Прикажите мне, принцесса (СИ) - Хаимович Ханна

На словах все выглядело просто и изящно. На деле же…

Сумка оказалась довольно тяжелой. Но Элейн привыкла не просить о помощи в подобных мелочах. Поднять, приторочить к седлу — и в путь. Миспард должен был довезти ее до дома Тамеанов за час, после чего вернуться обратно к Эреолу. Уже до наступления темноты «сестры» Тамеан оказались бы во дворце.

Главное — не путешествовать в темное время суток. Ночь — безраздельное владение пожирающего разум дождя. Каждый, кто попадал под него, мог испариться или лишиться личности — и газетные сводки о пострадавших от него печатались наравне с отчетами о грабежах или убийствах. Так было с начала времен. Ночь — пора дождя, день — пора людей. И даже колдуны не могли ничего этому противопоставить.

— Я буду скучать, — откровенно заявила она, обнимая Эреола на прощание. Пожалуй, впервые за все десять лет. Тот хмыкнул — беззвучно, но руки ощутили легкое движение. Элейн шлепнула его по спине: — И не смейся!

— Даже не думаю, — раздался насмешливый голос прямо у уха, после чего ее аккуратно отодвинули в сторонку. — Надеюсь скоро увидеть вашу коронацию, принцесса.

Элейн замерла.

Только теперь пришло осознание: больше ей никто не поможет. Вадриты и злость… и Эреол где-то в городе. Свои силы, своя голова, свои слабые возможности и в будущем свой, но пока — абсолютно чужой мир.

— Если я и стану когда-нибудь править, то только потому, что ты все время вел меня за руку, — вырвалось у нее.

Воспитатель поморщился. Со стороны леса немедленно взвихрился порыв холодного ветра. Ненавязчивый знак, что пора заканчивать.

Эреол молча поднес к губам руку Элейн и поцеловал кончики пальцев. Она растерянно моргнула, но этого мгновения хватило, чтобы колдун исчез. Ветер пронесся над тем местом, где он только что стоял, гоня к порталу пару сухих травинок.

Еще бы. Прожив на свете несколько сотен лет, Эреол едва ли сохранил склонность к сентиментальности. Если она у него вообще когда-нибудь была.

Элейн вздохнула, обвела взглядом безмятежно колышущиеся кроны веретт и все еще порхающих над ручьями лягушек. А потом вскочила на миспарда, подобрав неудобные юбки, и легко хлестнула поводом пушистую шею животного, направляя его прямо в арку.

***

— Сколько можно бродить по саду!

Пронзительный голос с неуловимо мерзким оттенком ввинчивался в уши похуже оглушающего заклинания. Элейн спешилась, схватила сумку, поставила ее на землю, кое-как закрыв пышными юбками, и с силой ударила миспарда по холке, отправляя прочь. Животное выгнуло спину и бесшумно растворилось среди деревьев. Хорошо еще, в саду не было ограды.

Сад у Тамеанов оказался подчеркнуто аристократическим, в чем-то даже пижонским. Поговаривали, что только у королевского дворца можно увидеть редкий сорт саминий, деревьев-кустов, растущих каскадами, похожими на застывший фонтан. Листья сочного весеннего оттенка на солнце переливались золотом, точно их посыпали золотистой пудрой. А газоны между извивающимися садовыми тропинками были засеяны пушистой, как шерсть миспарда, травой.

И по одной из тропинок к Элейн уже спешила высокая полная девушка с медно-рыжими волосами, убранными в практичный дорожный пучок.

Нейтин. Ее мнимая сестра.

— Ты зачем сумку вынесла, Эллин? — тут Элейн досадливо ругнулась про себя: заметила все-таки. — Зелес! Где ты, тупой слуга?.. Пойдем. Все уже готово, да и ты давно попрощалась с этим садом. Ты его, по-моему, никогда и не любила. Хватит таращиться.

Эллин… Фальшивое имя, подобранное похожим на настоящее, звучало мягче и ласковее. Теперь придется откликаться на него. Все-таки Эреол не зря один из двух величайших колдунов — он даже в пору бессилия умудрился сделать невозможное.

— «Тупой»? «Таращиться»? Следи за языком, Нейти, — мягко сказала Элейн. — Иначе Беннел Джавер сочтет, что ты для него недостаточно утонченна.

«Сестра» осеклась. Кажется, пока все гладко. Эреол предупреждал, что он изменил память всем членам семьи и остальным, кто знал Тамеанов, но все равно придется вести себя очень осторожно, чтобы не выбиться из образа. Элейн давно изучала вкусы, привычки и мечты Нейтин с помощью того же Эреола, который доставал, а потом возвращал на место ее дневники. Причем даже без магии — хватило специально подосланного в дом слуги. Многие девицы из благородных семейств отправлялись на службу королеве, чтобы подцепить жениха (конечно, без всяких вульгарных методов, только высокодуховные беседы и демонстрация своей утонченности, чтобы заинтересовать истинного ценителя!), но Нейтин была по уши влюблена в того, кого ей с детства прочили в мужья.

Передав сумку слуге и следуя за мнимой сестрой к дому, Элейн подумала, что все придворные хлыщи и бравые солдаты, о которых втайне вздыхали (или не ограничивались одними лишь платоническими вздохами) светские дамы, меркли по сравнению с ее воспитателем.

В дом зайти так и не довелось. На крыльце, украшенном золотисто-зелеными перилами и фестонами тонкого литья, свисающими с куполообразного козырька, их встретила лиди Тамеан.

— Быстрее в карету, — поторопила она. — Вы рискуете не успеть до сумерек!

Быстрее, быстрее, быстрее… Элейн не успела опомниться, как ее подхватил и закружил целеустремленный заботливый водоворот. Четырехэтажный дом, больше похожий на замок, сияющий сад, сумки, чемоданы, терракотово-оранжевые складки платья лиди Тамеан, сдержанные объятия лирда Тамеана, массивная карета с бело-коричневым гербом и четверка миспардов слились перед глазами в хаотичную мозаику. Элейн попросту не привыкла к такому быстрому темпу жизни. Она очнулась только в карете, на мягком бархатном сиденье у занавешенного темно-коричневой парчовой шторой окна с миниатюрным мягким подоконником.

— Бедняжка, не выспалась, а тут еще эта поездка, — приобняла ее Нейтин. Элейн понятия не имела, как сработало внушение и чем заполнилась в сознании Тамеанов пустота до ее приезда, но не стала ничего говорить и пожала «сестре» руку. Похоже, у них принято нежничать. Не повезло — выражать эмоции подобным способом Элейн почти не умела. Что ж, притворяться так притворяться.

В прохладном ветерке, врывавшемся в салон кареты, вдруг стало душно.

А Нейтин тем временем продолжала болтать.

— Подумать только, мы никогда не были при дворе! Не понимаю тебя. Ты всегда уходила, когда я просила тетю Аверию рассказать о нем. И почему ты так не любишь королеву? — тут она понизила голос до шепота, а Элейн отметила про себя, что и в поддельных воспоминаниях Тамеанов тоже не пылала любовью к королевской семье. — Она потрясающая женщина. Это правда. Она нашла в себе силы смириться с поражением, даже стала женой нового короля, и это, между прочим, было знаком для всех несогласных не продолжать войну! Она пожертвовала собой, но сохранила тысячи жизней. Если бы война продолжилась… А так — королева поддержала нового правителя, в стране быстро наступил мир. Восхищаюсь этим…

Нейтин перевела дух, прижимая ладони к груди, прикрытой мягкой шелковой шалью. Элейн внимательно смотрела на нее. А ведь и правда… Те из жителей и оставшихся в живых солдат, кто еще сохранял волю к борьбе тогда, десять лет назад, могли бы воевать и дальше и втянуть полстраны в бессмысленную мясорубку, если бы у них был некий символ, которым мог стать последний выживший из династии Молион. Получается, предательство Вистарии было… благом? Но и Кервелин не просто так оставил ее в живых — наверняка рассчитывал на это. А Эреол говорил, что не стоит судить сгоряча…

— Почему ты так на меня смотришь? — Нейтин заметила наконец расширившиеся глаза Элейн. — Не веришь? Да и двор королева привела в порядок… Помню, лет в восемь, когда война только начиналась, мы были в столице… ты тоже должна помнить! И там рассказывали, какие неотесанные по сравнению с нами угларцы и какой у них неряшливый двор. Ты никогда не слушала рассказы о дворе, тебе нужны были только книги, какая-то философия, политика… А напрасно. Так вот, при Вистарии ни король Кервелин, ни его придворные не позволяют себе бросать кости и мусор под ноги. А мне рассказывали…