Спасибо, что вы были - Данила Андреевич Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё произошло быстро. В подъезде всё затихло. Только тихо-тихо плакала Катя, сидя на коленках рядом с Ежом. У Кати потекла тушь, блёстки на её лице остались и теперь искрились так же пронзительно, как слёзы.
Ёж всё ещё не Ёж – кукла. В голове куклы показывают новый фильм, с плюшевой игрушкой, у которой оторвано ухо. На неё наступили, вмяли в пол, а ей ничего. Она лежит такая же, какая есть.
И когда наконец отпустило, Ёж потрогал левое ухо, и оно всё жглось и казалось неродным, как будто от другого тела: большое, очень горячее на ощупь, и как будто… болталось? Всё лицо – неродное, не его лицо… Во рту – то железно, то солёно. Соль. Как хотелось бы стать морем. Ему ведь всё равно, бьют его, крутят, бросают в него что-то. Море, стать морем…
Он теперь глухо слышал, как плакала Катя.
И опять что-то происходило и всё ещё не с ним, не сейчас, а когда-то… Синие огни, куклу куда-то повезли, положили, её болтало, от внезапных вспышек она открывала глаза, и глаза постоянно сами собой сразу же закрывались. Опять куклу толкают, куда-то кладут, дребезжание сменяет звон, ухо не жжёт, горит, голова раскалывается… лампы, темно, лампы, темно, лампы… громыхает что-то, хочется спать. Руку правую спать хочется невыносимо холодно света вокруг совсем не хватает. Заснул.
Катя вместе с перепуганной матерью Ежа вернулись из больницы домой на такси. Когда Катя поднялась к себе на этаж и увидела лестничную клетку, на которой повсюду были кровавые кляксы, девочка разрыдалась снова. У порога Катю встретила мать. Мама отвела её к кровати.
С растоптанными, спутавшимися волосами, Катя замертво упала на кровать. Она уже не плакала, она лежала лицом в подушку и смотрела в темноту. Мама шептала, что всё будет хорошо, и гладила Катю по голове.
За окном гулял ветер.
Холодная весна. Воздух весной до дьявола чист.
Больница
Сегодня выписывали деда.
Он лежал в инфекционной больнице недалеко от дома, куда пристроила его дочь, мама Димы. Мама попросила Диму довести деда до дома.
Вдруг станет ему плохо и не дай Бог он упадёт, надо поддержать, подстраховать.
Дима подошёл к проходной больницы, седой охранник с испитым лицом буркнул:
– Куда?
– От Хлебниковой.
– Шагай. Как пройти, знаешь?
– Да.
Дима толкнул со скрипом турникет и вошёл на территорию больницы.
Мимо корпуса номер один, стоявшего слева потрёпанной картонной коробкой. Там лежат вирусные гепатиты. Справа серый каменный забор, исписанный надписями «ЦСКА – чемпион», «Кони – лохи, мир бардак. Все болеют за … (последнее слово закрашено)», «RAP» и другими надписями с тремя буквами.
Дальше – корпус два, тоже по левой стороне, тоже – потрепанная картонная коробка. Острые кишечные инфекции.
Поворот налево – третий корпус. Смотрит на четвёртый, главный, многоэтажный, потерянно-величественный и пропахший смертью. В четвёртом корпусе мама работала медсестрой-анестезиологом.
Там на первом этаже реанимация. Когда мне было лет десять, мама водила меня сюда, чтобы лечить от астмы или чего-то вроде того. Дима не очень хорошо помнил то время. Зато я хорошо помню – садился за стол, прислонял нос к стальной трубке, внутри которой светило ярко-ярко фиолетовым. И запах такой был… электричества. Кажется, так пахнет больничная лампа, длинная такая, они в больницах гудят-гудят, а потом, когда их время подходит, начинают мигать и под конец, выгорая, фиолетовые, мерцают и щёлкают. Почему-то вспомнилось, как мама вела его к выходу из главного корпуса. Мимо страшных синих палат. «Здесь лежат наркоманы, у них была передозировка. Наркотики – это табу, запомни». Я смотрел через стекло на скелетов, лежащих в постели, из их рук росли трубки, провода. Обтянутые жёлтой кожей лица…
Дима зашёл в дедову палату. Спёртый больничный воздух ударил в нос.
Дима смотрел на деда, тот сидел на кровати, свесив ноги. Вместо левой стопы у старика свисала культя без пальцев. На правой стопе – три пальца. Дед очень не любил, когда кто-то смотрит на его ноги, поэтому всегда смотрел людям в глаза.
– Привет, – произнёс старик. Он выглядел здоровым, сильным и хорошо отдохнувшим. Глаза только едва разомкнулись, как будто он только что проснулся.
– Привет, дед. Как ты?
– Хорошо. Домой идём.
– Идём.
Дима хотел помочь деду встать на ноги, но тот его остановил:
– Не надо. Сам. Лучше пакет забери.
У койки стоял пакет с вещами и книжками.
– Всё, – дед встал. – Идём.
До дома идти быстрым шагом минут десять. Дима следовал за дедом.
– Хватит! – зло приказал дед, – рядом иди. Или вообще вперёд шагай. Я дойду один. Иди. И я потихоньку.
Они дошли до
