Не открывая лица - Николай Далекий

Тарас уже успел подкрепиться. Преспокойно он встал из-за стола и, поглаживая живот рукой, сказал с веселой усмешкой:

— Спасибо за угощение, мамаша. Накормили, а теперь ругаете…

— Знала бы — не кормила, — кипятилась Петровна. — Картошки, и той пожалела бы для такого.

В хату вбежал испуганный Федько.

— Бабуля, полицай с солдатом к нашей хате идет.

— И солдат? — насторожился Тарас.

— Ага! От Оляны тоже два полицая вышли и на нашу хату все показывают.

— Дверь в сенцах закрыл? — спросила внука Петровна.

— Забоялся…

Петровна быстро вышла в сенцы. Тарас шагнул к двери и замер, прислушиваясь.

— Отпустил… — шептали его побелевшие губы. — Пожалел волк кобылу… Теперь — крышка!

В сенцах раздался стук в дверь. Тарас метнулся к столу и, схватив нож, спрятал его у себя за пазухой. Тут он увидел, что Федько испуганно наблюдает за ним. Тарас усмехнулся и подмигнул мальчику.

— Ты молчи, молчи Федько. Я тебе настоящую дудочку вырежу. Во, дудочку! Раз такое дело — с музыкой!

Послышался скрип отворяемой двери, шаги в сенцах. Тарас сел на солому и накинул на плечи ватник В хату вошли Петровна и полицейский с карабином на плече.

— Чего долго не открывала, старая? — недовольно, простуженным голосом спросил полицай у хозяйки. — Руки дрожат? — Он повернулся к Тарасу: — Собирайся!

— Вы до меня? — удивился хлопец. — Документ? Вот он!

— Собирайся, говорю!

— Так как же так, господин полицейский? — недоумевал Тарас. — Может, ошибка вышла? Только сегодня комендант в Ракитном меня отпустил и пропуск выдал. Вот, поглядите — все написано, две печати.

— А сейчас комендант тебя обратно к себе требует. Одевайся! Солдат ждет.

— Куда его, бедолаху, на ночь глядя, погоните в Ракитное? — вмешалась Петровна, сострадательно глядя на хлопца. — Сердца у вас нет.

— А ты помалкивай! — пригрозил полицай. — Заткну глотку.

— Это ничего, мамаша, — примирительно сказал Тарас, застегивая ватник и обвязываясь веревочкой. — Проверка… А как же! Господину полицейскому тоже по морозу ходить мало радости. Раз надо, так тут уж ничего не сделаешь.

— Теленок… — с сожалением пробормотала Петровна.

Пока Тарас одевал на себя мешок, старуха вытащила из печки сковороду с жареными подсолнухами, подошла к Тарасу и насыпала ему несколько горстей в карманы ватника.

— На дорогу.

— Что вы… — смущенно сказал хлопец. — Сами говорили, какой я… несознательный…

— Ничего, ничего, — сурово успокоила его Петровна. — Даром, что ли, я с тобой беседу проводила. Будешь дорогой семечками забавляться, вспомнишь старую, слова ее… может, и поумнеешь.

Многое вынес за последние дни Тарас. Пугали его виселицей, били, мучили голодом и холодом. Он знал, что жизнь его держится на тоненькой волосинке, и ко всему был готов. Но тут он не выдержал. Сейчас было другое — старая женщина, мать троих воинов, смотрела на него строго, печально и с надеждой. Она не теряла веры, что и у этого равнодушного хлопца, собирающегося добровольно отправиться в рабство к фашистам, проснется в сердце великая любовь к Родине и ненависть к врагу.

Лицо Тараса искривилось в мучительной судороге подавляемого рыдания. Он быстро наклонился и поцеловал руку старухе.

— Что ты? — выдернула руку удивленная Петровна. — Я не попадья — руки целовать. Слезы?

— Спасибо вам за все. Наша… великая мать, — все еще склонив голову, негромко, но твердо произнес Тарас. И, не давая насторожившемуся полицаю времени призадуматься и вникнуть в смысл этих слов, хлопец обычным своим тоном пояснил ему: — Эго, господин полицейский, они все учили, ьаставляли меня, как старших, а особенно, как родную мать уважать надо, почитать во всем… Пойдем, значит?

Словно из вежливости, Тарас хотел было пропустить полицейского вперед, но тот, сняв карабин, подтолкнул дулом подростка к двери.

— Вперед!

Это был опытный полицейский.

Как только полицейский и подросток вышли, Петровна подумала о том, что ей следовало бы дать бедному хлопцу хотя бы небольшой ломоть хлеба. Она начала шарить рукой по столу, разыскивая нож, и не находила.

— Где же он? Лежал ведь только что. Федько, Федько, ты нож взял? Давай сюда сейчас же.

— Не брал… — отводя глаза в сторону, сказал мальчик.

— Тьфу ты! — сердилась старуха. — Куда же он задевался? — Она снова взглянула на внука. — Ты взял, по глазам вижу. Говори!

— Н-не… — нерешительно сознался мальчик. — Это он за пазуху себе спрятал. Дудку, говорит, принесет.

Старуха всплеснула руками.

— Дурень, что же ты мне не сказал? Один нож в хате был, да и тот украли. Догоню! Я ему уши…

Поспешно одев платок и кожушок, старуха бросилась к дверям, но на пороге остановилась, пораженная еще не совсем ясной ей догадкой.

Она вспомнила, как выступили слезы на глазах хлопца, когда он целовал ей руку, его настойчивый совет спрятать и никому не показывать фотографии сыновей, его сдержанные, уклончивые ответы. Нет, не простой хлопец побывал в ее хате. И не спроста он захватил с собой нож. Нужен он был ему! Зачем? А это уж он сам знает…

Старуха подошла к внуку, и Федька увидел, что бабушка плачет. Но бабушка не стала ругать его, а ласково погладила по головке.

— Ничего, ничего, сынок, — сказала Петровна, глядя на дверь. — Это святой нож. Если бы знала — сама тебе в руки его вложила бы.

…Тарас шагал по темной дороге. Позади него, шагах в трех — четырех, молча двигались конвоиры — полицай и солдат, по самые глаза закутанный в платок. Идти было трудно, мела поземка и ноги увязали в сухом сыпучем снегу, как в песке. Встречный ветер забивал дыхание.

Когда от села отошли с полкилометра, Тарас начал замедлять шаги и несколько раз останавливался, чтобы поправить веревочки на калошах.

— Ну, ну! — не подходя близко, прикрикивал на него полицейский. — Ты у меня не мудруй…

Нужная дистанция между арестованным и конвоиром строго соблюдалась.

И вдруг позади Тараса раздался звук глухого сильного удара, и что-то мягкое рухнуло на землю. Хлопец инстинктивно подался вперед, сделал шаг побольше и оглянулся.

Позади стоял только один конвоир, другой лежал поперек дороги и стонал.

В ту же минуту яркий свет электрического фонарика ослепил Тараса. Подросток торопливо спрятал правую руку за спину. В луче фонарика только на одно мгновение сверкнуло лезвие ножа…

22. РАССКАЗ ЭЛЬЗЫ НЕЙМАН

…— Ну вот мы и едем, господа, — повторила девушка. — Надеюсь, у вас найдется свободное место, и вы не будете возражать против женского общества?