Стальной блеск мечты (СИ) - Аларина Евгения

— Какая восхитительная история, — заметила Эличе. — Воистину замечательные были времена, не правда ли? Настоящий расцвет владетельного дворянства и всех тех ценностей, что подразумеваются под этими громкими словами. Жаль, право, что на нашу с вами долю, по всей вероятности, достался закат.

— Как бы то ни было, нам не дано выбирать время, в котором жить, — философски отвечала Соланж.

— Но, к счастью, в нашей власти хотя бы до некоторой степени менять свою эпоху по собственному вкусу, — заявила герцогиня. — Я решила, моя дорогая Соланж, что нам с вами стоит побеседовать до того, как начнётся сезон и вы окажетесь в столице. Вы ведь наверняка уже успели задуматься о том, что будет в дальнейшем с доменом Пиллар, и даже сделать какие-нибудь выводы.

— Вы же знаете, у нас с мужем нет детей. Близкой родни у Честона тоже не осталось. В таких обстоятельствах судьбу домена должен решить его величество. Я же не стану даже пытаться предвосхитить его волю.

— Как угодно, тогда, позвольте, я сама перечислю возможности. Итак, лично я вижу четыре варианта. Первый — домен переходит казне, а титул попросту упраздняют. Вместо шести владетельных семейств в Броктоне остаётся пять. Подобное случалось в прошлом, но я сомневаюсь, что Скоугар пойдёт на столь смелый шаг. Такое решение, без сомнения, вызовет гнев многих могущественных людей, в первую очередь, других владетельных дворян. Возможно, оно и привлечёт умеренную поддержку со стороны тех, кто давно мечтал вовсе избавиться от нас, как значимого явления в королевстве, но вряд ли добавит королю надёжных и рьяных сторонников. Посему есть второй вариант: титул получает некий ставленник его величества, желательно, способный и не лишённый влияния. Можно надеяться, что, получив столь ценный приз, этот человек станет оказывать молодому королю всемерную поддержку в полном соответствии со своим новым девизом, который, сколь я помню, звучит как «Служу опорой». Одна беда: жители Пиллара отнюдь не забитые крестьяне, которые стерпят любого господина. Они гордятся своим героическим прошлым, славными традициями, многие из них — ветераны, прошедшие Большую войну под знамёнами Честона Пиллара. История учит нас, что эти люди вряд ли пожелают служить чужаку, появившемуся невесть откуда. Тут-то и вырисовываются третий и четвёртый варианты. Либо вы сами повторно выходите замуж, и титул графа Пиллара получает ваш новый муж. Либо тот же самый титул достаётся будущему супругу малютки Юнис. При этом остаётся хоть какая-то видимость наследования, людям можно показать, что власть всё ещё принадлежит той семье, к которой они привыкли. Как полагаете, какое из этих решений выберет Скоугар?

— Не берусь судить, но, как минимум, я намерена выдержать положенный траур и выдать замуж приёмную дочь прежде, чем стану думать о собственном повторном браке. А какой вариант, если уж на то пошло, предпочли бы вы?

— Полагаю, в этом вопросе я могу не только говорить за себя лично, но и высказать мнение любого из владетельных дворян. Мы все, без всякого сомнения, предпочли бы видеть хозяином Пиллара того, в чьих жилах течёт кровь именно этого рода.

Намёк был весьма недвусмысленным, и Соланж даже не стала делать вид, будто не поняла его.

— В любом случае, на всё воля его величества, — осторожно сказала она.

— Молодой король Скоугар многим не по нутру, — напористо продолжала Эличе. — Честон отнюдь не единственный, с кем он ухитрился поссориться. К тому же, наш монарх, увы, не проявляет вкуса к государственным делам, предпочитая попросту закрывать на них глаза. Авторитет Адальберга II был непоколебим, и его власть никто не рискнул бы оспаривать, но непутёвый сын вряд ли может рассчитывать на такой же удачный расклад для себя.

— Я бы хотела остаться в стороне от всего этого, — вздохнула Соланж. — Возможно, вы правы, но это не моё дело. Я всего лишь слабая женщина.

— Поверьте мне, милочка, мы можем себе позволить быть слабыми, пока живы наши мужья. Стоит овдоветь, и приходится так или иначе изыскивать силы. Уж мне-то это доподлинно известно.

— Наши ситуации существенно разнятся, — возразила Соланж. — Вы — мать сыновей, вам, без сомнения, следовало быть сильной в том смысле, который вы имеете в виду, хотя бы ради будущего ваших детей. Я же вижу перед собой совсем другие задачи. Всё, к чему я стремлюсь, — это наилучшим образом устроить судьбу приёмной дочери. Я не готова заботиться о судьбах графства Пиллар, а тем паче всего Броктона.

— В какой-то момент, дорогая моя, события могут пойти так, что ваши желания и готовность не будут иметь никакого значения.

— Но что, по-вашему, я могу предпринять в таком случае?

— Не боясь повториться, скажу, что мы — владетельные дворяне — имеем со своими подданными особую связь. Древние традиции — не пустые слова даже в наше тревожное время. Люди Пиллара по-прежнему верны графу Честону и его семье. То есть вам. Новый владелец домена, кто бы он ни был, станет, разумеется, действовать исходя из своих собственных интересов. Не ваших. Посему, я бы не рекомендовала торопиться с замужествами. Ни вашим собственным, ни, если уж на то пошло, девицы Юнис. Тогда, коль скоро грянет политический кризис, солдаты графства будут подчиняться вам и только вам. Если обстоятельства того потребуют, вы сможете собрать целую армию, помните об этом. И эта армия без колебаний станет сражаться за вас обеих.

— Помилуйте, Эличе, о чём вы говорите! Армии, сражения, вооружённые люди. Этим жил мой муж, но я не хочу ничего подобного для себя. С меня довольно обычных женских хлопот. Если его величеству будет угодно сделать хозяином Пиллара того, кто не имеет ни малейшего отношения к этой фамилии, или вовсе упразднить титул, я не стану тому противиться.

— Что ж, вы в своём праве, — согласилась вдовствующая герцогиня. — В таком случае, я полагаю, наш разговор можно считать законченным. Но у меня осталось ещё дело к малышке Юнис. Будьте так добры, пришлите ко мне девочку, скажем, через полчаса.

— Вы не считаете нужным сообщить мне, о чём собираетесь с ней говорить? — поинтересовалась Соланж.

— Простите, дорогая, но это не моя тайна. Пусть Юнис сама вам расскажет, если захочет.

***

Юнис почувствовала необычный для себя трепет, когда вошла в Зелёную гостиную, где её ждала вдовствующая герцогиня. Девушке была прекрасно знакома эта уютная, милая комната, располагающая к лёгкой беседе и приятным занятиям, одна из самых любимых в доме, где выросла Юнис. Здесь она проводила немало времени и никогда не испытывала неловкости. Но сейчас, когда на нарядном диване в цветочек расположилась старая карга, сама гостиная казалась какой-то чужой и незнакомой, как будто уже не принадлежала этому дому. Возможно, дело было в манере герцогини распространять вокруг себя незримый шлейф собственной власти, неоспоримой и не терпящей возражений. Даже на чужой территории она чувствовала себя в своём праве, и в каждый момент делала это право кристально ясным для окружающих.

— Вы хотели видеть меня, ваша светлость? — несмело спросила девушка, присев в глубоком реверансе, едва дойдя до середины комнаты.

Лакей, открывший перед ней дверь, безмолвно поклонился и вышел, повинуясь небрежному жесту владетельной герцогини.

— Определённо так, девочка. Более того, в первую очередь за этим я сюда и приехала, — слова вдовы маршала Венадио звучали отнюдь не ободряюще, и Юнис всё не решалась приблизиться.

Старая герцогиня в своём строгом платье в этот миг казалась графской воспитаннице злой ведьмой из сказки, колдуньей, из тех, что всячески пакостят юным девушкам, завидуя их молодости и красоте. Знать бы, какое колдовство хочет она сотворить?

— Подойди ко мне, — между тем скомандовала старуха, — у меня есть кое-что для тебя, вот тут. — Она указала на длинный деревянный футляр, лежащий перед ней на сервировочном столике.

Юнис медленно приблизилась к ящичку, отодвинула защёлку и замешкалась прежде, чем приподнять крышку. Всем известно, что с подарками ведьм нужно быть очень и очень осторожным, ничего хорошего от них ждать не приходится.