкости, принципиальности и т. п. не всем приятных качеств.

Проглотить-то хочется, да разжевать лень…

Бывают люди — поднимутся выше, отрываются от массы. А другие — поднимутся и массу за собой тянут.

Сейчас мы на кулаков и бедняков не делимся. На честных людей и на жуликов. Один человек все силы для государства отдает, хоть молчит про политику и не может доклада сделать. Другой — языком пашет, настрижет сколько хочешь, а сам — жулик, тянет и тянет, совесть потерял. А может, не совсем потерял совесть, потому что шапку на глаза надвигает.

Книга толстая, а мысли тощие.

Рослая девушка:

— Всю жизнь мечтала, чтобы кто-нибудь назвал меня: моя маленькая.

В тракторной бригаде сочетается и поэзия деревенской степной жизни, и красота разумного, организованного, поставленного на высокую ступень производительности человеческого труда. Главное в повести — раскрыть, отчего слезы выступают, когда слышишь мощный гул «челябинцев».

В любом деле — быстрота половина красоты. Надо уметь окончить вещь прежде, чем она тебе надоест (кроме писательства).

Статья культурно написана. Благоустроенная статья как хороший дом — с парадным входом и черным выходом, на всякий случай.

Партийная работа — это душевная работа, так я понимаю.

Есть счастливые характеры — всегда всем довольны, всем восхищаются. Однажды я видел, как автомашина «скорой помощи» переехала человека и тут же его и подобрала. Одна дама стояла на тротуаре и радовалась:

— Какое счастье человеку! «Скорая помощь» его переехала. Не пришлось ждать ни минуты.

— Дуб в желудь обратно не вгонишь.

— Работай, работай! Работа все убьет!

Пьеса — это вырванный из жизни кусок. А ведь до нас, до прихода зрителей в театр, эти люди жили вместе, общались, спорили, дружили 30–40 лет. Зачем же — предисловия, эпилоги?

Вот так и дать — кусок, вырванный из жизни, и пусть зрители разбираются, если у них головы на плечах. А нет головы — пусть в театр не ходят, это не танцульки.

— Овечкин этой пьесой создает опасность, выпад против нас, уполномоченных: «Вот приедет какой-нибудь безголовый уполномоченный…»

— Да, придется вам, братцы, позаботиться, чтоб была голова на плечах. А нет ее — откажитесь от командировки в колхоз.

Драматург, пьесы которого не ставят, подобен старой деве. Он проводит бессонные ночи за столом в мечтах, любит, обливаясь слезами, пишет кому-то что-то, а ему никто не отвечает взаимностью.

Люди обо мне думают всяко. Но верится, никто не подумает, что я — формалист. На самом деле я — страшный формалист! Если хочешь сказать что-то, так сумей же сказать как следует!

— А! С горем лучше жить, чем без горя. Там, где горе, там и радость. А где ни горя, ни радости, там почти ничего!

— Не от бога, от черта, но все же — талант.

Рассказ «Пепельница».

Пепельницы в мягких вагонах — вверх тормашками. Кто-то высказал предположение: для железнодорожных крушений. И начали рассказывать примеры непонятных глупостей…

И какое бы учреждение создать для надзора над глупостями?

Происходит процесс замены дураков на умных. Хороший процесс!

Но дураки сопротивляются. И — умно сопротивляются…

Дачник в колхозной теме. Раннюю ягоду соберут — две недели сезон продолжается, продадут ее на базаре, и — до следующего года. А о заготовке кормов для лошадей в зиму не думают.

Казым Хикмет — это не стихи, но это — поэзия. Не всякие стихи — поэзия.

Десять лекторов приезжали в колхоз и все читали лекции «О происхождении Земли». И никто не рассказал, как порядок на этой земле навести.

Кровно обидели человека — послали директором завода безалкогольных напитков.

Зина[11]:

— Положите меня в гроб с накрашенными ресницами!

Она в них черпает вдохновение. Без них она как голая на улице.

«Крокодил». Очень большие потуги на остроумие, с очень малыми целями.

— Эх вы, агроломы! Поломали мне севооборот.

Родить или убить человека не так уж тяжело. Воспитать человека куда труднее.

— Окольцевали председателя плохие люди.

Иван Иванович Отсебятина.

— Эх, приятно со своей властью поругаться! (Кто-то на бюро, в присутствии секретаря, на председателя райисполкома). Когда бы это я раньше мог вот так волостного старшину обложить?..

Секретарь РК (бывший столяр) говорит о ком-то:

— Этот человек как карельская береза — узловатое, все на сучках, покрученное, твердое. А какая красота к отделке!

…как в одном колхозе назначали завхатой-лабораторией.

Собрал председатель стариков:

— Ну, кто желает еще поработать, потрудиться для колхоза? Ты — конюхом, ты — сторожем, а ты, Аким, никуда не годишься, и надоело тебе помогать из фонда, — ты будешь завхатой-лабораторией.

А народ к нему стал ходить, особенно старики. Так он там самогонный аппарат поставил.

От рыбака не так воняет рыбой, как от прасола. От рыбака пахнет морем.