Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - Андрей Пауль

Другие указания на обитавших на юге Балтики в славянские времена варинов можно найти в «песне о Хельги, убийце Хундинга» Старшей Эдды, где указывается ряд интересных топонимов. Два из них – Hedinsey и Orvasund должны соответствовать острову Хиддензее на западе острова Рюген и проливу Стрелазунд, отделяющим Рюген от континента и восходят, таким образом, к славянским временам. В этом же описании упоминаются и топонимы Varinsey («остров варинов»), Varinsfjordr («фьёрд варинов»), Varinsvic («вик [торговое поселение] варинов») и Svarinshaugr («холм Сваринс/холм сваринов»). Исходя из лингвистического анализа и контекста рассказа, исследователи вполне обосновано подозревают нахождение этих мест на юго-западе Балтики, в землях ободритов (Laur 1979). В то время, как три первых топонима указывают на населённое варинами побережье и остров и на занятие их морской торговлей, «холму Сварин» можно найти параллели в названии одного из важнейших городов ободритов, Зверина, известном, к примеру, и во многом полагавшемуся на саги Саксону Грамматику. Первое упоминание названия этого города содержится в хронике Титмара Мерзебургского как раз во время правления Мстивоя, как его крепость.

Предположив форму «вари» или «варины» самоназванием ободритов, можно объяснить и неизвестность «ободритов» русским летописям, которым они, в таком случае, могли быть известны как вар-яг-и. Суффикс – яг в передаче этнонимов восточными славянами соответсвовал германскому и балтскому суффиксу – ing. У балтских народов он известен в этнониме jatv-ing, в древнерусской передаче звучавшем как ятв-яг. При этом, можно отметить известность подобного словообразования и для севернолехитских племён. Кроме уже приводившихся форм двух входивших в ободритское королевство племён polab-ingi и smeld-ingi, можно отметить и некоторые особенности, выявленные для единственного сохранившегося языка северолехитской группы – кашубского. Выдающийся исследователь кашубского (поморского) языка Ф. Хинце указывал на то, что в то время, как общебалтославянское название птицы *koulinga в иных славянских языках перешло в kul-ik (ср. рус. «кулик»), в кашубском языке оно сохранилось как kul-ing (Hinze 1984, S. 195). Учитывая такие особенности северолехитских языков, возможно, связанные с дославянским субстратом южной Балтики, кажется вполне вероятным, что и суффикс принадлежности – ing, использовавшийся в оттопонимических этнонимах, для обозначения жителей каких-либо областей, мог сохраняться в диалекте ободритов в раннем Средневековье, в то время, как в восточнославянских диалектах он звучал как – яг. Иными словами, если древнерусское «вар-яги» соответствовало самоназванию ободритов war-ingi, то последнее должно было быть обознанием жителей области *War или *Wari. Так как название Wari известно для населения Вагрии лишь до начала XI века, и неизвестно, был ли его последующий переход в waigri/wagiri обоснован изменениями в немецких или славянских диалектах, заимствование этой формы можно предположить до этого времени.

Таким образом складывается достаточно чёткая картина, что по мере того, как никому из ближайших соседей ободритов, связанных с ними династическими связами или торговыми отношениями не была известна такая форма их названия, всем им в тоже время был известен некий обитавший на Балтике народ «варинов» или «варягов». Исключение составляют лишь немцы, знавшие обе формы – варины и ободриты, но с конца VIII века употреблявшие преимущественно последнюю. То обстоятельство, что форма «ободриты» совершенно не отразилась в топонимике, в отличие от достаточно заметного слоя как славянской, так и германской топонимики, восходящей к формам «вар» или «варин», указывает на то, что в разговорной речи форма «варины» продолжала употребляться и германцами, «ободриты» же стало более книжным, «учёным» термином.

Предполагаемая схема эволюции этнонимов варинов и ободритов

«Ободриты, ныне зовущиеся ререгами»

Определённые сложности для интерпретации представляет оставленное Адамом Бременским в 1070-х годах сообщение: «ободриты, ныне зовущиеся ререгами». Несмотря на большое сходство с названием ободритского города Рерик, она, тем не менее, не может быть от него производной по причине того, что появляется лишь в конце XI века, в то время как Рерик был разрушен в начале IX. Обратная связь – происхождение названия города Рерик от самоназвания ободритов – выглядит возможной. Франкские анналы сообщают, что Рерик назывался так «на языке данов», что, однако, отнюдь не тождественно тому, что это слово происходило из датского языка. В начале IX века, сразу после разрушение Рерика, франкодатские связи осуществлялись через датских купцов. Сообщение франкского хрониста о «названии города на языке данов» в действительности показывает лишь то, что информация о городе и его названии была получена от данов и переданное ими название не было франкам известно. Но это отнюдь не исключает возможности того, что даны могли называть город ободритов его славянским названием, которое также не было известно франкам, но так как информация была получена от датчан, франкский хронист не мог знать таких подробностей. С другой стороны, город мог иметь и датский вариант названия, отличный от славянского – традиция скандинавов называть славянские города другими именами хорошо известна. В таком случае, слово Рерик могло иметь как датскую этимологию, так и попросту происходить от названия ободритов – ререги. То есть Рерик – город ререгов, что косвенно указывало бы на существование такой формы названия ободритов уже в IX веке.

Кроме этого существуют и другие сложности для принятия «ререгов» в качестве возможного датского названия ободритов. Эта форма самоназвания ободритов «ререги» достоверно известна только из одного источника – Адама Бременского, но неизвестна собственно датским источникам (Саксон Грамматик) или скандинавским источникам, основывавшихся на свидетельствах датских очевидцев (Сага о Кнютлингах). Адам указывал, что форма эта более соответствовала названию ободритов, чем собственно «ободриты» в его время, то есть в 1070-х годах. В то же время намеренная критическая правка этого фрагмента Гельмольдом, убравшим из «списка» форму ререги и оставившим только «ободритов», говорит о том, что ко второй половине XII века форма эта снова перестала соответствовать реалиям времени.

Так как это обстоятельство является, по сути, единственной зацепкой в вопросе о появлении ререгов в списке Адама, следует обратить на него более пристальное внимание. Могла ли смена племенного названия (с «ободриты» – на «ререги») на короткий период в конце XI века быть обусловлена какими-то преобразованиями в ободритском королевстве? На самом деле, в это время в государстве ободритов действительно произошли кардинальные изменения. В 1066 году династия правящих в Мекленбурге князей в ходе языческого восстания была вопреки закону о наследовании власти смещена, а новым ободритским правителем стал Круто из некой, происходящей извне и не связанной с предыдущей, династии. Гельмольд сообщает о вражде этих династий, притом, что потомки Круто в XII веке представляются им как рюгенские славяне. Немецкие историки XVI века,

Томас Кантцов и Николай Маршалк, также определённо говорили о происхождении династии Круто с Рюгена, источники их, правда, не совсем ясны. В этой связи стоит обратить внимание на два обстоятельства.

1. С одной стороны, форма «ободриты» тесно связана в источниках с князьями, правившими в крепости Мекленбург, «ободритами в узком смысле». «Ободриты» ранней франкской традиции тождественны «королевству ободритов», всему его населению, независимо от племенного происхождения и связанных в некоторых случаях (как вильцские племена хижан и линонов) только объединением под властью ободритского короля. С другой стороны, как топонимика, так и письменные источники указывают, что славяне к западу и востоку от крепости Мекленбург продолжали называть себя Wari и warinabi, сохраняя более древний этноним.

2. Исследователями неоднократно обращалось внимание на схожесть окончания латинской формы obodriti с патронимическими окончаниями на – ичи (Kühnel 1881; Vasmer 1939)[3], известными в названиях славянских племён.

Поэтому, если форма «ободрит(ч)и» была патронимической, она не обязательно должна была быть связана с «легендарным предком», но вполне могла восходить к основателю династии. Имя этого гипотетического «Ободра» не могло сохраниться в источниках, так как первые упоминания «ободритов» застают их уже как «давних» союзников. Первые же упоминания ободритов говорят о том, что подтверждение своей власти в Мекленбурге они получали от франкских императоров, и эта власть переходила по наследству. Стоит обратить внимание на то, как ранние Метцские анналы описывают получение Дражко королевского титула от Карла Великого в 804 году. Карл разбил лагерь в Саксонии в месте Холленштедт. В этом же городе находились и «князья славян, называющиеся ободритами» (In quibus castris etiam Sclavorum qui vocantur Abodriti/Abodrici principes affuerunt). После этого Карл назначил королём одного из этих славянских князей «называвшихся ободритами» и депортировав саксов, передал Дражко Нордальбингию и Вигмодию (Метцские анналы не сообщают о передаче, но это обстоятельство известно из анналов королевства франков). Примечательно, что в одном из двух списком Метцских анналов «славянские, называющиеся ободритами, князья» записаны как obodrici, то есть ободричи или ободрици. Славянские правители действительно получали подтверждение своей власти у франкских императоров. Уже король вильцев Драговит указывал Карлу Великому, возможно, попытавшемуся поставить после победы над вильцами в 789 году другого правителя, что его власть над вильцами законна и получена им от Карла Мартелла. Также и в 817 году франки признали право на власть над ободритами сына Дражко, Чедрага, что привело к восстанию Славомира. Королевство ободритов, как и вильцев, состояло из нескольких областей, в которых существовали свои местные локальные и подчинявшиеся королю ободритов князья. Титул короля, дававший право на власть над всеми этими областями, ободриты могли получить только от франкского императора, после чего он переходил по наследству от отца к сыну. Такая ситуация была уже до Дражко – в частности, убитый в Саксонии в 795 году Витцан уже был королём ободритов (королевская инаугурация Дражко в 804 году в таком случае должна указывать на происхождение Дражко из того же рода, что и «короля ободритов Витцана»). Другими словами, если родоначальником династии ободритов был некий Ободр или Абодр, впервые получивший от франков королевский титул, то подчёркивание его потомками своего происхождения в названии Ободричи имело бы вполне понятный смысл – только это происхождение давало законное право верховную власть конкретного князя не только над всеми составными частями ободритского королевства, но и соседней саксонской области Нордальбингия, за право владения которой веками боролись впоследствии ободритские князья. Это же происхождение являлось бы и законным основанием для сохранения славянского королевства, подчинённого империи, его «суверенитета». В ином случае, правитель ободритов мог бы назначаться императором из числа любых других своих подданных, к примеру – саксов. Назначать в ободритских землях правителей низшего уровня, подчинённых королю ободритов, немецкие императоры действительно оставляли за собой право. Так, в 1062 году император Генрих передал саксонскому герцогу Отто город Ратцебург в земле полабов (MUB, 27), в то время, как король ободритов Готтшальк ещё находился у власти и был в дружественных отношениях с империей и саксами. Ещё более наглядно эту картину подтверждают перемены, произошедшие в ободритском королевстве после вымирания прямых потомком последнего короля ободритов Генриха Готтшальковича: королевство ободритов получил сначала Кнуд Лавард, а после его смерти оно и вовсе было упразднено, разделено и передано во владение саксонскому графу Адольфу Гольштинскому и герцогу Генриху Льву. В таком случае, упоминания этого предполагаемого основателя династии вполне отсутствуют во франкских хрониках, по которой в них не отразился весь ранний период франкско-ободритских отношений. Первые упоминания ободритов франками представляют их уже «давними союзниками».