Дочь алхимика - Кай Мейер

Глава 7

Когда Джиллиан слушал музыку, ему иногда казалось, что он видит ноты: они парили над его головы, словно комариная стая, они танцевали то вверху, то внизу, в точности повторяя текст музыки, то радостно, то печально, и каждый раз, когда они виделись ему, он думал одно и тоже: вот и все, ты окончательно потерял рассудок!

Ноты, которые он видел сейчас, были искаженными и кривыми, они танцевали в судорожном беспорядке. В театре Гран-Гиньоль можно найти много положительных сторон, можно отстаивать его черные извращенные пьесы и инсценировки и брать под защиту его актеров-дилетантов, но если говорить о музыке, звучащей на сцене в качестве аккомпанемента, здесь не могло быть никаких сомнений, — она была так же ужасна, как и темы постановок, и к тому же еще невероятно плохо исполняемой.

Джиллиан, стоя за кулисами, ждал своего выхода. Он был одним из немногих статистов, потому как здесь, в театре Гран-Гиньоль, даже исполнители главных ролей не брезговали выходом на сцену в соответствующем гриме, чтобы сыграть какую-нибудь малозначительную роль. Джиллиан не сомневался, что хотя Гран-Гиньоль был открыт только два с половиной года назад, его основатель, Макс Мори, скупил подержанный реквизит со всех подмостков и театров Парижа. Мори одинаково отличался экономностью как в своих запросах к искусству, так и в обращении со своим кошельком.

Вот уже почти четыре месяца Джиллиан жил в Париже и вот уже девять недель он входит в состав труппы бульварного театра Гран-Гиньоль, пользующегося как дурной репутацией, так и большим успехом на Монмартре. Если бы тогда, во время его поспешного бегства из Вены, ему сказали бы, что он окажется в одном из парижских театров, то, он, наверное, не счел бы это замечание даже достойным улыбки. Хотя впоследствии он уже удивлялся тому, что ранее не получал подобных предложений ни в Вене, ни в других городах, в которых он жил. Джиллиан, конечно же, знал о природе своего влияния на людей, он знал, что одновременно смущает и притягивает большинство из них, и эта его особенность пришлась на сцене как нельзя кстати.

Читал он из рук вон плохо — его французский был ужасен — так что Мори выпускал его на сцену один-два раза за все представление. Совершенно необычным было то превращение, которое происходило с публикой в эти моменты. Бормотание и смех, которые всегда наполняли зрительный зал, внезапно умолкали, все, словно зачарованные, устремляли свои взоры на гермафродита, при этом было совершенно неважно, стоял ли он просто на заднем плане или принимал живое участие в происходящем на сцене. Мори, поставивший множество спектаклей, сразу же отметил удивительную реакцию зрителей и был моментально покорен властью Джиллиана над людьми, включая и себя самого.

Джиллиан поселился, в комнате у старого мастера по изготовлению искусственных глаз. Его квартира находилась недалеко от рю де Шапталь, узкого переулка, в конце которого располагался Гран-Гиньоль. Старика звали Раймон Пиобб, и он не только сдал Джиллиану пыльную каморку в мансарде своего домика, но и нанял его своим помощником. Джиллиану было поручено каждый день до обеда полировать полые шарики из белой эмали. После обеда он чистил бесчисленные кисти и коробки с красками Пиобба и приклеивал подушечки в маленькие деревянные шкатулочки, в которых доставлялись клиентам искусственные глаза.

Хотя Пиобб и называл себя мастером по кукольным глазам, а это было именно тем делом, которое он унаследовал от своего отца, все же, со временем, он стал зарабатывать большую часть денег изготовлением стеклянных глаз для людей. Он первым делом прочел Джиллиану длинную лекцию о сути и развитии своего предприятия.

— В моем деле, как и во всех других, бывает хороший и плохой сезон, — объяснял старик, ловко жонглируя при этом тремя глазными яблоками, коричневым, серым и ярко-красным. — С Рождества до средины марта дела идут, скорее, вяло, но, правда, потом, до конца октября, глаза идут нарасхват. Черт его знает, почему. Стеклянные глаза для дам немного дороже, чем для господ, и, к слову сказать, они тоньше сработаны. Я с удовольствием вкладываю в них больше блеска и огня. — Он хихикнул, поперхнулся и выронил при этом один из трех стеклянных глаз. Джиллиан ловко подхватил его, до того как он мог расколоться об пол. — Неплохо, мой мальчик, ты мне нравишься, большое спасибо. — Старик продолжал без остановки жонглировать дальше. — Итак, на чем я остановился? Ах, да, дамы… Значит, приходит ко мне какая-нибудь дама или господин с ужасной дырой на лице. Для начала они позируют мне, как у портретиста. Я изучаю цветовые оттенки здорового глаза и изготавливаю новый специально для этого человека. Настоящее искусство, скажу я тебе. У меня есть одна клиентка, имя которой я запамятовал, так вот, она замужем уже пять лет и её старик до сих пор не знает, что у неё искусственный глаз! Такое ты можешь увидеть только у старого Пиобба, можешь мне поверить. — Еще один смешок, но в этот раз все глазные яблоки остались в воздухе. — Многие клиенты вынимают стеклянные глаза на ночь, прячут их под подушку или кладут в стакан с водой на ночной столик, по крайней мере, мужчины. Что касается женщин, то они чаще всего оставляют их внутри и днем, и ночью. Кстати, ты знаешь, что некоторые люди могут носить стеклянный глаз сроком вполовину меньше, чем другие? Это зависит от слез. У одних их больше, у других меньше, и эта штука разъедает поверхность глаз как кислота. Это мои самые любимые клиенты, так как вскорости они снова стоят у дверей моего магазина — скажем, через два, три года, иногда раньше, иногда позже. Хочу раскрыть тебе одну тайну, мой мальчик. — Это конечно же, не было большой тайной, если он рассказывал её Джиллиану уже в первый день; и все же гермафродит внимательно слушал. — Большинство глаз я изготавливаю вовсе не для богатых, а для прислуги. Если у них нет глаза, то никто не хочет брать их на работу, и они в одночасье оказываются на улице, но здесь, в Париже, есть одно благотворительное общество, которое обеспечивает бедных искусственными глазами — моими искусственными глазами, вот как! Они получают их за полцены, а это уже не мало. В общей сложности, я продаю от двухсот до трехсот глаз в год, и это только для бедных. И еще сто или сто пятьдесят для богатых, да плюс еще заказы из-за границы. К счастью, не так то уж много людей, которые делают глаза: двое в Лондоне, один в Милане, один в Риме — вот и все. Дело идет хорошо, даже очень хорошо, так что грех жаловаться.

Именно Пиобб был тем, кто рассказал Джиллиану о театре Гран-Гиньоль, театре крови, одном из самых больших бульварных аттракционов в городе. Люди отовсюду стекались в дом, расположенный в конце рю де Шапталь. Это было четырехэтажное здание с белым фасадом, чей вход по обе стороны был обрамлен простыми колоннами. Рядом на деревянных подставках стояли плакаты, оповещающие о театральных новинках. Пьесы носили характерные названия, как то «Эксперименты доктора Лорда» или «Маркиз де Сад». Это были незамысловатые истории, в которых типы заменяли характеры, и в которых в избытке изображались массовые убийства, пытки, ванны с кислотой и — гвоздь репертуара — ошибки хирурга.