Укус тени - Карин Жибель

— О господи, этого не может быть!

Его мучительница, лежащая сейчас к нему спиной, открывает один глаз. Ее голова разбита в кровь. Лидия, тем не менее, приподнимается и пытается отползти подальше от Бенуа. Он хватает ее свободной рукой, и ей приходится отчаянно отбиваться. Наконец она кусает его за ладонь, и он, взвыв от боли, отпускает ее.

Женщина поспешно отползает от Бенуа и вскоре становится для него недосягаемой. После этого, подтянув ноги к животу, Лидия садится на пол и, закрыв лицо руками, начинает всхлипывать и стонать. Спустя какое-то время она с трудом встает на ноги, медленно подходит к умывальнику и брызгает себе в лицо холодной водой.

Бенуа настороженно наблюдает за ней. Он сейчас не только сильно разбередил свою рану, которая снова начинает кровоточить, причиняя ему жуткую боль, но и разбудил дремавший вулкан, в результате чего через минуту-другую его ждет настоящее извержение. И все это — абсолютно впустую.

Нет, не впустую. Он хоть немного отвел душу. Правда, его это не очень сильно утешает.

— Мерзавец! Ты мне за это заплатишь!

Бенуа ничего не отвечает. Он ждет мести своей мучительницы с равнодушной отрешенностью. Он поступил так, как должен был поступить в сложившейся ситуации. Ему просто не повезло.

Лидия неторопливо приближается к своему пленнику. Она и в самом деле похожа на вулкан, из которого вот-вот начнет извергаться огненная лава.

— Ты, болван, думал, что я ношу ключи с собой?!

— Я решил рискнуть… Ты не оставила мне выбора!

У Лидии разбиты в кровь губы и нос. Видать, его рука, несмотря на рану, еще вполне дееспособна. Бенуа вдруг осознает, что он впервые в жизни ударил женщину. Однако в подобных неординарных обстоятельствах некоторые правила, принятые в обществе, теряют свою силу… Ему даже нужно было врезать ей еще сильнее.

Впрочем, теперь ее очередь. Он морально готовится к тому, что сейчас его ждет суровая месть.

Лидия выходит из «клетки». Бенуа поворачивается к решетке и следит взглядом за своей мучительницей.

Напряжение нарастает.

Какое орудие пыток она выберет на этот раз?

Бывают дни, которые длятся гораздо дольше других дней.

И часы, которые тянутся бесконечно долго.

Лидия сидит рядом со своей жертвой. Точнее, рядом с тем, что от нее осталось.

Она не может оторвать взгляд от этого мужчины и от жутких ран на его теле.

Она касается пальцами огромного кровавого синяка, покрывающего чуть ли не половину его лица. Но это еще не самое страшное из того, что можно увидеть на ее пленнике.

Похоже, на этот раз она явно перестаралась. Честно говоря, она и сама не знала, что способна на подобное зверство.

«Это не я проявила такую ужасающую жестокость, — думает она. — Нет, не я. Это Орелия».

Орелия отомстила, используя ее, Лидии, тело, ее силу, ее руки. Ее жизнь.

Но Бен так и не сдался. Она вспомнила последние слова, которые он произнес, умоляя не калечить его: «Я не убивал Орелию».

Лидию опять начинают мучить сомнения. Тяжкие сомнения.

Она молча покачивается взад-вперед, взад-вперед, взад-вперед. Словно взбесившийся маятник.

Да, взбесившийся.

Еще как взбесившийся.

Лидия наклоняется над Бенуа и, поколебавшись несколько секунд, заговаривает с ним очень тихим голосом, как будто боится разбудить его.

Впрочем, она и не может его разбудить.

Потому что он не спит.

— Бен… Пожалуйста, скажи мне правду… Скажи мне, где она…

Лидия, конечно же, не слышит никакого ответа.

Да и как он теперь сможет ей что-то ответить?

Около полуночи Лидия открывает дверь этого дома.

Держа в руках фонарик, она осматривает жилище семьи Лоран.

В их маленьком особнячке, как она и предполагала, никого нет. Она ходит по комнатам. В одной из них ее взгляд задерживается на фотографии хозяев дома и их сына. Бенуа улыбается лучезарной улыбкой. Он выглядит очень счастливым.

Лидия проскальзывает в кабинет, открывает ящик стола, о котором говорил Бенуа, обнаруживает там деревянную шкатулку. Пока что все сходится.

Она высыпает содержимое шкатулки на покрытую бордовой кожей крышку письменного стола. Ее взгляд цепляется за какую-то старую бумажонку.

Это гостиничная квитанция, о которой говорил Бенуа. В ней есть и его фамилия, и даты приезда и отъезда, и уплаченная сумма. Бенуа Лоран проживал в этой гостинице со второго по двенадцатое января 1990 года. За сотни километров от деревушки Оссель.

И от Орелии.

Лидия опускается на стул, сжимает виски похолодевшими руками и заливается целым потоком слез. Она плачет почти до самого утра.

18

Эрик Торез делает еще одну — последнюю — попытку. Если кто-то и сможет переубедить Гаэль, так это он. Фабр, который прекрасно все понимает, возлагает на него столь нелегкую задачу.

— Гаэль, через час срок твоего задержания заканчивается… Нам придется передать твое дело в прокуратуру. Пожалуйста, расскажи мне, что ты сделала с теми деньгами…

Гаэль измождена. Не нужно быть особенно проницательным, чтобы заметить происшедшие с ней перемены. Достаточно просто взглянуть на молодую женщину.

— Если… если я расскажу тебе, это останется между нами? — вдруг спрашивает она.

Лейтенант удивленно хлопает ресницами. Ему не верится, что у него получилось. Почти получилось.

Гаэль, похоже, готова уступить. Нужно просто чуть-чуть подтолкнуть ее.

— Нет… Это не может остаться между нами. Но… я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы это не получило огласки.

— Тогда я не могу…

— Гаэль, черт тебя подери! Скажи мне правду! Подумай хоть немного о своем сыне! Ты хочешь угодить в тюрьму? Хочешь с ним расстаться? Ты этого хочешь?

Гаэль вдруг начинает плакать. Эрик заключает ее в объятия.

— Успокойся, прошу тебя! Расскажи мне…

Лейтенант терпеливо ждет, когда она вытрет слезы. Наконец Гаэль начинает рассказывать.

— Я… я заплатила эти деньги одному мужчине.

— Кому именно?

— Я не знаю, как его зовут…

Эрик усаживает Гаэль на стул, а сам плюхается на другой стул, напротив нее. На всякий случай… Это откровение, которого он так упорно добивался, вполне может вызвать у него дрожь в коленях.

— За что ты ему заплатила?

— За… за то, чтобы он держал язык за зубами.

Лейтенант хмурится.

— Что значит «держал язык за зубами»?

— Я дала эти деньги одному шантажисту… Он знает кое-что нехорошее про меня… и требует за свое молчание деньги.

— Расскажи поподробнее.

— Я… я хотела отомстить Бену. Отомстить за все то, что мне приходится терпеть от него в течение многих лет… За всех его женщин, с которыми он мне изменяет!..

— И что дальше?

— В общем, я… я тоже ему изменила.

— У тебя есть любовник? — спрашивает Эрик. — Только и всего? Но почему ты не призналась мне раньше?! Это ведь не преступление!

— Нет, тут все немного иначе…

— А как?

Женщина не отваживается рассказывать дальше, и Эрик решает немного нажать на нее.

— Ну же, рассказывай, Гаэль! — восклицает он, повышая голос.

— Я… я подумала, что тоже могу наставить ему рога. Просто… чтобы за себя отомстить…

— Это я уже понял! Что было дальше?

— Я… я поместила объявление в Интернете… чтобы найти себе мужчин…

— Мужчин?! — ошеломленно переспрашивает лейтенант.

— Да. И я встречалась с несколькими… С тремя или четырьмя… Это были абсолютно незнакомые мне мужчины, и я виделась с каждым из них не более одного раза. Я установила для себя такое правило. А потом как-то раз я… В общем, это довольно запутанная история, и я…

Эрик чувствует, что Гаэль собирается рассказать ему нечто такое, что очень сильно ранит ее душу. У Гаэль вообще-то язык подвешен довольно хорошо, а сейчас она с большим трудом подбирает слова. Лейтенант решает подбодрить женщину.

— Не бойся, Гаэль. Ты ведь знаешь, что можешь быть со мной откровенной…

— Один из типов, с которыми я познакомилась, захотел снова со мной увидеться. Он очень на этом настаивал. У меня не было желания встречаться с ним, потому что… потому что повторное свидание казалось мне абсолютно неинтересным…

— И что дальше? — нетерпеливо спрашивает Эрик.

— Тогда… тогда он предложил мне деньги, и я… я согласилась.

Эрик, услышав такое заявление, едва не падает со стула.

— Что?!

— Ты и так уже прекрасно все понял, — тихо отвечает Гаэль.

— Ты хочешь сказать, что… занималась проституцией?

— Да. Сначала с ним. Потом с другими.

Лейтенант тяжело вздыхает, встает и подходит к зарешеченному окну. «А ведь Фабр и Джамиля, находясь сейчас за окошком с затемненным стеклом, слушают наш разговор!» — вспоминает он.