Прими красную таблетку: Наука, философия и религия в «Матрице» - Гленн Йеффет

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Тринити заводит Нео в угол и шепчет ему на ухо: «Это вопрос, который движет нами». И она, без сомнения, права. Природа не наделила человечество острыми зубами и когтями или толстой и грубой шкурой. Вместо этого мы находимся в ее власти. В жестокой борьбе за выживание, которую мы ведем с природой и другими животными, мы являемся одним из самых слабых видов. Но мы наделены способностью рассуждать. Эта способность позволяет нам общаться с другими людьми, сотрудничать с ними и производить перемены в наших отношениях с природой (путем использования орудий труда) и с другими людьми (в ходе устанавливаемых нами общественных отношений). Именно наша способность сомневаться и учиться как через абстрактные размышления, так и через опыт придает нам силу.

«Матрица» — это поразительное художественное изображение главной человеческой дилеммы, возникающей под бременем свободного выбора. Если мы возьмем «синюю пилюлю» и избавимся от этого бремени, тогда мы не сможем прожить значимую жизнь. Мы можем пережить жизнь, но не прожить ее. С другой стороны, если мы выберем «красную пилюлю», нас ждет путешествие в глубокую кроличью нору, и нам придется иметь дело с реальностью жесткого морального выбора, решений, которые подчас оказываются неверными, и отношений, причиняющих нам боль. Но мы также узнаем радости приключений и достижений. Насыщенная человеческая жизнь — вот единственный возможный вариант развития событий, если мы принимаем вызов Морфеуса. Если мы однажды сделаем это, то проблема будет заключаться не в том, сможем ли мы вернуться назад, а в том, захотим ли мы этого, даже если это будет возможно.

Брошенный Морфеусом вызов не ограничивается лишь нашей личной жизнью. На базисном уровне наш общественный выбор институтов сходен с индивидуальным выбором между красной и синей пилюлей. Если мы остановим свой выбор на синей пилюле и не учредим институты, требующие от нас совершать свободный выбор и нести ответственность за него на личном уровне, то в этом случае наша способность жить осмысленной жизнью будет урезана, а наша совесть атрофируется за ненадобностью. С другой стороны, создание гарантий личной свободы в политической, правовой и экономической сферах принесет с собой процветание и усилит наши способности жить успешной человеческой жизнью.

Boettke P. The Political Economy of Soviet Socialism: The Formative Years, 1918–1928. Boston, 1990.

Boettke P. Why Perestroika Failed: the Politics and Economics of Socialist Transformation. London, 1993.

Boettke P. (ed.) Socialism and the Market Economy: The Socialist Calculation Debate Revisited. 9 volumes. London, 2000.

Boettke P Calculation and Coordination: Essays on Socialism and Transitional Political Economy. London, 2001.

Boettke P., Subrick J.R. From Philosophy of the Mind to Philosophy of the Market // Journal of Economic Methodology. 2002. Vol. 9. № 1.

Boettke P. The Rule of Law and Human Capabilities // Supreme Court Economic Review. 2003. 10.

Easterly W. The Elusive Quest for Growth. Cambridge (Mass.), 2002.

Erion G. J., Smith B. Skepticism, Morality and "The Matrix" // The Matrix and Philosophy/ Ed. by W. Irwin. Chicago, 2002.

Griswold Ch. Happiness and Cypher's Choice: Is Ignorance Bliss? //The Matrix and Philosophy/ Ed. by W. Irwin. Chicago, 2002.

Hayek F. A. The Constitution of Liberty. Chicago, 1960.

Mill J. S. Utilitarianism. Indianapolis, 1979.

Norberg J. In Defence of Global Capitalism. Stockholm, 2001.

Nozick R. Anarchy, State and Utopia. New York, 1974.

Nozick R. The Examined Life. New York, 1989.

Rosenberg N., Birdzell L E. How the West Grew Rich. New York, 1986.

Schmidtz D. The Meaning of Ufe // Robert Nozick / Ed. by D. Schmidtz. New York, 2002.

Searie J. Rationality in Action. Cambridge (Mass.), 2002. Sen A. Development as Freedom. New York, 1999.

Пол Фонтана

ПОИСКИ БОГА В «МАТРИЦЕ»

Среди самых ярых поклонников «Матрицы» встречаются верные христиане, усматривающие многочисленные параллели между фильмом и историей о Христе. Пол Фонтана исследует эти захватывающие совпадения и выявляет решающую роль, отведенную Богу в «Матрице».

Вот вам костяк истории, которая будет пользоваться популярностью у любого подрастающего поколения: некий человек много путешествует и зачастую оказывается в одиночестве. Он ищет духовного комфорта и избегает утомительной работы. Он умнее своих родителей и большинства встречающихся ему людей. Он видит немало удивительно притягательных намеков на то, что духовного комфорта действительно можно достичь.

В конце августа 1999 года вместе со своими друзьями я отправился смотреть «Матрицу» в один из нью-йоркских кинотеатров в Ист Виллидж. Мы все уже посмотрели фильм по несколько раз, но придерживались той философии, что, если на фильм стоит сходить один раз, значит, его можно пересматривать снова и снова. Когда мы вошли в кинотеатр за десять минут до начала сеанса, я с удивлением обнаружил, что свободных мест уже не осталось. «Матрицу» крутили уже больше четырех месяцев, но несмотря на это в кинотеатре оставались лишь стоячие места. После начала фильма стало очевидно, что почти каждый зритель в зале видел фильм бессчетное количество раз, потому что аудитория вопила и хлопала в ладоши со всем рвением фанатов культового фильма.

За один лишь первый уикенд, во время которого стартовала «Матрица», она собрала свыше пятидесяти миллионов долларов; DVD-копий этого фильма в Соединенных Штатах и Великобритании было продано больше, чем копий любого фильма, предшествующего «Матрице». Удивленный размахом популярности «Матрицы» кинокритик Стивен Армстронг написал, что «даже самые лучшие фильмы в жанре экшн и научной фантастики приходят и уходят, и большая часть культовых фильмов проваливается в прокате, прежде чем обрести преданных поклонников, которые смотрят их на видео, но „Матрица" нарушила все эти правила».[128]

Отношение кинокритиков к фильму было смешанным, и его явный успех среди обычной зрительской аудитории случился, скорее, несмотря на их рецензии, чем благодаря им. Джанет Маслин из New York Times обобщила мнение многих кинокритиков, сказав, что «„Матрицу" следует похвалить за спецэффекты, однако в других важных областях ей недостает глубины».[129] Американская академия киноискусств сказала свое слово, когда присудила «Матрице» «Оскаров» за спецэффекты, звук и монтаж, но даже не выдвинула фильм на номинацию ни по одной категории, которая имела бы отношение к его содержанию.

Одной из причин, обеспечившей «Матрице» такой теплый прием у подростков и молодежи, стало то, что фильм снят в популярной манере таких фильмов, как «Выпускник», «Выходной день Ферриса Бюллера», «Трэйнспоттинг», «Бойцовский клуб» и «Красота по-американски» (не называя многих других). В этих фильмах пропагандируется свобода мышления, а удел «человека», гробящегося на работе, рассматривается с презрением и снисхождением.

В то же время за внешним призывом «освободи свой разум» кроется более глубокая тема. Любой зритель, имеющий отношение к религии, может заметить некоторые из наиболее очевидных параллелей «Матрицы» с Библией. Однако если проанализировать заглавные темы фильма, станет ясно, что «Матрица» до отказа наполнена элементами иудейских и христианских апокалиптических представлений. Теология «Матрицы» проникнута интересом к апокалиптическим ожиданиям, характерным для нашего времени, в особенности надеждой на спасение благодаря мессии и восстановлению и воцарению Царства Божия. Этот фильм удивительно точно воспроизводит библейскую теологию, несмотря на всю свою неортодоксальную форму. И, несмотря на кажущийся светским сценарий, Бог в «Матрице» все же не отсутствует. Как мы увидим, Вачовски неуловимо, но безошибочно сделали Бога важнейшим элементом своего фильма.

Вложенная в «Матрицу» аллегория является самым наглядным доказательством христианских мотивов в фильме. Естественней всего было бы начать с Нео. В начале фильма Морфеус объявляет Нео, что он Избранный, то есть человек, который может управлять Матрицей и освободить человечество. В древнеизраиль-кой традиции бытовало ожидание великого военачальника, возможно из рода Давидова. Он должен был вернуть Израилю былую славу, покорив всех его врагов.[130] Об этом человеке говорили как о мессии (что на иврите означает «помазанник»), потому что помазание было знаком принадлежности к царскому роду. Во всех канонических Евангелиях сообщается, что, когда Иисус прибыл в Иерусалим, народ приветствовал его как царя; люди надеялись, что он был тем самым, кто наконец-то освободит Израиль от владычества иноземцев и восстановит надлежащие отношения с Богом. Апостолам, например Павлу, потребовалось немало времени, чтобы объяснить, что миссия Иисуса носила вовсе не военный характер. Несмотря на это, заявление о том, что Иисус был мессией, сбивало с толку, поскольку в Древнем Израиле не было ни одного человека, кто бы ожидал появления страдающего духовного властителя. Иисус не сделал ничего для борьбы за независимость Израиля. Во многом смысле Нео стоит ближе к милитаристскому типу мессии, появление которого ожидалось в Израи, чем к сотериологическои роли, сыгранной Иисусом.[131]