Штамм. Закат - Гильермо дель Торо

– Забавно, – сказал Фет. – Вырвав у той твари глотку, я не удержался и заглянул внутрь. Хорошенько заглянул.

– Да? – заинтересовался Сетракян. – И что же?

– То, как там все устроено… Готов поставить все мои баксы против банки ваксы на то, что эти твари тоже не умеют блевать.

Сетракян немного поразмышлял над услышанным.

– Полагаю, вы правы, – кивнул он. – Могу я спросить, каков химический состав этих родентицидов?

– Это смотря что требуется, – ответил Фет. – Вон в тех используется сульфат таллия, соль тяжелого металла, губительная для печени, мозга и мышц. Очень токсичное вещество, без цвета и запаха. А вон там – обычный антикоагулянт, он годится для всех млекопитающих.

– Для всех млекопитающих? Что-то вроде кумадина?

– Нет, не вроде. Это кумадин и есть.

Сетракян посмотрел на бутылочку:

– Получается, я сам вот уже несколько лет принимаю крысиный яд?

– Ну да. Вы и миллионы других людей.

– И что он делает с крысами?

– То же, что он сделает и с вами, если вы примете слишком большую дозу. Антикоагулянты вызывают внутренние кровотечения. Крысы истекают кровью – она просто хлещет из всех отверстий. Не очень-то приятное зрелище.

Сетракян взял бутылочку в руки, чтобы изучить этикетку, и вдруг заметил кое-что на полке – позади того места, где стоял флакон с антикоагулянтом.

– Василий, мне не хочется беспокоить вас попусту, но разве это не мышиный помет?

Василий, хромая, подошел к полке, чтобы получше рассмотреть то, на что указал Сетракян.

– Твою мать! – воскликнул он. – Как такое может быть?!

– Уверяю вас, это просто легкая инвазия, – сказал Сетракян.

– Легкая, тяжелая, какая разница?! Здесь должен быть гребаный Форт-Нокс![27]

Фет раздвинул бутылочки – даже опрокинул несколько из них, – чтобы разглядеть следы грызунов.

– Это все равно как если бы вампиры ворвались в серебряные копи!

Фет точно одержимый принялся рыться в задней части своей кладовки, пытаясь найти новые следы инвазии. Эфраим заметил, что Сетракян, взяв одну из бутылочек, быстро опустил ее во внутренний карман пиджака и вышел из чулана.

Эф последовал за ним и улучил возможность поговорить с Сетракяном в отдалении, так чтобы их никто не слышал.

– Что вы собираетесь с этим делать? – спросил Гудвезер.

Сетракян не выказал ни малейшего чувства вины оттого, что его поймали на мелкой краже. Вид у него был неважнецкий: щеки ввалились, лицо обрело бледно-серый землистый оттенок.

– Фет сказал, что это, в сущности, не что иное, как препарат, разжижающий кровь. Поскольку ныне все аптеки практически разграблены, я бы не хотел в какую-то минуту оказаться без нужных мне лекарств.

Эф некоторое время стоял молча, разглядывая старика, – ему хотелось понять, какая правда скрывается за этой ложью.

– Нора и Зак готовы отправиться в Вермонт? – спросил Сетракян.

– Почти готовы. Только не в Вермонт. Нора вовремя подметила: это место, где живут родители Келли, и ее вполне может потянуть туда. Есть один летний лагерь для девочек – Нора его хорошо знает, потому как выросла в Филадельфии. Сейчас не сезон, поэтому там никого нет. Три домика на небольшом острове посреди озера.

– Хорошо, – сказал Сетракян. – Окруженные водой, они будут в безопасности. Когда вы отправляетесь на вокзал?

– Скоро, – ответил Эф, сверяясь с наручными часами. – У нас еще есть немного времени.

– Они могли бы поехать на машине. Вы же понимаете, что мы здесь вне эпицентра. В этом районе нет линий подземки, здесь сравнительно мало многоквартирных домов, подверженных быстрому заражению паразитами, вампиры еще не скоро займутся его колонизацией. Пока еще это не худшее место.

Эф покачал головой:

– Поезд – самый быстрый и надежный способ убраться подальше от этой чумы.

– Фет поведал мне о полицейских, которые в свободное от дежурства время самостоятельно патрулировали улицы и заявились в ломбард, – сказал Сетракян. – Как только их семьи уехали из города и оказались в безопасности, эти полицейские решили заняться самосудом. Полагаю, у вас на уме что-то похожее?

Гудвезер был поражен. Неужели старик разгадал его план? Он уже собирался рассказать обо всем Сетракяну, как вдруг в мастерскую вошла Нора, держа открытую картонную коробку.

– Вот это все для чего? – спросила она, поставив свой груз возле клеток, предназначавшихся для енотов; внутри коробки были кюветы и химикаты. – Вы решили заняться фотографией и вам нужна темная комната?

Сетракян повернулся к Норе:

– Я хочу проверить некоторые серебряные эмульсии на кровяных червях. У меня есть определенные основания для оптимизма – в том смысле, что аэрозоль из тончайшего серебряного порошка, если удастся его выделить, синтезировать и научиться распылять направленно, будет эффективен как оружие массового уничтожения тварей.

– Но каким образом вы хотите испытать его? – спросила Нора. – Где возьмете кровяных червей?

Сетракян приподнял крышку переносного холодильничка из пенополистирола – там покоилась стеклянная банка, в которой медленно пульсировало вампирское сердце.

– Я расчленю червя, населяющего этот орган.

– Разве это не опасно? – спросил Эф.

– Только в случае ошибки. Я расчленял этих паразитов в прошлом. Каждая часть регенерирует и превращается в полностью функционального червя.

– Ага, – поддакнул Фет, вышедший из чулана. – Я уже видел такое.

Нора приподняла банку и посмотрела на сердце, которое старик подкармливал вот уже тридцать лет собственной кровью, вливая в него жизнь.

– Ну и ну! – воскликнула она. – Это что-то вроде символа?

Сетракян взглянул на нее с неподдельным интересом:

– Что вы имеете в виду?

– Больное сердце, которое вы держите в банке… Ну, не знаю… Я думаю, оно являет собой пример того, что послужит причиной нашего окончательного краха.

– И что же? – спросил Эф.

Нора пристально посмотрела на него. Во взгляде ее мешались глубокая печаль и столь же глубокое сострадание.

– Любовь, – сказала она.

– Ах да. – Сетракян утвердительно кивнул, тем самым подтверждая догадку Норы.

– Немертвые приходят за своими любимыми, – сказала Нора. – Любовь человеческая извращается: она становится чисто вампирской потребностью.

– Возможно, это и есть самое страшное, самое вероломное зло нынешней чумы, – молвил Сетракян. – Вот почему вы должны уничтожить Келли.

Нора кивнула:

– Ты должен отпустить ее, Эф. Должен освободить ее от хватки Владыки. Освободить Зака. А в широком смысле – освободить всех нас.

Эф поразился ее словам, но не мог не признать, что Нора была права.

– Я понимаю, – сказал он.

– Одного лишь понимания, как вы должны действовать, недостаточно, – вмешался Сетракян. – Вам предстоит совершить деяние, которое идет вразрез со всеми человеческими инстинктами. Освобождая любимого вами человека, вы… вы сами в какой-то степени становитесь обращенным. Вы восстаете против всего человеческого, что в вас есть. Это деяние изменяет человека навсегда.

Слова Сетракяна прозвучали с необыкновенной силой. Все погрузились в молчание.

И тут в мастерскую вошел Зак. Он явно устал бесконечно резаться в одну и ту же игру на видеоигровом устройстве, которое отыскал для него Эф, или же в наладоннике просто сели батарейки, поэтому мальчик покинул микроавтобус и вернулся в дом, где застал взрослых за какой-то непонятной беседой.

– Что тут происходит? – спросил он.

– Ничего особенного, молодой человек, – ответил Сетракян, усаживаясь на одну из картонных коробок, чтобы дать отдых ногам. – Просто обсуждаем стратегию. У нас с Василием намечена одна встреча на Манхэттене, поэтому, с разрешения вашего папы, мы прокатимся вместе с вами по мосту.

– Какая еще встреча? – встрепенулся Эф.

– На аукционе «Сотбис». Там организован предварительный осмотр лотов.

– Я полагал, они не выставляют интересующий нас предмет на обозрение.

– Нет, не выставляют, – подтвердил Сетракян. – Но мы должны попытаться его увидеть. Это мой наипоследнейший шанс. Как минимум, наш визит даст Василию возможность изучить их меры безопасности.

Зак посмотрел на отца и спросил:

– А разве мы не можем вместе с ними заняться мерами безопасности, как Джеймсы Бонды? Зачем нам этот дурацкий поезд?

– Боюсь, что нет, мой маленький ниндзя, – ответил Эф. – Тебе надо ехать.

– А как вы будете поддерживать между собой связь, как потом встретитесь? – спросила Нора, вытаскивая свой телефон. – Эти штуки теперь работают только как камеры. Твари валят вышки сотовой связи по всему городу.

– Если произойдет самое худшее, – сказал Сетракян, – мы всегда сможем встретиться здесь. Вероятно, вам, Нора, следует позвонить вашей матери по стационарному телефону и сообщить, что мы выезжаем.