Записки нечаянного богача - Donteven

- Дим, если с рейсом что не так — сразу звони! Сразу, понял? - внушал мне он.

- Договорились. А ты что, посочувствуешь, если делать больше нечего? - мне было на самом деле интересно, откуда такой ажиотаж.

- Да это моя авиакомпания просто! Я тебя по-любому в Белую Гору отправлю, понял? Слово даю! - видимо, он успел хапануть еще коньяку, без очереди, помимо тех двух доз, что поддерживали наш полет и беседу. Ну, либо был послабже на удар по печени.

- Как скажешь! Наберу обязательно! - я старательно поддерживал накал беседы, хотя, судя по всему, азарта и Мартеля в тезке было значительно больше, чем во мне.

Борт остановился на дорожке, мы спустились по трапу. Я замер, пораженный простором, цветом неба и облаков. А воздух! Этот воздух надо было закусывать — так он бил в голову. Подъехавший немецкий микроавтобус доставил нас до здания аэровокзала — сине-серой громадины из стекла и металла. Ну, здравствуй, Север!

Глава 14. Сын вора. План идет по схеме.

До аэропорта домчали моментально, и с получением багажа вопросов тоже не было никаких. Хотя работники и поглядывали на меня странно — я единственный из бизнес-класса получил рюкзак и здоровенный кофр странной формы. Остальные как из самолета вышли с сумками или портфелями, так и направились на выход, к стоянкам. Я собрал еще порцию изумления, когда тут же достал из ниши бокса пару колес, выдвинул откуда-то из нижнего ребра кофра штырьки осей, защелкнул на них колеса и с независимым видом покатил все это добро за собой.

Снаружи здание аэропорта смотрелось космически — угловатые формы стеклянного фасада переливались голубым, серым и синим. Я покатил по пандусу свой складной багажник, вспоминая, что по сценарию на выезде с парковки, возле ресторана, меня должно ожидать такси. Проходя под какой-то технического вида то ли эстакадой, то ли теплотрассой между трех- и шестиэтажным зданием, я остановился не долгожданный перекур. Бизнес или эконом — курить в воздухе нельзя никому. Прозрачный северный воздух смешался с дымом, и мне внезапно сильно захотелось бросить. Такой концентрированный кислород было как-то даже неловко портить табаком. Размышляя на этот счет, я прошел мимо стеклянного фасада гостиницы.

Вдруг позади раздался какой-то хлопок и визги. Я повернулся. С крыльца гостиницы слетел светловолосый парень лет двадцати, прижимая к груди барсетку. Она почему-то удивила меня больше всего — сто лет их не встречал. Ну и блондинов я тут пока не видел. Взгляд у парня был какой-то затравленно-решительный, словно он был готов к тому, что его вот-вот схватят, но продолжал бы бежать до последнего. Я наклонил бокс на бок и раскрыл его. Бегущий поравнялся со мной.

- Бросай сюда! - резко скомандовал я, - и скажи, где тебя найти, чтобы вернуть?

- Трон обут на Кирова, в десять! - непонятно просипел сбитым дыханием парень и рванул дальше, скинув свой груз в недра моего распахнутого «чемодана».

Я пнул ногой бокс так, чтобы он посильнее перегородил тротуар, скинул для верности рюкзак и уселся сам. Барсетку прикрыл шмотками, постаравшись переместить пониже. Топот и крики нарастали, и вот с крыльца посыпались граждане в штатском и один полицейский в форме. Блондин к тому времени успел скрыться за углом ресторана.

- Придурок! Нахрена так носиться, тут же люди ходят! - заблажил я, сидя на асфальте, - держите его, товарищи! Пока еще кого-нибудь не сшиб! Вон туда побежал, псих! - и я показал пальцем в сторону, где товарищам следовало искать беглеца. От верной она отличалась не очень сильно. Градусов так на девяносто примерно.

Пока они пробегали мимо меня, я махал руками, занимая весь тротуар, и требуя скандальным голосом «хватать и не пущать» негодяя. Поорал по инерции еще немного им вслед. Встал, отряхнул штаны, закрыл бокс, поставил на него сверху рюкзак и покатил дальше. И случайно заметил внимательный взгляд узких черных глаз какого-то местного из-за парковочной будки. Давно ли он там появился — я не отследил. Покатив дальше свою поклажу, вышел с парковки, перешел по переходу перекресток, над которым нависали блестящие трубы. Их тут вообще было непривычно много, как будто по котельной гуляю. Слева стоял здоровенный винтовой самолет, вроде памятника. А следом за ним — нужная мне парковка. От древней Тойоты Калдины с шашечками сверху ко мне спешил таксист. Он поздоровался, как со старым знакомым, поинтересовался, как я долетел, и помог загрузить багаж.

- Куда едем? - поинтересовался он, но как-то ненатурально. Как будто знал и без меня.

- Давайте в центр, а потом посмотрим. Мне завтра вылетать, хочу увидеть побольше, что успею. Первый раз здесь, - ответил я, и мы поехали.

Как водится, потом я много раз обдумывал эту ситуацию. И каждый раз хотелось что-то поставить — то памятник, то свечку, то клизму. С патефонными иголками и битым стеклом, как говорил один знакомый врач про навязчивых и излишне самоуверенных больных. Из ситуации явно выходило, что я как раз больной и есть. Притом самоуверенный без всякой меры.

Таксист оказался не особо общительным, но по-северному обстоятельным. Говорил медленно и весомо, но мало. Я подуспокоился и понемногу начал всматриваться в машины, людей и здания вокруг. Народу на улицах было мало, а сами улицы поражали какой-то запущенностью. И отовсюду торчали теплотрассы. Я вспомнил, что тут вечная мерзлота, поэтому все коммуникации тянут поверх, над землей. Выглядело, мягко говоря, необычно. Самое деликатное слово, которое смог выродить внутренний скептик, было «пердь».

Водитель представился Василием. Судя по нему — он был самым что ни на есть местным. Я наконец-то вспомнил, что следующий этап у меня по плану — гостиница. Там меня должен был ждать новый телефон, отправленный Головиным заранее. Свой я отдал ему еще в Шереметьево. Он уверенно, хоть и несколько запутанно объяснил, почему нужно сделать именно так, а я снова не стал с ним спорить. В общем, якут на старой японской машине катил меня к Азимуту, где мне предстояло вселиться. Шикарное слово, демоническое, нравится мне.

Мы миновали улицу Можайского и попали на Дзержинского. Новизной и аутентичностью ориентиры не поражали, конечно. И чем ближе к центру, тем сильнее мне казалось, что я прилетел сюда не на самолете, а на машине времени. Сильно сдав назад