Далеко от яблони - Робин Бенуэй

Грейс подняла глаза.

– Ты всегда много болтаешь, когда волнуешься?

– Страшно много, – ухмыльнулся Рейф. – И что меня выдало?

– Считай, я догадалась. И… я пока не уверена, хочу ли с кем-то встречаться.

Рейф отпрянул в притворном ужасе.

– Да что ты! Правда? Слушай, с чего ты вбила себе в голову, что я хочу с тобой встречаться? Это вообще смахивает на сексуальные домогательства. Да еще на моем рабочем месте!

Грейс уже давилась смехом. Она не помнила, когда в последний раз так хихикала.

– Значит, платонические эсэмэски, и не более?

Рейф вскинул ладонь.

– Слово скаута. Правда, скаутом я не был, но это неважно. Мне все равно можно доверять. Но ты давай-ка прекращай домогаться меня на работе, не то я пожалуюсь в службу персонала, и ты замучаешься писать объяснительные.

Грейс просто взяла у него телефон и внесла в память свой номер.

– В «Уноси скорей» есть своя служба персонала? – поинтересовалась она.

– Ага, так я тебе и сказал. – Рейф забрал свой мобильник. – Ну все, больше не плачешь? Я поднял тебе настроение?

– Вольно, солдат, – улыбнулась Грейс, а он взъерошил ей волосы и пересел обратно на свое место.

Час спустя она вернулась домой с недоеденной половиной сэндвича в бумажном пакете.

– Это ты? – крикнула из кабинета мама.

– Нет, это серийный убийца! – отозвалась Грейс.

– Тогда пускай он проверит, выключила ли я кофеварку, ладно?

– Откуда ты знаешь, что это «он»?

– По статистике!

Грейс подошла к кофеварке.

– Все в порядке, выключила!

Она попыталась незаметно прошмыгнуть мимо двери кабинета, но это ей не удалось.

– Постой, – сказала мама, и Грейс на полшага отступила. – Ты плакала?

– Нет, что ты, – соврала она, направляясь к лестнице. – Это всё линзы. Неудачно подобрали.

Майя

Не то чтобы она собиралась бросить Клер. Просто… так вышло.

Майя никак не могла простить, что та не ответила на эсэмэску об уходе папы. Понимала: глупо, конечно, злиться, и все же злость давила на нее, как тесный пиджак, который не скинуть. Ко всему прочему Клер никак не могла уразуметь причину ее бешенства.

– Я же объяснила, – сказала Клер на следующий день на большой перемене. Сегодня Майя не валялась на траве, положив голову на колени Клер, а сидела напротив подруги, и коробки с ланчем разделяли их, будто барьер, сооруженный из хлебных крошек и апельсиновых корок. – Мы ушли в турпоход, телефон я с собой не взяла и…

– Как можно не взять телефон? – возмутилась Майя. – Я, например, со своим вообще не расстаюсь! А твой куда подевался?

– Ладно, допустим, он был при мне. – Клер слегка выпрямилась. – Представь: я в семейном турпоходе, сигнала практически нет, а ты пишешь, что папа от вас съехал. Что прикажешь мне делать?

В мозгу у Майи как будто взорвалось солнце.

– Даже не знаю, – проговорила она, понимая, что капризными интонациями сильно напоминает собственную сестру. – Может, написать мне что-нибудь в ответ? Это так, в порядке мозгового штурма.

– И что дальше? Поговорить я с тобой не могла, приехать тоже. Майя, твой отец не умер, а просто переехал на соседнюю улицу!

Майя потянулась за рюкзаком.

– Нет, погоди. О боже. – Клер схватила ее за запястье. – Прости, я не хотела.

– Еще как хотела, – бросила Майя, но все же притормозила. Рюкзак повис в руке.

– Я только хотела сказать… – Клер устало выдохнула, потом набрала полную грудь воздуха. – Слушай, моего папы вообще со мной нет. По крайней мере, твой отец рядом. Ты можешь видеться с ним хоть каждый день. Если ты напишешь ему прямо сейчас, то, скорее всего, он тебе ответит уже через полминуты.

Клер права, как ни крути. Скорость, с какой папа реагировал на ее эсэмэски, Майе льстила, хотя и немного смущала. (Правда, когда он открыл для себя эмодзи, ситуация изрядно усложнилась.) По большому счету Майе грех жаловаться – у некоторых подростков все намного хуже. Взять хотя бы Хоакина – у него вообще родителей нет! Однако все эти доводы ее не утешали.

– Ты просто еще не привыкла к новым обстоятельствам, – продолжала Клер, удерживая ее запястье. – И да, мне жаль, что в тот день я оказалась от тебя далеко. Будь я в городе, я бы примчалась к тебе в мгновение ока, честное слово. Ты меня слышишь? Слышишь? – повторила она, видя, что Майя не отвечает. – Ненавижу, когда мы ссоримся. Мириться нравится мне куда больше. Это гораздо приятнее.

Уголки Майиных губ приподнялись.

– Гораздо приятнее, – согласилась она. – Но я еще злюсь.

Клер потянула ее обратно в траву. Майя опустилась на колени, рюкзак тяжело бухнулся на землю.

– Хочешь, устроим публичное примирение? – Клер улыбнулась ей в губы. – Говорят, это чертовски сексуально.

Майя улыбнулась, и ее зубы стукнулись о зубы Клер.

– Нет ничего сексуальнее, чем прилюдно мириться на площадке за спортзалом, – пробормотала она, закидывая руки на шею подруге.

– Проверим? – усмехнулась Клер, и они повалились в траву.

Разрыв случился пять дней спустя.

Оглядываясь назад, Майя сознавала, что в этом нет ничьей вины. По субботам они обычно проводили время вместе, но в тот день Клер сидела с младшим братом, а Майя с головой увязла в домашнем задании по физике. Примирение на школьном газоне хоть и доставило массу удовольствия, однако ничего не решило. Все равно что полоски пластыря с кошечкой «Хелло, Китти», которыми Майя и Лорен залепливали ссадины в детстве: миленькие, но серьезную рану ими не заклеить.

Когда они наконец встретились, Майя чувствовала себя одуревшей от физики, а Клер утомилась ролью няньки. Решили сходить в кино, но на выбранный фильм билеты закончились, а достичь согласия насчет альтернативы не выходило.

– Может, пойдем на этот? – Майя ткнула пальцем в афишу.

Клер прищурилась.

– Да ну, фигня.

– Откуда ты знаешь? Не надо судить по названию.

– Звучит как фигня.

Майя вздохнула.

– А как тебе этот?

– Только не пришельцы.

– Может, их там и нет. С чего…

– Тут так и написано: «пришельцы».

– А если это метафора?

Клер лишь скептически приподняла бровь.

– Ладно, – сказала Майя, – идем пить кофе. Отсутствие пришельцев гарантировано.

Клер, однако, продолжала кукситься из-за кино; погода на улице стояла теплая, но того неприятного типа, когда через пять минут на солнце начинаешь потеть и пыхтеть; вдобавок папа написал Майе и Лорен, что его командировка в Новый Орлеан затягивается еще на два дня, поэтому нельзя ли перенести ужин с воскресенья на вторник? Он любит своих девочек и