Занимательная география - Элеонора Алова

Вилла Фифы при Ыте стала выглядеть уныло. Не слышалось там ни веселого смеха русалок, ни пения кикимор, даже леший не играл на балалайке, а с кладбища не являлись некогда призванные Дэном мертвецы, чтобы преподнести занимательный урок истории дьявольской дочери. Все слуги были превращены маленьким ублюдком в каменные статуи, мертвецы предусмотрительно попросили у хозяев кладбища убежищ до поры до времени. Цветы, оставшиеся без ухода заботливых Флор и русалок, вмиг завяли, и из ваз свисали на землю желто-коричневые ошметки. Единственным живым существом в большом розовом доме был облаченный в красную дырявую мантию Ыть. Он чинно прошествовал по дому и уселся на троне, разглядывая руки Фифы в пакетике.

Он не собирался возвращать их хозяйке. У него была одна единственная мечта: стать человеком. О своем происхождении несчастный тоже не говорил, потому что боялся: а вдруг начнут над ним насмехаться?

Уродец был единственным в своем роде. Расскажи он свою подлинную историю той же Фифе, попал бы он в 'Энциклопедию существ' и стал бы знаменитостью. Но Ыть выбрал иной путь. Он не хотел стать звездой в таком мерзком обличье.

Дьявольская дочь считала, что это эмбрион, результат работы одного некроманта-неумехи. Полсотни лет назад в деревушке на речке Теча жила ведьма. Она могла излечить разные человеческие недуги. Но однажды красивая ведунья влюбилась в чёрта. Какая была любовь, многие в городе завидовали. А закончилось все тем, что она забеременела и стала терять магическую силу. Так у них, ведьм, устроено, что пока дитя вынашивают, они ворожить не могут. Все шло хорошо, но однажды приехал в областной центр некромант. Говорили, что его вызвали на судебную экспертизу по запутанному делу об убийстве в Челябурге. Но маг захворал и за день до суда чуть не умер. Скончался бы, не помоги ему наша ведьма. Она заключила договор с магом, что убьет в утробе ребенка, и тем самым к ней сила вернется, она спасет от смерти иностранца, а потом тот оживит ее недоношенное дитя. Была ведьма на пятом или шестом месяце, никто толком не знал. Маг согласился, так как другой опытной ведуньи в деревне не было. Он не верил, что провинциалка сможет спасти его.

Несмотря на все, у ведьмы удалось лечение, и некроманту пришлось отдавать долг. Маг оказался неопытным, прочел он не то заклинание, и сила, призывающая ушедшего с того света, забрала и его жизнь, и ведьмину, отдав всю их энергию маленькому окровавленному эмбриону. Говорили потом, что после ритуала в той деревне, где жила эта женщина, трехголовые дети рождаться стали, а в речке Теча завелась волосатая рыба и лягушки с кошачьими ушами.

Так якобы появился на свет Ыть. Маленький он был, полкило всего весил, и рос сам в лесу, занимался самовоспитанием, руководствуясь животными инстинктами, ел разные степные ягоды. Но неправильная магия давала о себе знать. Имя свое существо приобрело очень просто: наткнулся на него в траве какой-то деревенский колдун и как заорет: 'Ыть ты какой!' Он убежал, но после этого дня странное создание так и стали называть: Ыть. Говорили, что колдун про него во всех близлежащих деревнях поведал, и ареал обитания уродца, без малого полсотни километров берега Течи, огородили колючей проволокойnote 20.

Ыть был проклят, но крест носил не по своей вине. Досада все больше поедала его несчастную душу, и он становился все злее и злее.

И вот злоба достигла своего апогея, когда недочеловеку удалось стать за мгновение ока всемогущим магом.

– Я придумал! – крикнул потивный, таща руки Фифы на кухню.

Он достал разделочную доску, положил на нее добычу и, зажмурившись, со всей силы ударил разделочным ножом по левой руке. Слизкая розовая кровь хлынула из артерии, и он чуть не заорал от боли. Попрыгав по кухне и вымазав своей мерзкой кровью все, что только можно было, уродец приложил левую руку к правой кисти Фифы и призвал сращивающее заклинание. Тут же боль отпустила, а Ыть стал обладателем двух правых рук.

Обрубать вторую руку он пока не решился и спрятал в холодильник левую кисть хозяйки.

– Вот теперь я немножко человек, – ухмыльнулось существо.

Фифа презренным взглядом окинула недавних знакомых. Парочка стояла молча, а их дракон уселся на железное кресло рядом с одним из пассажиров и начал его о чем-то расспрашивать. Некромант и волшебница кисло улыбнулись друг другу, завидев, что их орденоносец отвязался, наконец.

– Пани Фифа, – начал Дэн, – мы никогда не умаляли вашего достоинства, даже не зная о вашем отце.

– Ха, мой отец! – усмехнулась девушка, усевшись на свой красный чемодан в розовые сердечки.

Анестезия действовала отменно, дочь Дьявола совершенно не ощущала боли и могла спокойно разговаривать, будто и не была тяжело ранена.

– Мой отец, – жеманно вздохнула она, – тот еще фрукт. Никогда не хотела бы иметь с ним дело. Только кровь и связывает меня с ним. Он, наверное, гордится своей дочуркой-эмигранткой. Расхваливает меня у каждой статуи на Карловом мосту…

– Представьте себе, пани Фифа, нет такого, – развел руками некромант, – я вот даже не знал о вашем существовании, а ведь двадцать пять лет на свете живу.

– Значит, когда я его десять назад не очень вежливо попросила оставить меня в покое, он послушался… А я ведь тогда имя сменила. Хорошо, значит, спряталась.

– Ну да, даже магистр Юлиус не знал, кто такая Розовая Фифа.

Девушка заискивающе улыбнулась:

– Значит, отличный псевдоним! Меня по паспорту Офелией звать.

– А отец вас уже Фифой нарекает, – встряла Алина.

Девушка усмехнулась, но ничего не ответила. Выдержав некоторую паузу, некромант продолжил дипломатический разговор. Раненая Фифа оказалась намного сговорчивее, чем ее здоровый вариант. По крайней мере, она умела слушать и не навязывала без повода свое неоспоримое мнение.

Так Дэну удалось сообщить дьявольской дочери и о договоре Алины, и о том, что Ыть выкрал руки.

– За что я люблю своего верного слугу, так это за преданность.

Наивная Фифа не обратила внимания на факт, что слуга провесил портал сам, и что нашел место, где спрятаны руки – тоже. На что Алина ухмыльнулась и вернула бумерангом оскорбление дьявольской дочурке:

– Гениальнейшая из гениальных, в твоих венах кровь самого сильного мага Вселенной, а ты наивнее ребенка.

– Что ты несешь? – возмутилась та. – Как ты смеешь меня унижать?

– Я не унижаю, я просто хочу открыть тебе глаза!

Фифа настолько обиделась на язвительные слова волшебницы, что надулась и отвернулась от нее, чтобы больше не слышать и слова от противной 'ведьмы'. Обычная женская дурость, поняла Лина, но не стала умолять гордую Офелию выслушать. Она продолжала говорить то, что начала: