Бамбук шумит ночью - Моника Варненска

15 сообщении указывалось точное местонахождение гротов с горельефами в скале: их надо было искать примерно в 60 километрах к северу от Вьентьяна, около деревни Нонг Пин.

И вот трое смельчаков предприняли новые поиски, на сей раз направившись не к северо-востоку, а прямо на север, по дороге, ведущей к Луангпрабангу. Сначала путешественников ждало разочарование: деревни Нонг Пин, на которую ссылался старый бюллетень, не существовало. Ее не было на карте, и о ней даже не помнили жители этой местности.

«Спустя несколько недель в селении Хуэй Тхаон мы встретили старого крестьянина, который показал нам путь к Ванг Сангу. И мы добрались до этого места, до забытого святилища и шедевра древнего искусства, созданного еще во времена пребывания кхмеров на этой территории, в XI веке, то есть за триста лет до того, как на исторической арене появилось Королевство миллиона слонов и Белого зонта».

На постаменте одной из фигур была выбита дата: 929. Этот год по летосчислению камбоджийского календаря, именуемого «Маха Сакарат», соответствует 1006 году нашей эры. В это время государством кхмеров правил король Сурьяварама I. Горельефы Ванг Санга имеют черты, характерные для кхмерской скульптуры X–XI столетий. Древние кхмерские летописи сообщают о короле Сурьявараме I следующее: «Под его рукой монархия Ангкор простиралась по всей площади бассейна Меконга до самого Луангпрабанга».

Сопровождавший меня молодой бонза спросил, что за книга у меня к руках. Я ответила, что в этом французском альбоме описываются достопримечательности Лаоса. Вот, например, рассказывается о гротах Ванг Санга, которые мне не удалось увидеть. При этом я невольно вздохнула, а бонза с сочувствием посмотрел на меня. Его коллеги, сидя прямо на полу святилища, заканчивали завтрак. Последний «гребок» тонкими палочками по жестяной мисочке, последние зернышки разваренного риса, и вот они уже подходят ко мне. Их тоже интересуют фотографии, помещенные в альбоме. С любопытством разглядывают они снимки горельефов, выбитых в скальном монолите. Потом бонзы невольно оглядываются и обводят глазами внутренность своей пагоды, о чем-то говорят по-лаосски.

Договорившись, они жестами и на ломаном английском языке приглашают меня следовать за ними. Я соглашаюсь. Они выводят меня другим ходом наружу и… я останавливаюсь, пораженная! Да, вот это я и искала, этого ждала! Но впечатление оказалось куда более сильным, чем я предполагала… Возле увитой зеленью стены возвышается величественная статуя, лоб которой покрывают фестоны зелени. Загадочная ироническая улыбка изгибает каменные уста. Это знаменитая статуя Будды из святилища Ват Фиа Ват во Вьентьяне, сейчас уже реставрированная. Перед нею пучок ароматических тростинок, воткнутых в груду щебня и камня.

Да, жаль, пока в гроты Ванг Санга я попасть не смогу. Но сейчас у меня такое чувство, словно я нашла сокровища древнего искусства. Я стою и любуюсь огромным изваянием, красоту, величие и достоинство которого не смогли стереть время и разрушение.

5

Аромат цветов смешивается с дымом сжигаемых ритуальных тростинок. Много букетов из натуральных и искусственных цветов, сложенных в форме конусов и пирамид. Они напоминают мне баси — обряд, который я видела в освобожденных зонах Лаоса. Теперь я знаю этот обряд лучше, но знаю и то, что здесь, во Вьентьяне, никто не встретит меня так сердечно и искренне…

«Баси — это церемония, проводимая в любую пору года для выражения сердечности и доброжелательства по отношению к уважаемым гостям. Во время этого обряда самые лучшие пожелания приносятся ребенку, который только что родился или должен появиться на свет, женщине, ожидающей родов, выздоравливающему человеку, путнику, отправляющемуся в дальнюю дорогу или возвращающемуся домой. Правда, баси устраивается еще и по случаю Нового года, свадьбы, визита знатных гостей, встречи давно не видевшихся друзей или назначения близкого человека на более высокий пост. Баси — это название праздничное, обычно же такая церемония называется сукхуан, то есть „привлечение души“. По местным верованиям, человеческое тело делится на тридцать две части, причем каждая имеет свою душу. И каждая из душ очень подвижна: она только и ждет момента, чтобы выскочить из тела. Поэтому надо ее задержать и соединить с телом, от которого она не должна отделяться, тем более что в своих хождениях она легко может заблудиться и попасть в плохие места или к скверным людям. Во время обряда баси приготавливается миска — факхуан — с пищей для невидимых душ. В серебряных кубках стоят свернутые листки с букетиками цветов. В чарках — жертвенное вино. Рядом лежат яйца, куски вареной курицы, печенье, ароматичные тростинки. После зажжения свеч один из присутствующих, выполняющий роль церемониймейстера, обращается к духам-опекунам с просьбой принять участие в пиршестве, устроенном в их честь. Затем церемониймейстер призывает все части души — кхуан, заблудившиеся в лесу, погрузившиеся в воды реки, потерявшиеся в вечерней мгле, застрявшие в джунглях, болотах и плавнях, откликнуться на приглашение… И если кхуан вернулись, то их надо задержать, привязав к телу. Кисти рук гостя (в честь которого организована церемония баси) обматывают белыми шерстяными нитками. Их следует носить, не развязывая, как можно дольше. Некоторые утверждают, что не надо снимать их, пока они не истлеют…» (из лаосских источников).

…Очень красочное святилище, название которого я забыла. На площадке двора — кучи песка. Каждая из них щедро припорошена белой пылью, словно посыпана мукой. И все они утыканы множеством прутиков с кусочками цветной бумаги. На песке лежат бумажные полосы с изображением зодиакальных знаков. Вокруг куч много «песочных бабок», украшенных пальмовыми листьями. Все это — остатки праздника Пи май. Даже каменные стражи с искаженными гневом лицами, охраняющие вход в святилище, получили угощение по случаю праздника: у их ног лежат кучки риса.

Бонзы в оранжевых одеяниях с любопытством рассматривают меня. Я приветствую их сложенными руками, поднятыми на уровень груди, и жестами спрашиваю: нельзя ли мне взять на память несколько палочек с лоскутками бумаги и полосу, на которой изображены зодиакальные знаки? Один из бонз, пожилой, с проникновенным мудрым взглядом, неплохо говорит по-французски. Я расспрашиваю его о традиционных лаосских праздниках, церемониях, обрядах и обычаях.

— Праздник Пи май приходится на пятый месяц нашего календаря, — певучим голосом начинает бонза. — Последний день года называется Сагкхан пай. В этот день дух минувшего года улетает в иной мир, чтобы рассказать небесным силам о поступках людей за прошедшие месяцы. К этому дню каждый городской дом, каждая крестьянская хижина и землянка приводится хозяевами в образцовый порядок, тщательно убирается, чтобы чистота и уют привлекли добрых духов и отогнали злых. Накануне праздника на базаре продается только «живой товар»: птицы, черепахи, рыбы, ящерицы. Люди покупают их лишь для того, чтобы тут же выпустить на волю. Этот обычай — один из способов искупления грехов, совершенных в минувшем году. На исходе дня бонзы торжественно обносят вокруг пагод статуи Будды и обмывают их. В этот же день перед святилищем и на песчаных берегах Меконга люди насыпают тхат…

Бонза рукой показывает на холмики.

— А каков смысл обряда? — спрашиваю я.

— Каждая песчинка, брошенная на холмик рукой человека, — это на один грех меньше, это еще одна отпущенная ему вина. А кроме того, люди верят, — при этих словах бонза слегка, как бы снисходительно улыбается, — что в наступающем году будет столько же счастливых дней, сколько здесь песчинок…

— И на этом кончаются торжества?

— Нет. Потом наступает очередной день праздника — Му нао, во время которого все работы прекращаются. И еще третий день, Сангкхан кхун — возвращение опекающего духа на землю, которая в эту пору начинает пробуждаться после длительного сухого периода.

Я слушаю и записываю рассказ бонзы о цветах, приносимых женщинами из джунглей для украшения песчаных холмиков тхат. О процессиях и танцах, во время которых пхубао, молодые парни, и пхусао, девушки, обливают друг друга водой. Этот древний обычай символизирует очищение души и тела. Я вспоминаю, как в освобожденных зонах Лаоса нас обливали водой и просили не обижаться и как были удивлены, а вместе с тем и обрадованы, когда я рассказала о похожем польском обычае — пасхальном «смигус-дынгус».

— Визиты к родным и соседям, а также церемония баси тоже относятся к новогоднему ритуалу, — объясняет мне бонза.

— И еще пожелания Сабайди Пимай! — добавляю я.

Боиза с удивлением смотрит на меня.