Дом сержанта Павлова - Лев Исомерович Савельев

— Я не голову, товарищ старший политрук, а ногу. Голова еще цела. И еще пригодится…

И сержант Павлов пополз в «Дом Павлова».

Сколько времени пробыл лейтенант Афанасьев без памяти, он и сам не знает. Когда пришел в себя — обрадовался: жив! Стал ощупывать руки, ноги — целы! Но попробовал подать голос — не может. Рядом Аникин, тоже контуженный.

А внизу, под площадкой, лежал убитый Хаит.

Услышав команду Кокурова, Афанасьев и Аникин тоже стали выбираться. Патронов не было. Подобрали автомат Хаита, но и тот с пустым диском. Так вдвоем, контуженные и безоружные, двинулись они в путь. Чтобы вылезть на площадь через окно, надо было миновать длинный коридор. Вот в нем-то Афанасьев и столкнулся лоб в лоб с немцем. Лишь впоследствии Аникин рассказал о том, что произошло тогда в темном коридоре: сам Афанасьев действовал машинально и ничего не запомнил.

Два врага столкнулись так неожиданно, что оба оторопели. Но Афанасьев опомнился первым, стукнул гитлеровца прикладом по голове, а когда тот упал — перескочил через него. Аникин последовал за Афанасьевым. Немец, уже лежа, дал очередь из автомата, но, к счастью, промахнулся…

К вечеру все раненые собрались в «Доме Павлова». К ним пришли политработники из полка.

Батальонный комиссар приказал, чтобы Павлова и других раненых отправили в госпиталь без задержки. На прощанье он крепко обнял сержанта:

— Ну, комендант, кому дом передаешь? Райжилуправлению? Или нам доверишь, пока тут полный порядок наведут?

А бой за «Молочный дом» возобновился на следующий и продолжался на третий день.

26 ноября Елин ввел в действие второй батальон, расположенный правее мельницы, ниже Г-образного дома. Людей отсюда повел старший лейтенант Драган, один из немногих оставшихся в живых после гибели первого батальона.

Перед вторым батальоном была поставлена задача: выделить группу для разведки боем, выявить ожившие немецкие огневые точки и сковать силы врага.

Группа выполнила свою задачу.

Не вернулся из этой разведки возглавивший ее лейтенант Кубати Туков, комсомолец из Нальчика: на обратном пути он был убит недалеко от «Дома Павлова». Верный сын кабардинского народа нашел вечный покой в братской могиле на той же площади, где он погиб за Родину…

На этом временно закончились атаки сорок второго полка на «Молочный дом».

Батальоны, полки и дивизии 62-й армии с честью выполнили приказ командующего фронтом: тормошить и тормошить врага, не давать ему ни минуты передышки, не допустить переброски ни одного немецкого солдата к внешнему кольцу окружения, которое все теснее и теснее сжималось вокруг армии Паулюса.

После трехдневных боев седьмая рота вернулась на исходные позиции. Командиром роты вместо погибшего Наумова был назначен старший лейтенант Алексей Драган. Роту пополнили — ведь из тех, кто провел здесь долгие два месяца обороны, остались в строю считанные люди: трое бронебойщиков — Рамазанов, Якименко и Турдыев, да двое из славного отделения сержанта Якова Павлова — Шаповалов и Евтушенко. И это — все!

Хотя самого Павлова уже здесь не было — он залечивал свою рану в госпитале за Волгой, — дом, который получил его имя, продолжал жить и бороться. На всех картах, во всех сводках, как и прежде, фигурировал «Дом Павлова»…

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

СТО ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ

О «Доме сержанта Павлова» немало писали и во время Великой Отечественной войны, писали о нем и в послевоенные годы. И всегда при этом отмечалось, что оборона дома длилась пятьдесят восемь дней.

Лишь через пятнадцать лет, когда были разысканы оставшиеся в живых участники боев на площади 9 Января, появилась возможность существенно уточнить эту цифру.

Нет, не пятьдесят восемь, а сто тридцать дней этот зеленый дом облпотребсоюза — «Дом сержанта Павлова» — служил одним из главных опорных пунктов сорок второго гвардейского полка.

Сто тридцать суток — начиная с того сентябрьского вечера, когда четверка храбрецов разведала и захватила дом, и вплоть до последнего дня января, когда закончились бои в центральной части города, — «Дом Павлова» стоял неприступной крепостью на площади 9 Января.

Первые тридцать дней были самыми тяжелыми. Гитлеровцы беспрерывно атаковали, но все их попытки ни к чему не привели. Вероятно, именно в те октябрьские дни и появилась на личной карте Паулюса пометка, что дом обороняет целый батальон советских войск, тогда как в действительности там было немногим более двадцати человек…

19 ноября 1942 года наши войска начали свое великое контрнаступление, и инициатива на участке сорок второго полка окончательно перешла в руки гвардейцев. Начав упорные бои за «Молочный дом», полк уже не прекращал активных наступательных действий.

На внешнем обводе сталинградского окружения шли жестокие бои с врагом, пытавшимся вырваться из железных тисков, а 13-я дивизия продолжала сковывать силы врага здесь, в центре города, на берегу Волги.

Именно в это время были взяты Г-образный дом и часть Дома железнодорожника, уцелевшая после подземно-минной атаки.

В «Доме Павлова» напряженная боевая жизнь текла своим чередом.

Новый командир седьмой роты старший лейтенант Драган еще раз проверил состояние обороны дома и кое-где ее усилил. Огневую точку с двумя максимами соорудили посредине хода сообщения из «Дома Павлова» в роту, на том примерно месте, где прежде находилась злополучная часть фундамента, причинившая столько бед.

В новом дзоте обосновался командир взвода Афанасьев, довольно скоро оправившийся после контузии. Не усидели долго в медсанбате и пулеметчики Иващенко и Свирин. Только эти три человека и остались от прославленного Ильей Вороновым пулеметного взвода.

Подошли зимние холода, а с ними прибавилось хлопот и у санинструкторов Марии Ульяновой и Вали Пахомовой. Даже в те дни, когда не случалось раненых, у девушек не оставалось ни минуты свободного времени — надо было предупреждать обморожение. Они пробирались с банками мази в самые опасные места, появляясь по нескольку раз в сутки в каждом секрете.

Одно время в развалинах «Дома Заболотного» почти бессменно находился в боевом охранении Тимофей Карнаухов. С тех пер, как его брат Семен погиб, Тимофей стал напрашиваться на такие посты, где больше вероятности встретить фашиста. Таким местом и был этот секрет в сотне метров от занятого гитлеровцами дома