Nomen Sanguinis. Имя крови - Олеся Константиновна Проглядова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И как же ты меня заставишь? Ты, кажется, собираешься выйти под солнце! – Алия рассмеялась в лицо Гвинну. – Ты станешь прошлым и никогда больше не повлияешь на мои решения! Сегодня я стану свободной от тебя!
Гвинн присмотрелся к Алии и улыбнулся:
– Вот ведь странно, моя кровь! Ты ненавидишь меня, презираешь, но боишься именно этого – стать свободной, жить в мире, где меня нет. Не бойся, дорогая, это взаимно. Какой бы занозой в заднице ты ни была, я страшно боюсь, что придется жить без разгневанной тебя где-то за своей спиной. А потому я сделаю все, чтобы ты выжила и была в относительной безопасности. Детство кончилось, теперь ты будешь подчиняться ради своего же блага!
Алии стало страшно от его улыбки. Когда Гвинн вошел, он выглядел богом, разгневанным и готовым приковать ее к скале на потеху орлу, как Прометея. И это куда меньше ее пугало, чем то, что он сказал. Она должна была бы радоваться предстоящей ордалии – либо Гвинн, либо эрл, а может быть, оба сегодня умрут! Вот только пора было себе признаться: Гвинн был прав, даже после того, что он сейчас наговорил, мысль о его смерти разрушала ее. Алия села в углу и тихо зашипела, как от боли.
Гвинн шел по коридорам, улыбаясь. В целом, если поразмыслить, эта ситуация была не плоха. Не идеальна, конечно, но когда такое бывало? Алию следовало отругать, и он сделал это. Не признаваться же сумасбродной девчонке, что на самом деле из принесенных ею лимонов он уже готов сделать отличный лимонад. Кланы пойдут за ним, тем более Рауль – он на его стороне. Насчет Легиона Алия тоже не ошиблась. Он давно под Гвинном. Дело за малым – выжить под солнцем, причем желательно так, чтобы не выжил отец.
Гвинн чувствовал, как начинается восход. Пора. Он осторожно подцепил камень на кольце и, нажав по бокам, отвернул его. Смолянисто-черная капля перекатилась под аметистом, и Гвинн с выдохом, закрыв глаза, проглотил ее. Боль была недолгой, но сильной. И лишь по белым костяшкам пальцев, вцепившихся в скамью, кто-то мог бы заметить, что с Гвинном что-то не так. Через пару минут он пошевелился и открыл глаза.
Гвинн был готов, когда за ним пришли гвардейцы.
Он вошел в огромный холл, когда-то бывший клуатром, ныне закрытый крышей с люками. Внутри уже собрался весь Совет и Большой круг. Мужчины и женщины, Истинные, Вечные и люди наблюдали сквозь окна с защитой, как все выше и выше поднимается солнце. Навстречу Гвинну также в окружении гвардейцев шел эрл.
Гвинн скинул плащ одним движением плеч, осмотрелся, пока на его руках и ногах закрепляли цепи. Кивнул бледному как полотно Начо. Почувствовал взгляд Алии. Не обернулся. Наконец Гвинн посмотрел на отца – эрл поглядывал в окно. Гвинн удивился, когда Годвин изменился в лице, и улыбнулся, поняв, что, наверное, впервые в жизни его отцу было страшно и солнца без защиты он не видел уже много столетий.
Между ними, стоящими друг напротив друга как дуэлянты, вышел Рауль де Вермандуа.
– Да начнется ордалия огнем. Если по истечении пятнадцати минут или до этого времени никто не соблаговолит просить о пощаде и будет настаивать на своей правде, то ордалия продолжится до первого пепла или первой просьбы о милости. Каждой стороне предоставляется право высказаться. Гвинн Конхобар, сын эрла Годвина Уэссекского и королевы Нуалы Ни Конхобар, пока еще самопровозглашенный король Тары, ты вызвал главу царствующего клана, куратора Азии и Африки, Первого Истинного в Совете – эрла Годвина.
– Да, граф. – Голос Гвинна звучал ровно, будто не ему предстояло сейчас встать под прямыми лучами солнца и гореть заживо. – Я обвиняю эрла Годвина в смерти моей матери и требую мести как ее наследник. Я обвиняю его, согласно сведениям Инквизиции, – Гвинн иронично улыбнулся, – в опытах над Вечными и в создании упырей для начала войны между людьми и Вечными.
– Эрл Годвин, что ответите?
– Что это чушь. Ну кроме Нуалы, конечно. Безумной Истинной вырожденного рода, кровосмешение которого дало о себе знать в ней и ее отпрыске. Гвинн – дурное семя от дурного дерева, я слишком долго его жалел, руководствуясь отцовскими чувствами.
Гвинн, не сдерживаясь, засмеялся.
– Да начнется ордалия! – произнес граф де Вермандуа, дождавшись, когда Гвинн успокоится, и отошел.
Алия поняла, что перестала дышать, когда дверцы люка над двумя Истинными начали расходиться в стороны, запуская солнечный свет в комнату.
Гвинн и Годвин стояли на расстоянии пяти метров между друг другом в квадрате, огражденном выехавшими из-под пола защитными стеклами. За ними толпились все, кому было разрешено присутствовать на поединке, включая зачинщицу Божьего суда.
– Кто бы знал, что столь прекрасное место увидит ордалию, – по голосу Рауля де Вермандуа казалось, что он был рад происходящему.
Пробил гонг. Солнце полностью осветило место суда. В зале повисла тишина. Алия понимала, что Истинный может куда дольше выдержать солнечный свет. Но 15 минут под прямыми лучами? Эрл Годвин, весь в черном, сжал зубы так, что заходили желваки. Его волосы начали потрескивать, дым поднимался над оголенными участками кожи. Гвинн же, казалось, вообще никак не реагировал на солнце. Он словно вбирал в себя свет, и его кожа золотилась под лучами, искрилась, как драгоценный камень.
– Этого не может быть! Как? – услышала Алия чей-то вскрик.
«И правда, как?!» – подумала сама Алия. Она мысленно потянулась к Гвинну и внезапно вздрогнула: то ли лучи так преломились, то ли все происходящее ударило по ее нервам, но ей показалось, что за спиной Гвинна раскрываются крылья. Они сверкали и переливались на солнце, как паутинка, покрытая росой. Алия отшатнулась, почти не заметив,
