«Если», 1999 № 08 - Журнал «Если»

— Сколько там у вас времени, Майк?

— Настенные часы показывают 7:11.

На наручных часах Копински было 7:19. Это значило, что на механических часах в спальне окажется 7:25.

— Ага, тогда у меня есть почти два часа. И я могу еще раз выпить кофе.

— Я бы на твоем месте не был так уверен, — ответил Куин. — Нам только что сообщили с верхнего этажа, что Бюро в восемь часов переходит на вашингтонское время. А это значит, что сейчас 7:25. Словом, у тебя в запасе не два, а полтора часа.

Копински вздохнул.

— Хорошо, еду.

Он повесил трубку и пошел принять душ, пока готовится кофе. Самое интересное заключалось в том, что, хотя все часы в городе шли вразнобой, семейная реликвия Копински — с защелкивающейся крышкой, римским циферблатом и серебряной цепочкой — по-прежнему показывала точное вашингтонское время. В этом, наверное, был какой-то особый смысл, но какой именно, сообразить пока не удавалось. Вытершись и одевшись, он переставил цифровые часы по старым механическим.

— Часы сделаны для того, чтобы показывать время, — заявил он.

— Для этого они и существуют.

На Бродвее Копински сначала чуть не сбил «линкольн», разогнавший спешивших через дорогу пешеходов, потом такси на Седьмой улице. Тротуары, переполненные людьми, которые бежали, размахивая портфелями, врывались в метро или выскакивали из него, стали не менее опасными, чем проезжая часть, а все телефонные будки были заняты орущими, бешено жестикулирующими мужчинами и женщинами. Копински не встретил хотя бы пары часов, которые бы показывали одинаковое время. Уличные продавцы предлагали прохожим часы, управляемые с Гранд Централь и установленные на его время, которое большинство ньюйоркцев уже приняло за стандарт. Копински обнаружил, что эти часы на одиннадцать минут отстают от его механических; они показывали время, совпадающее с восточным поясным — если, конечно, ничего не произошло с тех пор, как он разговаривал с Куином. Да уж, денек предстоит не из приятных.

Он добрался до офиса без десяти девять и задержался в дежурной, чтобы послушать новости по каналу NBC. Вокруг портативного телевизора уже столпилось несколько сотрудников. Копински второй раз за это утро налил себе кофе из кофейника и подошел к остальным.

— Что слышно?

— Только что передавали сигналы точного времени: 8:15, — ответила Алиса, одна из регистраторов.

— Аэропорты закрыты, — сообщил Куин, не отрывая взгляда от экрана. — Прибывающие самолеты кружат в воздухе, чтобы синхронизироваться с диспетчером по времени и частотам. Всего несколько минут назад в аэропорту Джона Кеннеди еще не было и восьми часов. — Он потряс головой. — О, Господи! Это же просто бред какой-то…

Копински обратился в слух… Очевидно, восстановленный канал принимался кое-где в городе, но это вовсе не означало, что выпуск новостей слышали повсеместно.

— Уверяю вас, — говорил выступающий, — мы работаем над этим. Наши эксперты высказали мнение, что все происходящее может оказаться результатом какого-то сбоя в компьютерах.

Копински почувствовал недоверие, сродни тому, какое он испытывал, слушая телевизионных евангелистов и кандидатов в президенты. Он сделал еще пару глотков кофе, развернулся и направился в кабинет шефа на пятнадцатом этаже.

Элис Уэйд был крепким коротышкой с прямыми, коротко подстриженными волосами стального цвета, загорелым лицом, тяжелой нижней челюстью и ртом, похожим на медвежий капкан. Когда шеф хранил молчание — что было его естественным состоянием, — губы этого капканообразного рта то и дело кривились и сжимались самым Недружелюбным образом.

Человек, сидевший за столом рядом с Уэйдом, сразу напомнил Копински марсианина, какими он представлял их в детстве: маленький, почти лысый, с непропорционально большим и круглым розовым черепом. Пристальный взгляд из-под круглых очков с толстыми линзами делал его похожим на разумного осьминога. На нем была плотная твидовая куртка и уродливый, темно-бордовый галстук. Уэйд Представил «марсианина» как доктора Эрнста Граусса из Национальной Академии Наук, Вашингтон, округ Колумбия.

— Господина Граусса прислали сюда, чтобы помочь нам разобраться в этой истории с часами, — добавил Уэйд. — Он занимается… — Шеф умолк, молчаливо признавая свою неспособность определить компетенцию доктора Граусса.

— Я специализируюсь ф теоретической физик, — помог ему гость и в качестве объяснения протянул Копински копию своей статьи. Статья называлась «Высшие размерные объединения в релятивистской квантовой теории».

— Ученый, — констатировал Уэйд. Тон его свидетельствовал, что в названии он уловил столько же смысла, сколько и Копински.

Уэйд неопределенно махнул рукой в сторону видневшегося из окна города и сказал:

— Во всем этом деле полная неразбериха. Сначала нам сообщили, что аномалия касается только новых телестанций. Потом люди стали проверять часы по телефону и обнаружили несовпадения. Значит, компьютеры телефонных компаний тоже поражены. А сегодня и того хуже. Я только что из Управления Связи — они ни с кем не могут связаться по радио. Последней новостью было то, что аэропорты Джона Кеннеди, «Ля Гардиа» и «Ньюарк» прекратили работу. Все их частоты плывут.

Джо кивнул.

— Знаю. — Из коридора доносились звуки хлопающих дверей, торопливых шагов и быстро удаляющихся голосов. На столе Уэйда зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Да?.. Я же сказал, что буду занят. Я занят… Да? Хорошо, через пятнадцать минут… Я же сказал, через пятнадцать минут. — Он положил трубку и повернулся к Копински. — Такое впечатление, что время вдруг исчезло. Люди бездельничают… Все идет кувырком. Никто ничего не доводит до конца.

— Ну-ну, давай рассказывай, — пробормотал Копински, сминая опустевший бумажный стаканчик из-под кофе.

Уэйд сделал жест, который мог значить все, что угодно, и продолжил:

— Подожди, есть кое-что, о чем, держу пари, ты не задумывался. Тебе не приходило в голову, что причина такой внезапной и всеобщей нехватки времени в том, что его воруют?

Копински остолбенел:

— Воруют? — переспросил он. — Кто-то ворует время?

Уэйд с серьезным видом кивнул, как бы желая сказать, что не он это придумал, и махнул рукой в сторону ГрауСса. Видимо, шеф исчерпал все, что имел сказать по данному предмету.

Немец протер очки платком, водрузил их на нос и уставился на Копински, как бы желая убедиться, что ясно видит цель перед началом боевых действий.

— Фот уже много лет ученый мир есть изумлен непредсказуемость и неизфестность на… — Граусс помахал рукой в воздухе в поисках нужного слова, — сферхмикроскопических урофнях, ниже атомных, назифаемые кфантофой неопределенностью. — Он едва открывал рот, отчего его речь была похожа на шипение. — Но мы нашли, кокда вичисляли при помощи компьютер сфязи собстфенных функций в различных комплексных плоскости, что решения рождают сопряженные траектории, которые сходиться ф ортогональных пространстф и дафать четкий изображений. Мы находить ф точках пересечения согласофанность с кфантофой теория. Это застафляет нас считать сущестфофаний этих изображений реальным. Понятно, да?..