Пламя Сердца Земли - Светлана Багдерина

– А точно отравить, матушка? – озабоченно нахмурился Митрофан и искоса глянул на хмурого мага. – Ты ничего не путаешь? Может, это колдовство было какое или порча?

– Да какое колдовство, ты чего, голубь, – махнула на него рукой старушка, словно он и впрямь был голубем, а она хотела его прогнать. – Я ведь яд-то сама видела. В ихнем бочонке с квасом остался. Они, бедные, видать, то ли со сна, то ли оголодали – но чтобы тридцать человек как один такое пойло выпили – вот это, видать, и впрямь колдовство какое-то было. Я бы его и свинье выливать побрезговала. Вонишша-то от него идет!.. Спаси-сохрани.

Граненыч и чародей непроизвольно потянули носами: старушка была права. Где бы этот тухлый квас сейчас ни находился, вонища от него шла ей-ей.

О чем они старой ведунье и поведали.

– Да вы чего!.. – всплеснула она руками. – При чем тут квас?! Квас тутечки вовсе и не при чем! Рази ж вы еще не слыхали?!.. Тут на нас ночью костейские солдаты напали, прямо в лазарете, и с ними чудовище было страхолюдное!

– И… где они сейчас? – цепко зашарил взглядом Митроха по сторонам, сжав на всякий случай единственное оружие, имевшееся в его распоряжении – кулаки.

– Так чудовище тех костейцев на клочки на мелкие пустило и пропало, – старушка пожала покатыми плечами, обтянутыми желтым зипуном – словно сдоба заколыхалась.

– Пропало?.. – эхом повторил за ней шепотом Агафон, но знахарка, не расслышав, с жаром продолжала:

– …Перепутало, что ли? Не то чтобы мы возражали… – поспешно добавила она и перешла к выводам: – Вот имями-то, покойниками, и смердит, я так полагаю.

При слове «чудовище» Агафон встрепенулся, заслышав «покойники» проснулся окончательно и нервно присоединился к своему непосредственному начальнику в изучении внутренностей сарая.

– А это у вас что?.. – первый углядел он темную кучу в углу.

И то только потому, что искал что-нибудь подобное.

– А-а… Это… Это солдатики с улицы коврики притащили – кто-то подбросил под самые ворота. Местные, наверное. Да я бы такие из дома тоже выбросила, по правде. Ну да ничего. Утром мы их почистим – в хозяйстве, глядишь, и сгодятся на что.

Самые мрачные опасения волшебника подтвердились окончательно и бесповоротно.

И тут еще одна мысль вспыхнула в мозгу, мгновенно затмив и распугав все остальные.

– А где дед Зимарь?!

– Вон, на лежанке наш орел, – участливо прикрыла губы кончиками пальцев знахарка и покачала головой. – Кому не повезло сегодня – так это ему, сердешному. Чудище его не тронуло – так костейцы поранили. Одного из всех. Но ничего, он у нас мужечина крепкий, так что ничего страшного. Через пару дней всё зарастет.

Агафон бросился к слабо постанывающему во сне старику.

– Значит, говоришь, через два дня хоть женить? – переспросил Граненыч через плечо, пробираясь между лежанок вслед за чародеем.

– Ну это уж на любительницу, – покачала за его спиной головой старушка. – Супостаты его поранили, так чтобы раны промыть, его постричь-побрить наголо пришлось да мазями измазать. Красавéц еще тот получился. Но больно уж у него ндрав веселый да добрый – за такого и за лысого-бритого любая бы пошла…

Граненыч вдруг споткнулся и полетел на пол: от лежанки деда Зимаря донесся сдавленный, полный ужаса крик заместителя главнокомандующего по вопросам волшебства.

– Что?.. Что?.. – забарахтался он, стараясь поскорее вскочить на ноги и хватаясь за края импровизированных кроватей. – Что случилось?!..

– К-к-к-к… К-к-к-к… К-к-костей!!!..

– Да успокойся ты, Агафон, – Граненыч отмахнулся в который раз от своего мага, бледного и абсолютно не собирающегося следовать совету старшего по званию. – Ты же сам сказал, что всю дорогу, как вы его в лесу откопали, он с вами неотлучно был. Так?

– Т-так…

– Что из плена они с ковром вас вместе выручали, так?

– Т-так…

– И что когда вы с Иваном-царевичем да с дедом потом по горам – по долам мотались, супруга Иванова того царя костяного каждый день видела. Так?

– Ну, так… – неохотно согласился чародей, и тут же снова вскинулся: – Но уж очень похож!..

– Да что ты заладил – похож, похож… – сердито выговорил ему князь, выглядывая через край Масдая – скоро ли дворец.

Кто знает, может, еще удастся поспать…

– …Я вон на бабушку свою похож – так что теперь? Я – это она? А кум Данила – на мужика одного, которого он и в глаза-то не видывал, и который уж десять лет, почитай, как помер! Да мало ли людей на Белом Свете похожих!..

Агафон скептически поджал губы и вздохнул:

– Немало… Но ведь уж очень!..

– Я бы на твоем месте, друг любезный, чем всякой… чешуёй… мозги забивать, лучше бы такую мысль подумал: если они этих… мертвяков…

– Умрунов, – машинально поправил волшебник.

– Ну какая разница, – нетерпеливо фыркнул Митроха. – Я говорю, что если они этих головорезов на коврах сегодня к нам забросили, так значит, на другую ночь они в другом месте еще могут нам радости подкинуть! И неизвестно куда и сколько! Вот что меня беспокоит…

«…и уснуть мне сегодня, чую, не даст, если даже другие дадут», – мысленно договорил он.

– Не думаю, что после сегодняшнего кто-то из часовых примет еду или питье из чужих рук, – резонно заметил маг.

– Да у нас в городе и кроме часовых найдется, на кого или на что напасть, – ворчливо заметил Митроха. – Сегодня они квас отравили, завтра – все колодцы…

– Оптимист вы, Митрофан Гаврилыч, – сухо сглотнул Агафон, живо представив последствия.

– …Вот если бы, я говорю, можно было своих часовых на захваченных коврах в воздух поднять, да чтоб они по ночам за периметром приглядывали, кто куда летит… – грустно подпер щеку Митроха. – Да только толку с этого – чуть… Ковров-то всего три, с Масдаем – четыре, а у них, поди, тьма-тьмущая…

– Шовинизм чистой воды, – вдруг сухо раздалось у них из-под животов. – Всегда-то вы, люди, всю черную работу норовите на нашего брата переложить…

– Переложить?.. – непонимающе уставился себе под подбородок князь.

– Да, – недовольно буркнул ковер. – У вас же у самих есть специально обученные женщины злобного нрава, есть эти… веники с палками… – так нет: давайте, в конце октября, под снегом и дождем используем ковры. А что я и так-то сушиться толком не успеваю – пускай… Сгниет он или заплесневеет – так невелика поте…

– Ах ты, чтоб тебя!.. А ведь молодец, ковер!.. – от души хлопнул ладонью по влажному ворсу главнокомандующий обороной за неимением у Масдая плеча. – Хорошо придумал!.. А ведь с высоты-то не только наблюдать можно – можно и стрелять! И горшки ваши, Агафон, на войска сбрасывать!.. И засылать лазутчиков в стан противника!.. И… и… и… Да дайте только начать!..

С рассветом в Лукоморске началась охота на ведьм.

На всех перекрестках и базарных площадях, во всех местах мало-мальского скопления народа с утра до вечера, без перерыва на обед нарядные глашатаи со свитками с настоящими царскими печатями зачитывали указ оборонного командования о дополнительном наборе в ополчение ведьм призывного возраста со своим летательным аппаратом и стрелков – подростков мужска пола, телосложения субтильного, высоты не боящихся и из лука метко стрелять по движущимся мишеням умеющих. Тем, кому патриотизма в качестве стимула было недостаточно, была обещана плата – серебряный рубль с полтиною за ночной вылет. Место сбора для записи – задние ворота царского дворца, ведущие в казармы. Спросить же следовало полковника Гвоздева.

К обеду рекламная кампания стала приносить – вернее, приводить – первые плоды, и у Казарменных ворот дворца собралось десятка два специально обученных женщин со своими летательными аппаратами и раза в три больше подростков, желающих поупражняться в меткости стрельбы по движущимся неприятельским мишеням.

Данила Гвоздев, придирчиво осмотрев собравшийся разношерстный люд, дал сигнал часовым пропустить добровольцев. Притихшей пестрой толпою, ощетинившейся метлами и луками, те влились на казарменный плац, он же стрельбище.

– Здравствуйте, люди добрые! – приветствовал их полковник, и те, словно полдня репетировали, дружно, хоть и слегка вразнобой, отчеканили:

– Здравствуй мил человек полковник Гвоздев!

Шорник в отставке смутился, отвернулся, улыбнулся в усы, и через несколько секунд продолжил, как ни в чем не бывало:

– Раз вы тут собрались, стало быть, знаете, что Родина в вас нуждается для выполнения особо важного и опасного задания, которое, кроме как вам, и выполнить для нее больше некому…

После краткой, но изобилующей подробностями и эпитетами вступительной речи, Данила обвел серьезные лица волонтеров суровым взглядом и предложил:

– Поскольку задание и вправду жуть как опасное, кто из пришедших захотел вернуться домой, я не неволю.

Народ переглянулся, пожал плечами, и краснощекая корпулентная баба лет пятидесяти – пятидесяти пяти, затертая где-то в самой гуще новобранцев, пристукнула помелом и недовольно выкрикнула: