Дзержинский - Сергей Кредов

Тем не менее Муравьева в июне освободили из-под ареста под поручительство видных военных. Он был назначен командующим Восточным фронтом, состоявшим тогда из полупартизанских частей. В июле фронт разваливался. Муравьев почувствовал себя накануне второго краха. И решил перейти на сторону «братьев чехословаков». Такова, по-видимому, подоплека этого мятежа.

С левыми эсерами — намного сложнее. Их авантюра имела глубокие последствия для хода революции.

...Девятнадцатилетний Яков Блюмкин узнал о том, что ему предстоит убить графа Мирбаха, за два дня до покушения. Он — сотрудник ВЧК по квоте левых эсеров. Правда, на тот момент без должности, поскольку отдел по шпионажу, который он недолго возглавлял, расформировали.

6 июля Блюмкин с Андреевым в 14 часов с минутами заходят в посольство в Денежном переулке, якобы имея поручение от Дзержинского переговорить с Мирбахом. Показывают удостоверение, подписанное руководителями ВЧК (за председателя подписался его заместитель Александрович, он же поставил печать). Немецкие дипломаты настороже, они знают, что против них готовятся провокации. Но Блюмкин настойчив. Наконец Мирбах их принимает. Примерно в 15 часов в здании посольства раздается пальба, затем взрыв, от которого вылетают оконные рамы. Из окна выпрыгивают двое. Второй, с трудом перебравшись через ограду (одна нога сломана, в другой — пуля), доползает до машины, которая с заведенным мотором ждет террористов.

А в Большом театре проходит заседание V съезда Советов. Примерно треть делегатов — левые эсеры.

Через полчаса после происшествия в Денежном переулке Ленин по прямому проводу сообщает об этом Дзержинскому. Председатель ВЧК с сотрудниками устремляется в посольство проводить следствие. Террористы оставили портфели с документами и запасной бомбой. Тут Феликс Эдмундович и узнает, что убийство совершил чекист, предъявив фальшивое удостоверение. Дзержинскому докладывают: Блюмкин скрылся на базе отряда ВЧК в Трехсвятительском переулке. Хуже того, этот отряд численностью 600 человек, которым руководит левый эсер Дмитрий Попов, тоже взбунтовался. Последние сомнения отпали: убийство Мирбаха — часть крупного заговора, причем готовившегося в недрах самой Чрезвычайной комиссии!

В шестом часу Ленин и Свердлов появляются в посольстве, чтобы принести немецкой стороне соболезнования от имени советского правительства. Выслушав сообщение Дзержинского, Ленин предлагает послать в штаб Попова вооруженный отряд. Однако председатель ВЧК полон желания реабилитироваться. Он ведет себя мужественно, но слишком опрометчиво. По-видимому, Феликс Эдмундович просто кипел от ярости. Тяжелейший удар по революции — из его ведомства?!

Из показаний Дзержинского Особой следственной комиссии после подавления мятежа:

«Приехав в отряд, я спросил Попова, где Блюмкин, тот ответил, что уехал больной на извозчике. Я потребовал от Попова честного слова революционера. Тот ответил: “Даю слово, что не знаю, здесь ли он” (шапка Блюмкина лежала на столе). Я стал осматривать помещение с товарищами Тре-паловым и Беленьким. Тогда подходят ко мне Про-шьян и Карелин и заявляют, что граф Мирбах убит по постановлению ЦК их партии. Тогда я заявил им, что объявляю их арестованными, и что если Попов откажется их выдать мне, я его убью как предателя».

Попову ничего не оставалось, как обезоружить и объявить арестованным самого Дзержинского.

Этот мятеж, как и многие тогда, готовился почти открыто. Решение сорвать Брестский мир левоэсеровский ЦК принял еще две недели назад. В Москву из разных городов стягивались боевые отряды партии. Представители левых эсеров во ВЦИКе затребовали с военных складов стрелковое оружие, боеприпасы, артиллерийские орудия, санитарные средства. Съезд партии, состоявшийся 1—3 июля, одобрил курс ЦК на вооруженное выступление! Да уж, «неожиданность»...

Поныне продолжаются споры: а было ли произошедшее вообще мятежом? Левые эсеры, по их уверениям, не собирались отстранять от власти большевиков. Всего-то: убили немецкого посла, разослали на места телеграммы с сообщением, что отныне депеши Ленина и Троцкого считаются «вредными»... Вскоре убьют и немецкого командующего Эйхгорна на Украине... Баловство.

Чего добивались организаторы этого выступления?

Вынудить Германию разорвать договоренности в Бресте. А если не удастся? Так и получилось. Эту возможность левые эсеры не успели обдумать. Надо обращаться к «народу России», а обращаться-то не с чем. Не хочет русский мужик воевать с немцем! Остается обвинять большевиков в том, что они лакействуют перед Мирбахом. Так что мятеж — настоящий, но он — одноходовка. Партия выступила как коллективный авантюрист.

Таким выдалось лето 1918-го.

Описанную выше сцену в отряде Попова, по-видимому, можно понять так. Поначалу левые эсеры действительно не ставили цели арестовывать лидеров большевиков. Поведение взбешенного (и чувствующего свою вину) Дзержинского ускорило развитие кризиса. Заговорщикам пришлось пускаться во все тяжкие. На узлы связи (левый эсер Прошьян — нарком почт и телеграфов) поступает распоряжение: «Всякие депеши за подписью Ленина, Троцкого и Свердлова... задерживать, признавая их вредными для Советской власти вообще и правящей в настоящее время партии левых с-p в частности». В штаб Попова доставляют новых арестованных — председателя Моссовета Смидовича, одного из руководителей ВЧК Лациса, нескольких военных. Здание комиссии на Большой Лубянке берут под охрану верные Попову люди. Александрович передает заговорщикам кассу ВЧК. Но лидеры партии, как уже отмечалось, не знали, что делать дальше.

Совнарком, располагая скромными силами, напротив, действует решительно и хитро. На съезде Советов заседание отменяется, предложено перейти к работе во фракциях. Большевики потихоньку покидают Большой театр. Оставшиеся там левые эсеры вместе с их лидером Марией Спиридоновой оказываются заложниками, под охраной латышских стрелков. Это для начала.

Основная надежда правительства — на Латышскую стрелковую дивизию численностью 720 штыков, 72 конных разведчика, 40 пулеметчиков при 12 орудиях и четырех броневиках. Командует дивизией Вацетис. Утром 7 июля в условиях густого тумана (ночью шел грозовой дождь) латыши занимают почтамт, телеграф. Противник отвечает ружейным и пулеметным огнем. Тогда заговорила артиллерия (туман позволил подтащить орудия к штабу Попова на 200 шагов). Желающих сражаться до последнего патрона у восставших нет. Они бегут из особняка на Трехсвятительском. Дзержинский кричит им вслед из подвала: «Мерзавцы!»

Из главарей мятежа по горячим следам удалось задержать только Александровича. Вечером того же дня по решению коллегии ВЧК он был расстрелян. Еще 13 рядовых сотрудников комиссии приговорили к высшей мере за участие в убийствах и мародерстве. С организаторами этого странного мятежа обошлись мягко: ревтрибунал 27 ноября 1918 года назначил им незначительные сроки тюремного заключения. Попов бежал к анархистам, в конце Гражданской войны он был пойман и расстрелян.