Ради любви - Элейн Барбьери

— Гибсон… — повторил, как выплюнул, Дерек. У него снова заныло сердце.

— Благодарю вас за то, что помогли Одри обрести душевный покой, разрешив Кристоферу побыть рядом с ней.

— Повторяю, мадам, мне не нужна ваша благодарность.

— Я знаю, капитан, что вам нужно от меня, — Джиллиан Хейг прямо взглянула ему в глаза: — Вы выполнили свою часть договора, а я выполню свою. Но вы сделали намного больше, чем требовалось, чтобы помочь Одри и мне. Я не могла не выразить вам свою признательность и пришла сюда, чтобы сказать, что не намерена оставлять вас без вознаграждения. Любезность за любезность, капитан, не так ли?

Дерек изучающе смотрел в ее прекрасное лицо, такое близкое, такое желанное, что у него прервался голос, когда он ответил:

— Я не собираюсь требовать от вас ничего, что вы не пожелаете выполнить, мадам.

— Я всегда выполняю свои обещания, сэр. — Дерек понял, что теряет контроль над собой. Он взял в ладони голову Джиллиан, притянул девушку к себе и накрыл ее рот жарким долгим поцелуем. Сердце колотилось так громко, что ему казалось, будто этот стук заглушает завывания ветра. Оторвавшись от ее губ, он хрипло выдохнул ей в лицо:

— Сегодня, мадам. Сегодня ночью…

— Что это вы такое говорите? — У Свифта от изумления отвисла челюсть, когда он разобрался, что же именно негромко сказал ему Каттер. Придя в себя, охранник возмущенно выкрикнул: — Вы не имеете права этого делать! Это против всех законов, мистер!

— На этом корабле закон — это капитан Эндрюс, мистер Свифт, — с удовольствием поставил его на место Каттер. — Решение принято. Можете продолжать считать себя здесь начальником, ваше дело, но вы будете исполнять обязанности самого обычного охранника, не более того. Я уполномочен нести ответственность за все, что происходит внизу, и особенно за условия для пассажиров…

— Для пассажиров! Да вы спятили, мистер! Какие к черту пассажиры! Это же преступники и жулики, которых везут в ссылку за их преступления!

— Тем не менее, все они люди, не так ли? И очень многие из них тяжело больны! С завтрашнего утра начнут действовать новые правила. Они посменно будут подниматься на палубу, чтобы подышать свежим воздухом и немного размяться.

— И речи быть не может, мистер! Вы нарываетесь на неприятности!

— Все, кто в силах работать, получат швабры, мыло и воду и отмоют трюм так, чтобы и следа от нынешней вони не осталось.

— Да это просто невозможно! Это ж звери, они обожают валяться в грязи! Они не будут этим заниматься!

— Они будут, мистер Свифт.

— Нет… никогда…

— Если они откажутся, то вам и другим охранникам придется сделать это самим.

— Еще чего!

— Тех, кто будет лениться, перестанут кормить.

— Ха-ха!

— Охранники не исключение… — Свифт вдруг замолк. — Здоровые будут помогать больным.

— Да это смешно, мистер, нашли дураков!

— Каждый здоровый обязан ухаживать за одним больным.

— Да вы просто ополоумели!

— Может быть, я и ополоумел, — напористо проговорил Каттер, — но это приказ капитана мистер Свифт, и обсуждению не подлежит! Что вам делать, вы знаете. Завтра я вернусь, и вы доложите мне об исполнении.

Развернувшись на каблуках, Каттер быстро взбежал по трапу на палубу. На его губах играла довольная улыбка.

«Сегодня, мадам. Сегодня ночью…»

Эти слова продолжали звенеть у нее в ушах, и у Джиллиан задрожала рука, когда она поднесла ложку с овсянкой ко рту Одри.

— Пожалуйста, еще одну, дорогая…

Одри отвернула лицо и уткнулась в подушку, сотрясаемая очередным приступом кашля, а потом обессилено откинулась на подушку.

— Джиллиан… — не открывая глаз, с трудом произнесла Одри. — Как ты думаешь… — Кашель не дал, ей договорить, и, лишь отдышавшись, она сумела продолжить еле слышным голосом: — Как ты думаешь, мы вернемся домой?

У Джиллиан на глаза навернулись слезы, но она, закусив губу, сумела сдержать их. Что она могла ответить своей, сестре, у которой кожа стала нездорового серого цвета, лихорадочно блестевшие глаза глубоко запали, и вокруг запекшихся губ явно проступала красноречивая синюшность?

— Джиллиан?..

— Одри, милая, ты и я… мы обе должны — понимаешь, просто должны — верить, что скоро снова будем дома. Если мы будем верить…

— Папочка, папочка! — вдруг пронзительно закричала Одри. От знакомого горячечного блеска в глазах сестры у Джиллиан упало сердце, и она в ужасе вскочила на ноги. — Позови папочку, Джиллиан! — заметалась на постели Одри. — Я знаю, он здесь, рядом. Я знаю, что он пришел!

— Да, Одри, я здесь!

Подняв глаза, Джиллиан увидела Кристофера и поняла, что просто не заметила, как он вошел в каюту. Кристофер принес ковш с водой, чтобы сделать Одри холодный компресс на лоб.

— Папочка… — Одри попыталась улыбнуться. — Джиллиан сказала…

— Я слышал, Одри, я все слышал. Скоро ты будешь дома. Сейчас тебе очень нужно отдохнуть. Пожалуйста. А я посижу рядышком, хорошо?

— Ноя…

— Давай-ка, дорогая моя, закрывай свои усталые глазки, а?

Одри послушно закрыла глаза.

Джиллиан встала, подошла к умывальнику и взглянула на свое отражение в небольшом треснувшем зеркале. В глазах у нее блестели слезы. Они с Одри были так похожи Друг на друга, но сейчас… Боже мой, что же это такое!

Глубоко вздохнув, Джиллиан ополоснула лицо, потом подняла руки к волосам и вынула шпильки. Серебристо-белокурые пряди рассыпались по ее плечам, и девушка протянула руку, чтобы взять с полочки щетку:

— Опять идешь к нему? — излишне раздраженно спросил Кристофер, и Джиллиан резко обернулась. Лицо ее вспыхнуло, когда она перевела взгляд на Одри.

— Не волнуйся, она заснула, — отрывисто бросил Кристофер.

Собрав волосы, Джиллиан свернула их на затылке в некое подобие пучка. У нее задрожали уголки губ, когда она ваяла со стула накидку.

— Извини, — проговорил Кристофер и нерешительно шагнул к девушке. — Я злюсь на самого себя, потому что ведь это я толкнул тебя на это…

— Нет, ну что ты. Не вини себя ни в чем, пожалуйста! — обернулась к нему Джиллиан. — Если и есть что-то чему я научилась со времени смерти отца, так это принимать горькую сторону жизни как неизбежность. А отец… папа… милый папа ведь был учителем. Он не замечал жизненных тягот, потому что его вела благородная мечта. И этим он преподал мне урок, о котором никогда и не думал. — Джиллиан без особого успеха попыталась улыбнуться. — Жизнь безжалостна, Кристофер. И в том, что я собираюсь сделать, на самом деле нет ничего постыдного, понимаешь? Я только надеюсь, что ты… что ты не считаешь меня…

Кристофер взял ее за руку. Его жест был исполнен искренности, но улыбка казалась вымученной: