Спустить ночь с цепи (ЛП) - Кеньон Шеррилин

– У него действительно наступали тяжелые моменты во время половой зрелости. Он не мог совладать со своими обличиями, и случались вспышки насилия из-за совершенно незначительных вещей.

– Например? – спросил Вэйн.

– Ну, в первую ночь, когда он работал на кухне, Дев испугал его, и Рен порезал ему горло ножом, который держал в руках. К счастью, Дев быстро среагировал, и рана оказалась незначительной, но будь у него рефлексы помедленнее, или будь Дев человеком, все закончилось бы фатально.

– Это еще не означает, что он убил своих родителей, – сказал Фанг и, подойдя к Эйми, встал рядом с ней.

– Это чертовски плохо. Нормальные люди так не поступают, – не согласился Жан-Люк.

Фанг посмотрел с сомнением.

– Нет, но тот, с кем жестоко обращались, кто был беспомощным, чтобы противостоять, сделал бы такое.

Судя по всему Фьюри, не купился на этот аргумент, но Маргарита поверила.

– Не знаю, брат, – ответил Фьюри. – Думаю, ты проецируешь то, что случилось с тобой, на Рена.

Маргарита посмотрела на Эйми.

– Когда в последний раз Рен первым выступил зачинщиком драки?

Эйми ответила незамедлительно:

– Только в тот раз с Девом, но Рен был так напуган и сильно дрожал после того, как это произошло.

Маргарита кивнула.

– Я так и думала. Рен невиновен в этом. Он сказал мне, что родители убили друг друга, и я верю ему. Теперь нам надо сложить все наши головы вместе и придумать, как это доказать.

Глава 10

Маргарита лежала в постели рядом со все еще спящим в обличии кота Реном. Она узнала от Вэйна, что Вер-Охотники, как и люди, имеют человеческое сознание.

«Если Рен не причинил тебе вред в человеческом обличии, то он не сделает этого и в животном».

Такая информация ее очень успокоила. Тем не менее, это казалось неимоверно странным – без страха трогать огромного дикого кота.

Как такой зверь мог быть мужчиной, которого она знала?

Маргарита дотронулась до его бархатистых мягких ушей. Шерсть поражала своей невероятной белизной, ведь когда Рен находился в своей истинной форме – тигарда, то никаких полосок и пятен на нем не было. Он напоминал большого пушистого кота. Зато в форме тигра белую раскраску рассекали типичные черные тигровые полосы.

Она вытянула руку и погрузила в густую шерсть Рена на загривке. Это было подобно касанию нежнейшего шелка. Она ощущала исходящую от него силу. Что пугало и странно успокаивало.

Не долго думая, Маргарита уткнулась лицом в шерсть кота и прижалась к нему. Бедный Рен, ему через столько пришлось пройти. Если бы она могла, то уменьшила бы его боль.

Но как?

В ее силах только предложить ему поддержку и надеяться, что их план сработает. В последнюю очередь она хотела увидеть его страдающим опять. Вэйн рассказал очень многое о детстве Рена, о том насколько тот всегда был одинок. Это она понимала очень хорошо. Всю свою жизнь Маргарита была белой вороной. Никогда она не была достаточно хорошей. Такой, какой бы хотели ее видеть окружающие.

И поэтому она ощущала себя одинокой.

Сердце сжалось от боли, и она уткнулась носом в мягкий мех, нежно поглаживая его.

Рен просыпался с самым невероятным ощущением за всю свою жизнь. Кто-то гладил его…

Никто ни разу прежде не прикасался к нему изящной нежной ручкой, когда он был в зверином облике. От прикосновения расходились тепло и покой. Рука легко касалась и поглаживала его шерсть в чувственном ритме, ни в коей мере не похожем на сексуальный. Что успокаивало. И значило намного больше, чем все, что когда-либо было у него.

Вер-Охотники прекрасно понимали, что не стоит к нему прикасаться, когда он находится в таком состоянии. А люди боялись его в животном облике.

А родители… они никогда не проявляли никакой нежности.

По крайней мере, к нему.

Он инстинктивно знал, что именно Мэгги гладила его сейчас. Ее аромат распространился по всему его меху. И это ему нравилось.

Рен также помнил, что собирался сделать, прежде чем эти чертовы Темные Охотники накачали его транквилизатором.

Но в данный момент мысли о самоубийстве были далеки от него. Он просто хотел оставаться здесь и чувствовать на своем теле нежное прикосновение руки Мэгги. Ничего не испытывать кроме ощущения покоя внутри себя… Счастья.

Как он желал, чтобы в мире существовали только они двое…

Маргарита затаила дыхание, наблюдая за изменением формы Рена, за его перевоплощением из тигарда в человека. Его светло-голубые глаза пронзили ее свои жаром.

Она коснулась его заживающей раны на нижней губе.

– Ты в порядке? Как себя чувствуешь?

– Головокружение. Туман в голове. Тошнота.

Она сморщила свой носик от его честных признаний.

– Тебе нужно в ванную?

Он покачал головой.

– Мне нужно всего лишь несколько минут, чтобы остатки снотворного вышли из моего организма. Ненавижу долбаные транквилизаторы.

– Могу представить, – посочувствовала Маргарита и убрала прядь волос с его прекрасного лица. – Ты все еще думаешь поступить опрометчиво?

– У меня нет другого выбора.

– Вэйн сказал, что есть. Если ты сможешь доказать…

– Как? – спросил Рен очень уставшим голосом. Настолько сдержанным и покорным своей никчемной судьбе. – Не было свидетелей, которые могли бы все рассказать – кто убил моего отца и мать.

Она отказывалась поверить в это. Должна быть какая-нибудь зацепка, которая поможет Рену. Что-то, что сможет доказать его невиновность.

– Расскажи мне, что произошло.

Рен притих, вспоминая последние несколько часов жизни отца. Он никогда и ни с кем прежде не говорил об этом. Но, тем не менее, время от времени его преследовали ночные кошмары.

– Я как раз учился менять формы, но ни в одной из них не мог оставаться на долгое время. В любую минуту я мог превратиться в беспомощного человека, а затем опять стать барсом или тигром, или тигардом. Моя мать испытывала ко мне и моему внешнему облику крайнее отвращение. Вот почему у них больше не было детей. Как-то я подслушал, что родители отлично ладили друг с другом до моего рождения. А после мать запретила отцу притрагиваться к ней из-за боязни породить очередного такого, как я.

Сердце Маргариты сжалось от сочувствия к нему. Она не могла даже представить себе, чтобы ее родители насовсем отказались от нее. Отец мог и покритиковать, иногда бывал поглощен какими-то своими мыслями и даже временами отсутствовал, но преднамеренно жестоким он не был никогда.

Рен играл с прядью ее волос, продолжая разговор.

– Папа редко смотрел на меня – звереныша. В их доме они держали меня подальше от себя, в маленькой клетке, до того момента, пока не начался переходный период. Отец знал, что я нуждаюсь в ком-то, кто смог бы научить меня, как управлять своими способностями. И он нанял для этой цели моего кузена… Зака.

Вэйн поведал ей, что именно он обвиняет Рена в убийстве. Но Маргарита не решилась поднять эту тему в данный момент. Вначале она хотела выстроить цепочку событий.

– Значит, твой кузен показал тебе, как использовать твои силы?

– Нет. Ему было настолько омерзительно то, что я не мог оставаться в одной форме, что он уволился через неделю после того, как его наняли. – Рен устало вздохнул. – Так что отец решил, что сам займется моим обучением. Это был единственный случай в моей жизни, когда он проводил со мной время. Поначалу его очень злило и бесило то, что я пытался убежать куда-нибудь, куда только мог. Я удирал из комнаты или использовал свои только что появившиеся способности, чтобы материализоваться в другой части дома или на улице. Злой и недовольный, он тащил меня обратно и пытался учить заново.

– Тащил как?

Боль затаилась в его глазах.

– Это не важно.

Но Маргарита знала, что это не так, поскольку напряженное тело Рена говорило об обратном. Действия его отца оставили незаживающие раны в душе сына.

– Как только мне удалось немного контролировать себя, отец успокоился. Я даже начал ему нравиться… я так думаю. Вот почему мне было очень больно, когда он умер. Я провел все детство в одиночестве, только мельком видел своих смотрителей, которые приходили раз в день поменять еду и почистить клетку. Время от времени появлялся отец, смотрел разочарованным или ненавидящим взглядом, а затем без слов удалялся. Поэтому, когда он начал уделять мне внимание, это казалось почти невероятным.