Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии) - Сборник

Город Ленина ощущал острый недостаток в продовольствии. Несмотря на усилия Ладожской флотилии и транспортной авиации, запасы продуктов в городе катастрофически уменьшались.

На фронте шли тяжелые бон. Противник все плотнее сжимал кольцо блокады. Стремясь прервать существование «Дороги жизни», он усилил налеты авиации на корабли и базы флотилии. Под Тихвином наша армия вела ожесточенное сражение, временно оставив город.

Создалась исключительно трудная обстановка. По решению Военного совета Ленинградского фронта был срочно разработан план использования ледовых переправ на Ладожском озере и в Финском заливе. Для реализации этого плана командующий КБФ вице-адмирал В. Ф. Трибуц 8 ноября отдал приказ о мерах по обслуживанию ледовых дорог и обеспечению проводки войск по льду.

Гидрографическая служба флота в течение двух последующих недель полностью подготовилась к выполнению ответственных задач, поставленных командующим.

Еще до ледостава штаб флота разработал и утвердил вероятные направления ледовых трасс. Это позволило своевременно заготовить и подвезти к намеченным заранее местам лесоматериалы, средства оборудования дорог, начать необходимые топографические и гидрографические работы. Гидрометеорологи подготовили сводные статистические данные о развитии снежного и ледового покровов.

Большую работу по подготовке отрядов провел начальник ледово-дорожной службы гидрографии флота капитан 2-го ранга А. А. Смирнов — один из выдающихся советских военных гидрографов.

Мне довелось быть среди тех, кому было поручено первым разведать и проложить ледовую трассу «Дороги жизни». Об этом в свое время сообщил писатель Н. Михайловский, присутствовавший тогда при завершении наших работ в качестве корреспондента газеты «Известия» (журнал «Смена», 1942, № 15–16). Это же событие тепло и сердечно описал в своей книге воспоминаний «Морской фронт» адмирал Ю. А. Пантелеев, отправлявший нас в разведку из Осиновца.

Хотелось бы рассказать не только об этом эпизоде, но и о делах Ладожского ледово-дорожного отряда гидрографической службы, личный состав которого три зимы подряд самоотверженно трудился вместе с командирами, политработниками и бойцами армейских подразделений на ледовой трассе «Дороги жизни».

На западное побережье Шлиссельбургской губы я прибыл 9 ноября 1941 года по приказанию начальника штаба флотилии. Мне отводилась роль обеспечивающего флагманского гидрографа на соединении кораблей, которые перебазировались в Морье из Новой Ладоги.

Одной из первых оперативных задач была организация ледовой разведки для целей обороны стоянки кораблей. Ее поставил передо мной начальник походного штаба флотилии капитан 2-го ранга Г. А. Визель.

Тогда еще не существовало гидрографического участка в этом районе. Вряд ли я мог бы справиться один со всеми возложенными на меня обязанностями и задачами. К счастью, вовремя подоспела помощь из Ленинграда. Капитан 3-го ранга Г. И. Зима направил на Ладогу несколько командиров-гидрографов будущего Ладожского ледово-дорожного отряда и необходимое снаряжение для обслуживания дорог и разведки льда. В эту группу входили капитан-лейтенант Г. Н. Петров, старший лейтенант В. С. Купрюшин, лейтенанты А. А. Анищенко, В. И. Дмитриев и С. В. Дуев. С прибытием в Осиновец 11 ноября 1941 года группа поступила в мое распоряжение вместе с приданными ей десятью краснофлотцами.

Мы разместились в двух землянках на полпути между Осиновецким маяком и бухтой Гольсмана.

С 12 ноября мы начали систематически изучать ледовую обстановку в Шлиссельбургской губе и в бухте Морье.

Уже в первый день удалось установить, что Шлиссельбургская губа с юга до параллели бухты Гольсмана почти вся покрылась тонким льдом. Толщина его в прибрежной зоне достигала двух дециметров, а в средней части губы — половины дециметра; за банкой Железницей встретились трещины, полыньи и разводья. В бухте Морье кромка прочного льда простиралась едва на 1–2 кабельтовых от берега. Температура воздуха постепенно шла на понижение, и к вечеру термометр показывал —13° по Цельсию. С северо-востока дул умеренный ветер. Облачность была низкая, сплошная. Шел снег.

Мы тщательно учитывали все гидрометеорологические данные, ежедневно составляли графики толщины и крепости льда по намеченным в первый день маршрутам и в заранее определенных точках.

15 ноября я находился на батарее береговой обороны майора Туроверова, где занимался геодезической подготовкой позиции. Там я впервые встретился после окончания работы с адмиралом Ю. А. Пантелеевым, который внимательно меня расспросил о ледовой обстановке и, узнав от начальника гидрорайона ЛВФ капитана 3-го ранга П. Ф. Павлова, что в моем распоряжении есть ледово-дорожная группа, тут же распорядился произвести ледовую разведку будущей трассы «Дороги жизни». Прощаясь с нами, он просил быть осторожными.

П. Ф. Павлов на меня произвел впечатление умного и спокойного, хорошо подготовленного специалиста и доброго человека. Он тщательно познакомился с нашими наблюдениями, проверил ледово-дорожную изыскательскую технику и определил состав разведывательной партии, в которую вошли лейтенант В. И. Дмитриев и три краснофлотца. Партию возглавить было приказано мне.

К вечеру нас с Дмитриевым вызвал к себе капитан 1-го ранга Н. Ю. Авраамов для доклада о готовности партии к выходу на лед. Мы получили от него последние указания о направлении движения и о поведении в случае неожиданного столкновения с разведкой противника. Через оперативного дежурного он отдал распоряжение частям охраны побережья — пропустить на лед и принять обратно нашу группу.

В последний раз проверив перед выходом на лед магнитные компасы на санках, мы с Дмитриевым обнаружили недопустимый застой их картушек. После нашего доклада Павлов приказал девиатору старшему лейтенанту Б. Н. Васильеву устранить неисправность и выйти с нами на лед, чтобы на ходу проверить правильность курсоуказания.

Около полуночи 15 ноября мы вышли в поход. Все небо покрывала сплошная низкая облачность. Дул северо-восточный ветер. Температура воздуха понизилась до —15° по Цельсию. На льду не было снега. Он казался нам черной скатертью.

Часа через три, убедившись в исправности компасов, я поблагодарил Васильева за оказанную помощь, и мы с ним тепло расстались. В сопровождении краснофлотца он благополучно вернулся на берег и доложил Авраамову о нашем первом этапе разведки трассы.

Пока лед был достаточно крепким, мы шли друг от друга на расстоянии в 10–15 шагов. Через каждую пройденную милю пробивали лунку, измеряли толщину и прочность льда, определяли температуру воздуха и вектор скорости ветра. Когда толщина льда уменьшилась до дециметра, мы обвязались линем и шли, а иногда и ползли, друг за другом, используя лыжи в качестве настила для преодоления небольших разводий. На каждой проверенной точке ставили двухметровый шест-веху, определяли по пройденному расстоянию и курсу их приближенные координаты и наносили трассу на карту (при свете ручного электрического фонаря, укрываясь сверху пологом). Тщательно записывали наблюдения в журнал.

К утру 16 ноября подул холодный и резкий северный ветер, мороз стал крепчать. Облака начали редеть, и в их просветах появились звезды. Несколько раз мы определились по Полярной звезде, когда увидели полоску горизонта на севере. В это время Дмитриев сильно повредил себе ногу о торосы, неожиданно возникшие перед нами. По всем данным, мы находились у острова Большой Зеленец. Дмитриев дальше идти не мог. Краснофлотцы тоже были крайне изнурены. Я принял решение возвратиться в Осиновец. Сначала мы везли Дмитриева на санках, а когда приблизились к заторошенному осиновецкому берегу, я взвалил его на спину и принес на маяк.

В полдень 16 ноября я с тремя другими краснофлотцами снова отправился в путь по льду. На этот раз вовсю сияло солнце. Мороз остудил воздух до —20 °C. Была отличная видимость, позволившая мне с высокой точностью определять места установки вех и елок (которые мы взяли с собой) по двум углам между маяками Осиновецким, Кареджн и Бугровским.

К 4 часам утра 17 ноября, закончив обследование трассы Осиновец — Кобона, мы устроились на ночлег у жителя Кобоны Кайгородова.

Пока мои товарищи укладывались спать, я связался по телефону с Новой Ладогой и доложил начальнику района В. Е. Половщикову о выполнении задания командования. Он поблагодарил нас и обещал доложить обо всем начальнику штаба флотилии.

Через несколько часов отдыха мы направились в обратный путь по маршруту Кобона — Кареджи — Осинсвец. И проложили еще одну новую линию разведки льда (Кареджи — Осиновец) с меньшим числом станций.

Поздно ночью мы наконец добрели до своих землянок. Всю ночь наши материалы обрабатывали Дуев, Анищенко и Купрюшин. К утру были готовы карты трасс: Осиновецкий маяк — острова Зеленцы; Осиновецкий маяк — Кобона; Кобона — Кареджи — Осиновец. Мне оставалось только написать объяснительную записку и подписать составленные документы.