Вопреки друг другу - Виктория Анкай

— Ты… Ты нормальный вообще?! — защищаться вдруг захотелось именно всерьёз, и я едва сдержалась, чтобы не заорать. — Да я… Я… Я бы даже не подошла ни к кому другому с такой… просьбой! И ты сам… Да никому и в голову не пришло бы потребовать такого, кроме тебя! Тем более Ивану Ильичу…

От мысли о мастере, к которому я испытывала вполне тёплые, дружеские, даже отеческие чувства, мне стало не по себе, к горлу подкатила тошнота…

— Да ты что?! — Денис с издёвкой усмехнулся, чиркая зажигалкой и прикуривая. — Мне одному такая честь?! Серьёзно?! Чувства не остыли что ли, Ань?! Или неожиданно разгорелись заново? Или за столько лет ты всего лишь потеряла все представления о женском достоинстве?

— Да иди ты!.. — я могла бы не обижаться, конечно, но мне внезапно захотелось именно обозлиться от всей души. — О своём мужском достоинстве думай!..

Я шагнула к ступенькам, делая вид, что хочу пройти мимо.

Денис тут же выставил вперёд руку, толкая меня в плечо и возвращая на место…

Улыбнулась про себя — ну хоть в чём-то бывший муж вполне предсказуем, ибо терпеть не может, когда кто-то пытается увильнуть от разговора с ним.

Он дышал глубоко и тяжело, продолжая рассматривать меня цепким неприязненным взглядом. Сделал глубокую затяжку, выдохнул плотную струю дыма…

Я неосознанно прятала глаза и смотрела куда угодно, только не на него…

— Ань, — Денис старался держать себя в руках и произносить слова предельно чётко. — Может, всё-таки объяснишь…

— А сам что?! Чувства не остыли или вновь проснулись? И где, твою мать, твоё мужское достоинство было? Что-то я не заметила, чтобы ты был сильно против! Когда мы были женаты, ты с такой же лёгкостью принимал на работу сотрудников женского пола?! Или за столько лет…

— Хватит! — Денис, кажется, наконец вышел из себя, но быстро взял себя в руки. — Когда у тебя выходные?

У меня?! Так он поможет или нет? Я уже начала подозревать, что он просто пытается воспользоваться ситуацией для того, чтобы послать меня подальше…

Я всё-таки подняла глаза на бывшего мужа.

— Завтра… Потом в ночь…

В кармане его пиджака заиграла мелодия мобильника. Денис быстро достал телефон, равнодушно смахнул вызов… Нажал пару кнопок…

— Там суббота… Ладно, потом решим. В ночь можешь не выходить… — он нервно тыкал в экран, с недовольным видом хмуря брови, наконец поднял взгляд на меня. — Чёрт! Я даже не знаю, что с тобой делать, Ань. Давай я до вечера решу этот вопрос и дам знать, ладно? Сейчас просто не до того…

Робко улыбнулась, боясь спугнуть это его неожиданное добродушие.

— Конечно…

Денис задержался глазами на моём лице… Тихо, с какой-то ироничной укоризной добавил, размазывая окурок по стеклянной банке на узком подоконнике:

— Совесть-то не замучает, Анют? Перед Антоном? Или тебе не впервой?

Сердце замерло, тут же выдало гулкий удар по рёбрам, звоном прокатившийся по всему телу…

Опустила голову, чувствуя, как начинают дрожать ресницы…

— Я… Никогда… Он не узнает… Ты же не скажешь? — я закусила губу, отчаянно пытаясь сдержать поток чувств, прорвавшихся наружу от одного упоминания Тохиного имени.

— Нет, — в голосе Дениса было столько брезгливого равнодушия, что я на секунду испытала что-то вроде ненависти к бывшему супругу. — Тогда до вечера, Ань. Я здесь поднимусь. Беги, пока Ильич там с ума не сошёл.

Он уже не смотрел на меня, уткнувшись в экран своего телефона. Торопливо стал подниматься по ступенькам…

Судорожно втянула носом остатки сигаретного дыма. Господи, что же я наделала…

Постояла ещё минуту, глядя в пыльное окно на заставленную паллетами территорию предприятия…

Я реально это сделала?! Минет бывшему мужу ради должности? Впрочем, не ради… Из глупого принципа, из дурацкого упрямства, ну и… потому что хотела, да. Но совсем не ради должности в Тохином отделе…

Чёрт, зачем она мне вообще понадобилась, эта должность?! Разве мне здесь, в цехе, плохо?! Да мне и в магазине вполне терпимо было…

Господи, Антошенька, прости… Сколько раз последнее время я закрывалась в ванной с мыслями о бывшем муже и представляла подобные сцены с ним в главной роли? Но то были просто мысли, не имеющие ничего общего с реальностью, от них даже не было стыдно. В голове я обычно и вовсе не успевала досмотреть пошлый ролик до конца и уж точно не думала о том, что могло бы быть дальше. А теперь…

Тош, я не хотела… Чтобы вот так, в реальности… Прости…

Чёрт же побери это всё!

Я вытерла пару слезинок со щёк. Покурить бы сейчас… Надо было попросить у Дениса… Впрочем, нет, не надо. Допросилась уже.

Сука… Ненавижу…

Желание броситься в административный корпус, найти Антона, рухнуть перед ним на колени, во всём признаться и покаяться было почти нестерпимым. Он ведь простит, да?! Или нет…

Отряхнула штаны. Медленно спустилась с короткой лестницы. Толкнула дверь в цех, понуро побрела к своему месту, мысленно пытаясь смирится с тем фактом, что сейчас ещё девчонки вопить начнут, возмущаясь тем, что я опоздала…

На моей линии сидела Оксана — одна из контролёров ОТК. Ну да, война войной, а обед по расписанию — когда нас мало, они всегда помогают с подменой.

Девушка даже не взглянула на меня. Едва я подошла к своему месту, она молча встала и ушла — ей по сути действительно безразлично, кто и почему временно отсутствовал на линии…

А я с облегчением опустилась в кресло. Одиночество — это именно то, что мне сейчас жизненно необходимо…

Даже на обед не пошла, когда меня поменяли в следующий раз — желудок то и дело скручивался в тугую болезненную спираль, в горле застрял сухой непробиваемый ком, голова разрывалась мигренью… Какая вообще еда? Ещё и руки дрожат так, что ложку с супом до рта всё равно не получилось бы донести…

Вместо похода в столовую попросила у Натахи сигарету и ушла в дальнюю курилку на улице, где почти не бывает народа. Стуча зубами на холодном пронизывающем ветру, упорно сидела на скамейке, всеми силами сдерживая дурацкое чувство вины и глотая невольные слёзы жалости к себе и Тохе… Одна единственная мысль успокаивала хоть немного — какой бы сволочью ни был бывший муж, но я на сто процентов уверена в том, что он не расскажет Антону о произошедшем. И за один этот факт кипевшие раздражение и злость по отношению к Денису дополнялись какой-то иррациональной благодарностью… Только саму себя оправдать не получалось — конечно, я безумно сожалела о том, что сделала, но прекрасно