Рассвет - Октавия Батлер

Никани пошуршало щупальцами.

— Знаешь, Лилит, хотя мне и неприятно это признавать, но в том, что ты сказала, содержится очень много истины. Вами, людьми Земли, непросто управлять. Я это понимаю, но многие из моих соплеменников — нет. Я часто говорю им об этом, но им кажется, что я слишком молод для того чтобы что-нибудь понимать. Например, я предупреждал их о том, что ты не захочешь остаться жить с Полем. Но я еще не считаюсь взрослым и половозрелым, и потому мое слово мало весит. Тоахт и моя семья просто заставляли меня делать то, что они считали необходимым. Но я теперь сделаю все, чтобы подобное больше не повторилось вновь.

Оолой протянуло свое чувственное щупальце и, дотронувшись до ее затылка, прокололо там кожу несколькими иглами. Лилит поняла, что происходит, только когда сознание стало уходить от нее.

— Положите меня обратно в кокон! — закричала она, пока речь еще не отказала ей. — Я снова хочу уснуть. Отнеси меня туда, откуда меня достали. Я точно такая же, как и Поль, что бы вы обо мне ни думали, что бы вы ни думали о нем. Отнесите меня туда, где спят остальные люди. Найдите кого-нибудь другого!

Но легкость последующего за этим пробуждения подсказала ей, что сон, в котором она пребывала, был самым обычным сном, довольно кратким, вернуться из которого в то, что сходило у нее за реальность, не составляло особого труда. Но боли больше не было — и на том спасибо.

Он поднялась и села, обнаружив лежащее рядом с ней Никани, неподвижное и непоколебимое, как каменное изваяние. Как оно обычно и бывало, несколько щупалец Никани лениво отреагировали на ее движение, когда она соскочила с кровати и прошествовала в ванную.

Стараясь ни о чем не думать, она вся вымылась, старательно счищая с себя странный и сырой запах, который приобрело вдруг ее тело — вероятно, как она предполагала, то был какой-нибудь побочный эффект лечения Никани. Как она ни старалась, но после мытья запах остался, хотя и заметно ослаб. Наконец она сдалась. Одевшись, она вернулась в комнату к Никани. Оно уже сидело на кровати, поджидая ее.

— Через несколько дней запах не будет тебя беспокоить, — сообщило оно. — Он совсем не так силен, как тебе кажется.

Лилит пожала плечами, всем своим видом выражая безразличие — да оно и на самом деле так было.

— Зато теперь ты можешь открывать двери в стенах.

Замерев, она уставилась на ближайшую стену, затем в несколько широких шагов подошла к ней и прикоснулась указательным пальцем. Стена покраснела, точно так же, как недавно краснела стена жилища Поля Титуса под руками Никани.

— Нужно прикладывать всю руку, — подсказало ей оолой.

Она послушалась, приложила к стене все пальцы, и та вздрогнула и начала открываться.

— Теперь, если захочешь есть, — сказало ей Никани, — можешь брать еду сама. Здесь, в твоих комнатах, для тебя откроется любая дверь.

— А в других местах? — тут же поинтересовалась она.

— Ты сможешь выйти наружу и потом вернуться, внешние стены тебя тоже пропустят — их я тоже немного перестроило. Но другие стены в этом доме для тебя пока недоступны.

Значит, она сможет одна гулять по коридорам когда захочет, но не сможет войти туда, куда Никани пока не хотело ее впускать. Полной свободой здесь и не пахло, хотя теперь у нее, конечно же, появилось больше возможностей, чем было до того, как она последний раз заснула.

— И с чего вдруг такая щедрость с твоей стороны? — спросила она, не сводя с него внимательных глаз.

— Просто я дало тебе то, что считало необходимым дать, в сущности, все, что было в моей власти. Ни длительный сон, ни одиночное заключение больше тебе не грозят. Считай, что ты перешла в новый ранг. Ты хорошо знаешь расположение этих комнат и знаешь Каал. Все Каал тоже знают, кто ты такая.

Значит, ей доверяют, с горечью подумала она, разрешают выходить на прогулку одной, как взрослой девочке. Ей доверяют, потому что надеются, что она будет вести себя примерно, не засорит туалет, так сказать, и не станет разводить костры по углам. Надеются, что она не станет по ночам донимать шумом соседей. И ей придется искать теперь себе занятие самой, до тех пор, пока кто-нибудь неизвестный не решит вдруг, что настала пора пристроить ее к какой-то таинственной пока работе, знать о которой ей совсем не хочется, а тем более не хочется этой работой заниматься — а работа наверняка будет сопряжена с риском, и может быть со смертельным риском, уж коли столько вокруг нее суеты и всяческой подготовки и проверок. Через руки скольких полей титусов ей придется пройти, вот что ей хотелось бы знать?

Никани снова прилегло и кажется начало дрожать. Да, оно действительно дрожало. Все щупальца оолой находились в спазматическом движении, отчего казалось, что тело его мелко трясется, точно вибрирует. Она понятия не имела, что с ним происходит, да и не хотела ничего знать — ей было все равно. Отвернувшись от Никани, она открыла стену и отправилась раздобыть себе еды.

В одном из чуланов маленькой гостиной-столовой-кухни она разыскала свежие фрукты: апельсины, бананы, манго, папайю и несколько сортов дынь. В другом стенном чулане она нашла хлеб, орехи и мед.

Выбрав себе всего, что хотелось, она присела и подкрепилась. Поначалу ей хотелось выйти на улицу и перекусить там — впервые вкусить «под открытым небом» еду, которую ей не пришлось просить и ждать. Съесть под сенью псевдодрева свой первый обед, от которого на душе не становится тоскливо, как бывает наверное у дворовой собаки.

Она открыла наружную стену и уже собиралась шагнуть в образовавшийся проход, но потом остановилась. Через несколько секунд дверь в стене начала медленно затягиваться. Лилит вздохнула и повернула назад.

С раздражением она снова вошла в столовую, открыла те же самые чуланы и набрала оттуда еще еды, на этот раз для Никани. Оолой по-прежнему лежало на кровати, по-прежнему дрожало. Она положила рядом с его головой несколько кусочков дыни и очищенный банан.

— У тебя начали расти чувственные руки, верно? — спросила она его.

— Да.

— Хочешь есть?

— Да.

Оолой схватило с кровати банан и быстро съело его, потом разделалось с дыней и взяло у нее еще апельсин, который съело целиком вместе с кожурой, чего прежде никогда не случалось.

— Мы обычно очищаем апельсины, — мягко заметила ему она.

— Я знаю. Напрасная трата клетчатки.

— Послушай, может быть тебе еще что-нибудь нужно? Может мне стоит сходить поискать кого-нибудь из твоих родителей?

— Нет. Все в порядке, все так и должно быть. Это хорошо, что я вовремя успело изменить тебя. Сейчас я не смогло бы это сделать — сегодня я ни за что бы за это не взялся. Кризис приближается, я это чувствую.