No problem - Евгений Поляков

Минут через пять нас опять позвали к главбуху. Она дождалась, когда входная дверь за нами закроется, и полезла в свой сейф, по привычке прикрывая от нас табло с набираемым кодом. Неужели премия? – успело пронестись в мозгу. Премия… да не такая. Нам протянули бутылку шампанского.

– Идите, выпейте с моими девчонками. Вы все это заслужили.

Сама пить не стала. Субординация. Через какое-то время она одетая вышла из своего кабинета, на ходу спросив:

– Кого-нибудь в район Сокола подбросить?

Одна из бухгалтерш радостно упорхнула, успев-таки отведать из пластикового стаканчика шипучего напитка.

Единственная бутылка шампанского на шестерых или семерых молодых, здоровых людей обоего пола. Что это? Да ничего. Разошлась влет, лишь слегка сняв общее напряжение. Мы с Валерой, памятуя о своей принадлежности к джентльменам, побежали в ближайшую палатку за следующей порцией. На такси не хватало, а на три бутылки аналогичного содержимого (только, скорее всего, более низкого качества) и коробку конфет мы наскребли. Вернулись. Продолжили. Голоса стали задорней и звонче. Народ расходился. Потихоньку отпускало. И только одна бухгалтерша, кажется, ее Ниной звали (очень, кстати, симпатичная), сидела грустная, подперев подбородок кулачком и абсолютно не участвуя в нашем все возрастающем веселье. Когда пошли курить, то одна ее коллега рассказала, что Нина сейчас с мужем разводится, вот потому такая смурная, а раньше была еще та заводная штучка.

Валерка двинул один самых своих любимых тостов:

– За нас, самых классных!!!

Некоторые слышали его впервые и рассмеялись. Выпили. Возобновились разговоры, уже расслаивающиеся на разные группки. Нина, в своей привычной для этого вечера позе, молча, рассматривала зажигающего Валерку. А на что посмотреть там было. Мой напарник в то время, когда я по вечерам пытался изучать новые компьютерные технологии, ходил в качалку. И не зря. Хорошо сформированная мужская фигура вкупе с безграничным природным обаянием неизменно приковывали к Валере женские взгляды, чем он беззастенчиво пользовался. Вот и сейчас Нина с грустной полуулыбкой смотрела только на Валеру. Смотрела, смотрела, а потом спросила, обращаясь то ли к Валере, то ли вообще ко всей честной компании:

– Ну, ведь вы ж, ребята не такие? Вы же хорошие? Вон нам помогли, когда у нас беда случилась. До ночи с нами сидели. А мой муж, чего не попросишь… а когда я… то он… а вот тогда…

Мы все попритихли, некоторые девчонки смотрели на нас извиняющимися взглядами, наверняка, слыша это не в первый раз. А мне в этом монологе послышалось что-то, ну, до боли знакомое. По интонации, по стилю подачи. Так похоже на мою жену, когда я приносил получку, а она в ответ: «И как на это жить? Ты о чем-нибудь хоть думаешь?»

А Нина все продолжала свою исповедь, пристально глядя на Валеру. Вдруг она, словно опомнившись, что рушит общее праздничное настроение, скомкала последнюю фразу, закончив все тем же, чем и начала:

– Ну, ведь вы же другие, правда? Ну, скажите.

Секундное замешательство, а затем Валера, пару раз ударяя себя в грудь кулаком, ответил:

– Конечно, другие. Мы самые классные!!!

Грянул взрыв всеобщего смеха, даже Нина, впервые за весь вечер рассмеялась, с грустинкой в глазах, правда, но рассмеялась.

Отпуск с содержанием

– Да, я понял. Присылайте мне, копия Ивану, ссылку на сбойный документ и опишите последовательность ваших действий, приводящих к ошибке. Да, сразу как получим, начнем над этим работать.

Блин, сейчас начнется. Ведь со всех мест обязательно позвонят, если, конечно, в этом сервисе ошибка. А чего хотеть-то? Если задание, как всегда, на каких-то огрызках бумаги пишется. Вкривь, вкось, по диагонали. А тут вот еще бычком прожжено от его сигареты. И почерк такой мелкий, хрен прочтешь, плюс сокращения. Вот как понять: «КН проверить по маске, спросить у С.И.». Хорошо хоть, я запомнил, что КН это кадастровый номер. А «спросить у С.И.» – это как раз у написавшего эти незабвенные строки генерального директора Сергей Ивановича и спросить надобно. То есть опять к нему идти. Как же не хочется. Опять орать будет. В любом случае. Если молчать, то: «Вы хоть изредка голову включайте, не все же по клавишам блымкать». А оправдываться станешь, типа мы вот тут так думали сделать, последует: «Не надо думать, ко мне идите, я все расскажу – как делать надо».

Вообще никаких возражений не терпит, даже когда неправ (частенько бывает), никогда не признается. Да и флаг ему в руки.

Его же фирма. Хочет он, чтобы тысячи пользователей корежило от нашего программного обеспечения? Да, пожалуйста. По-другому при таком подходе вряд ли получится.

В крыле, где сидело руководство, только одна дверь стояла всегда открытой. Хотя для всех было б лучше, если именно ее держали плотно закрытой. Потому что оттуда по всему коридору разносилось стойкое никотиновое амбре. И это в самый разгар антитабачной компании, когда даже просто курилки в помещениях на производстве объявили вне закона. Но кто же может запретить генеральному директору и по совместительству одному из главных акционеров фирмы, травить себя и подчиненных. Правильно, никто.

Отрытая дверь наводила на мысль, что любой сотрудник в абсолютно любое время мог сюда зайти и для решения производственных вопросов, а может, даже просто выпить кофе и потрепаться за жизнь. Но последних (любителей просто потрепаться) практически не было. Кому охота в клетку к тигру, да еще и прокуренную.

Генеральным директором Сергей Иванович был уже давно, как только разрешили в Перестройку кооперативы, так и стал. То есть уже больше двадцати лет. Срок, однако. И с каждым годом, по мнению все того же Сергей Ивановича, жизнь становилась все хуже и тяжелей. Хотя внешне не скажешь, доходы и заказы растут, число сотрудников увеличивается. Только вот сотрудники почему-то все сплошь дебилы какие-то подбираются. Ладно б только новые, но ведь и старенькие теперь мозги совсем перестали включать. Совсем зажрались, и ведь еще все требуют, а сами-то… Вот Смирнов, раньше во всем на него положиться можно было, а теперь… Последнее письмо в комитет по архитектуре. Ни одной запятой, не поинтересовался как здоровье у Алексей Михайловича, а потом еще спрашивает, почему они к нам так плохо относятся.

А запятые, они же не просто так. Вот операторши наши на меня обижаются, когда я заставляю их в распорядительных документах правительства Москвы те самые запятые куда надо вставлять. Ну и что, что в опубликованном тексте, в «Вестнике», этих запятых нет. У них нет, а у нас пусть будут. Они же по правилам русского языка там должны быть, вот пускай и вставляют.

– Ну, у тебя и накурено. Когда бросишь? Я вон уже полгода как без соски этой обхожусь.

– То ты, а то – я.

– Кто б сомневался. Тебе ж хирург, что шунтирование делал, сказал, если не бросишь, то лет пять, максимум десять, еще протянешь. Что, операция прошла, и забыл сразу?

– Ладно, чего пришла?

– Так, значит, запел? Хорошо. Мне только что из Стройнадзора Огурцов звонил. Ругался, и что ошибок много, и сроки опять срываем. Да Огурцов ладно, он всего лишь начальник ИТ, а вот с утра Чумакова по тому же поводу на меня вышла. Это уже серьезно. Она первый зам, если ты помнишь. Что скажешь?

– А что сказать? Можно подумать когда-то по-другому было. Всегда так, как новое внедряем, поначалу непременно ошибки.

– Ты это Чумаковой объясни – вдруг получится. А когда ты последний раз в отпуске был, что-то не припомню? Может, тебе отдохнуть надо?

– Какой сейчас отпуск? Вон Стройнадзор сдавать скоро, еще КомАрхитектура с МосГос Экспертизой на носу.

– Знаешь, еще Черчилль говорил, что не бывает хорошего времени для отпуска. Надо просто брать его и идти. Ты же, кажется, лет пять точно в нем не был? Извини, это опять Чумакова, я потом еще зайду.

Да не пять лет я в отпуске не был, а почитай все десять, коли не больше. Это, конечно, если конференции на теплоходе за отдых не считать. И чего она про отпуск-то заговорила? Неспроста. Она спроста вообще ничего не делает. Даром что ли президент фирмы?

И опять эти задания со сроком исполнения – вчера. Хоть когда-нибудь иначе будет? И то ли просьба, то ли приказ – работать в выходные. Мы все оплатим. Выбивал эту плату, выбивал. А когда выбил, Митяй как ее получил, так сразу и уволился. Они ж как насмешка вышли – пять тысяч насчитали. Говорил я, что по закону в выходные надо по двойному тарифу считать. А Сергей, блин его, Иванович чуть ли не визжал: «Хрен им, Жень, а не по двойному тарифу. У них вообще ненормированный рабочий день!!!» А чего ж тогда было про дополнительную оплату всем программистам объявлять?

Митяй вон уволился, за ним Ромка. Скоро вообще все разбегутся. А мне куда? Как же надоел этот бред! Когда Сергей Иванович учит нас программировать: где радиокнопку поставить, а где флажок, каким методом массив сортировать, какой цвет форме дать. Как ему порулить хочется. Сидел бы уж и вставлял свои запятые в распорядительные документы или, того лучше, – клиентов новых искал. Это же его хлеб. Нет, ему же везде влезть надо, и только хуже делает. Какого хрена нас учить программировать, я ж вон восемь книг про разработку написал, в институте преподавал. Он, правда, тоже доцент, но профессионально код-то он, наверно, уж лет двадцать как не писал, а туда же лезет. Достал.