Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Допрос Эми решили провести в участке в Шордиче 18 декабря. Согласно английскому закону, обвиняемый должен быть заключен под стражу, прежде чем отвечать на вопросы, и Эми вызвалась сама. Я приехала в ее квартиру в Боу перед поездкой в участок, и мы сели в полицейскую машину. Она очень переживала, но старалась не показывать вида. Жди неожиданного – так я думала об Эми. Но поездка оказалась позитивным моментом.
Еще до прибытия Эми умудрилась обхитрить полицейских.
«Я хотела купить сладостей, пока вы не пришли», – сказала она.
«Я куплю тебе их, Эми», – мгновенно ответила женщина-полицейский, и мы остановились возле ларька, откуда она вернулась с несколькими пакетиками мармеладок Haribo – Эми их любила.
Она жевала мармелад во время допроса.
«Ваше имя?» – спросил полицейский.
«Эми Джейд Сивил», – вежливо ответила Эми.
«Боюсь, нам придется измерить ваш рост», – продолжил мужчина.
Эми поднялась и проследовала с ним к стене, встав к ней спиной. Полицейский замешкался.
«Мне мерять там, где голова, или там, где прическа?» – спросил он.
«Конечно, где прическа», – усмехнулась Эми, и вся комната зашлась смехом.
Фотографии – еще одна канитель. Ее поставили в нужную позу, и мы ждали, пока настроят камеру. Я видела, что Эми нервничает и скучает. Как только сверкнула вспышка, она тут же запела песню, которую всегда пела в кабинете директора школы:
Унеси меня на ЛунуИ позволь мне играть среди звезд,Дай мне увидеть веснуНа Юпитере и Марсе.Полицейский повернулся ко мне – я пожала плечами. «Вы никогда не встречались с Эми?» – подумала я. Если бы она могла унести меня на Луну в ту секунду, то я бы сразу собрала чемоданы.
Я, Эми, ее адвокат и двое полицейских следующие два часа сидели в комнате для допроса, но атмосфера была весьма радостная. Было ясно, что обвинения – просто чепуха и что они просто следуют правилам.
«Были ли вы с Блейком такого-то числа, Эми?»
«Нет», – ответила она.
«Давали ли вы ему 200 000 фунтов?»
«Нет».
И так далее.
«Хотите конфетку?» – перебила их Эми, открывая новую упаковку Haribo и предлагая их всем вокруг.
«Ой, а можно одну», – сказал один полицейский и потянулся за сладостью.
Я думала, из него пар пойдет.
В конце концов Эми отпустили на поруки, а обвинения окончательно сняли в январе 2008-го в связи с отсутствием доказательств.
Но эта ситуация показала нам всем, в каком уязвимом положении она теперь находится.
Глава 11. Два шага вперед, один назад
После Рождества, 28 декабря, Эми уехала на Барбадос – на остров Мюстик, остановившись в доме рок-музыканта Брайана Адамса. С ней поехали Тайлер и Джульетт, поэтому я надеялась, что в компании друзей она задумается о лечении. Эми подружилась с Брайаном Адамсом в Лондоне во время фотосессии – он отлично понимал ее положение и искренне хотел ей помочь. Сложность была в том, что Эми по-прежнему хотела помощи лишь на своих условиях, и даже та неделя на Мюстике далась ей тяжело. Мюстик был чистым, тихим и спокойным островом. Ей удалось не употреблять наркотики, но она страдала от сильной ломки, и ее вес снова упал.
По возвращении домой Эми принялась за старое. Она жила в квартире в Боу, по соседству с Алексом Фолденом, и не могла оградить себя от мира наркотиков. Я редко навещала ее в той квартире, но Митчелл рассказывал, что там постоянно зависали одурманенные, пьяные люди. Я волновалась, насколько серьезный вред нанесет себе Эми. Она, очевидно, не ела – только Haribo и наркотики, – и я не представляла, как она справится с жестким расписанием больницы. Эми все время спала днем – ее невозможно было разбудить. В наши редкие встречи с ее лица на меня смотрела медленно приближающаяся смерть. Большую часть времени она была перевозбужденной, так что ее врач, доктор Пол Эттлингер, выписал ей валиум для расслабления. Но Эми никогда не умела расслабляться.
Подходило время престижного события. Эми была номинирована на шесть наград «Грэмми» и приглашена в Стэйплс-центр в Лос-Анджелесе на 50-ю церемонию вручения премии. Она рассказала мне об этом по телефону прямо перед Рождеством. Эми была безумно рада, не говоря уже о шоке от такого числа номинаций. Однако реальность настигла ее, когда начались проблемы с визой США. Для получения визы артиста она должна была быть чистой от наркотиков, а также от рецептурных таблеток в течение недели до сдачи биоматериалов. Если в вашей крови находят наркотики, то вы получаете отказ. Эми записали на тестирование 28 января 2008 года, но она не отмеряла жизнь неделями. И даже днями. Эми жила минутами.
Ранним утром, прямо перед тестированием, в The Sun появились скандальные фото Эми, курящей крэк-кокаин, которые таблоиду продали два друга Блейка. Митчелл заранее предупредил Рэя Косберта, а я узнала обо всем только после выхода статьи. Я уже не читала газет, однако если там появлялась важная информация, мне звонил мой брат Мартин. Вместе с этой историей появилось и видео, но я ни разу его не смотрела.
Тем утром я купила The Sun, села в машину и уставилась на обложку. Тело оцепенело. Я несколько месяцев сдерживала эмоции и теперь зарыдала в голос. Я видела Эми пьяной, видела ее в ужасном состоянии, но я никогда не видела, как она употребляет наркотики. Меня едва не стошнило. Это было просто ужасно.
В моей жизни творился такой хаос, что я уже не отличала выдумки от реальности. Знала ли Эми, что ее снимали во время курения крэка? Согласилась ли она на это? Было ли это ее идеей? Или какой-то отброс сделал это исподтишка? Она сказала Митчеллу, что это не было подставой. Тогда было ли это ее выходкой, манипуляцией? Или, если в этом замешаны друзья Блейка, кто кем манипулировал? Я не знаю, понимала ли сама Эми. Границы между знакомой мне Эми и Эми с обложки The Sun были почти что стерты. Это меня пугало.
Временами, когда про Эми писали глупости, она говорила мне: «Мам, смотри, я не изменилась! Они сказали то-то и то-то, но я не изменилась!» Я всегда отвечала: «Если хочешь быть знаменитой, то убедись, что только благодаря таланту». Принять то, что Эми стала звездой обложек из-за крэка, я просто не могла. По моему мнению, она стала карикатурой. Не знаю, о чем подумали люди, увидев те снимки. Эми изображали так, словно наркотики были ее выбором и она ими наслаждалась.
К счастью, я почти не видела Эми в ее худшие времена. Однако я отмечала, что она выглядит опустошенной, разбитой и не получает от происходящего вокруг никакого удовольствия. Никто не выбирает саморазрушение; зависимые не выбирают зависимость. К сожалению, многим кажется, что в какой-то момент наркоман делает осознанный выбор – в отличие от больных раком, у которых никакого выбора нет. Скорее всего, это происходит из-за связи наркозависимости и психического здоровья. Эми была рабом наркотиков. Как бы ей ни хотелось завязать, ее разум и тело не давали ей это сделать. Ее зависимости жили своей жизнью. То, что сначала казалось спасением, стало привычкой, которую она не могла контролировать. Она стала походить на наркоманов, которые приходили ко мне в аптеки, и я боялась, что она уже
