Мир без конца - Кен Фоллетт

— Скорее наоборот, — проворчал рыцарь.

Юного лучника больно кольнуло. Отец просто ничего не понимает. Он-то как раз может постоять за себя, а вот Ральф вечно ввязывается в драки. Однако Мерфин знал, как себя вести, когда родитель не в духе, и вышел из госпиталя, не промолвив ни слова. Младший брат поплелся следом.

Стоял ясный и холодный ноябрьский день, небо затянули высокие бледно-серые облака. Братья двинулись по главной улице мимо Фиш-лейн, Лезер-ярда и Кок-шоп-стрит, спустились к реке, прошли деревянный мост и, оставив позади Старый город, очутились в предместье — Новом городе. Деревянные дома стояли здесь между пастбищами и огородами. Мерфин взял курс на луг под названием поле Влюбленных. Там городской констебль и его помощники поставили мишени для лучников и устроили стрельбище. По приказу короля тренироваться в стрельбе из лука после церковной службы обязаны были все мужчины.

Особых мер принуждения для этого не требовалось: выпустить несколько стрел в воскресное утро не очень трудно, и около сотни городских юношей выстроились в очередь. На них смотрели женщины, дети и мужчины, считавшие себя старыми или слишком высокородными. Кое-кто пришел со своим оружием, а для бедняков, которым собственный лук был не по средствам, Джон Констебль имел недорогие учебные — из ясеня или ореха.

Обстановка царила праздничная. Дик Пивовар продавал кружками эль из бочки, стоявшей на телеге, а четыре дочери Бетти Бакстер торговали с подносов пряной фасолью. Зажиточные горожане нарядились в меховые шапки и новые башмаки, даже бедные женщины украсили волосы и приторочили к плащам ленты.

Мерфин был единственным мальчиком с луком, что тут же привлекло внимание остальных детей. Они столпились вокруг, мальчишки задавали завистливые вопросы, а девчонки смотрели восхищенно или презрительно — в зависимости от характера. Одна спросила:

— Как же ты его сделал?

Сын Джеральда узнал ее: она стояла рядом в соборе. Где-то на год младше, в платье и плаще из добротной плотной ткани. Обычно Мерфина бесили ровесницы: все время хихикают, говорить с ними серьезно невозможно, — а эта смотрит на него, на лук с искренним интересом; ему понравилось.

— Догадался.

— Здорово. А он стреляет?

— Еще не пробовал. А как тебя зовут?

— Керис, я дочь Суконщика. А ты кто?

— Мерфин. Мой отец — сэр Джеральд. — Из отворота шапки юный стрелок достал свернутую тетиву.

— А почему тетива в шапке?

— Чтобы не намокла, когда дождь. Так делают все настоящие стрелки. — Набросив петлю на ушко нижнего плеча, он согнул лук и накинул вторую петлю.

— Ты будешь стрелять?

— Буду.

Кто-то сказал:

— Тебя не пустят.

Мерфин обернулся. Завистнику было лет двенадцать, высокий, худой, с большими руками и ногами. Юный мастер видел его ночью в госпитале вместе с родителями, его звали Филемон. Он терся около монахов, все время задавал какие-то вопросы и помогал накрывать ужин.

— Пусть только попробуют, — ответил Мерфин. — Почему это не пустят?

— Ты маленький.

— Это же глупо.

Не успев договорить, молодой лучник понял, что зря он так пыжится: взрослые часто бывают глупыми. Но самоуверенность Филемона взбесила его, тем более он только-только похвастался Керис. Самый молодой стрелок отошел от детей и приблизился к мужчинам, ожидающим своей очереди у мишени. В кругу взрослых он узнал очень высокого широкоплечего Марка Ткача. Тот заметил лук и тихо, ласково заговорил с мальчиком:

— Откуда он у тебя?

— Я сам его сделал, — с гордостью ответил Мерфин.

— Посмотри-ка, Элфрик, — Марк повернулся к соседу, — какой парнишка лук сделал.

Крепыш с хитрыми глазами бегло взглянул на изделие и презрительно заметил:

— Слишком маленький. Такой не пробьет доспехи французского рыцаря.

— Может, и не пробьет, — мягко возразил Марк. — Но думаю, парень двинется на французов только через пару лет.

— Все готово! — крикнул Джон Констебль. — Марк Ткач, ты первый.

Великан подошел к барьеру, поднял мощный лук и попробовал его, сильно согнув толстую дугу. Констебль заметил Мерфина и покачал головой:

— Мальчики не стреляют.

— Почему? — возмутился юный мастер.

— Неважно, иди.

Кто-то из детей захихикал.

— Но по какой причине? — не отступал Мерфин.

— Еще я с детьми буду объясняться. Давай, Марк, стреляй.

Старший сын Джеральда был смертельно оскорблен. Эта змея Филемон перед всеми опозорил его. Он отвернулся от мишени.

— Я же говорил.

— Эй ты, заткнись и убирайся.

— Ты не можешь заставить меня убраться, — ответил Филемон. Он был на шесть дюймов выше Мерфина.

— Зато я могу, — вышел вперед Ральф.

Молодой мастер вздохнул. Ральф — преданный брат, но не понимает, что, если из-за него подерется с Филемоном, лишь выставит Мерфина слабаком и дураком.

— Ладно, я пойду, — буркнул Филемон. — Помогу брату Годвину.

И ушел. Остальные дети тоже начали расходиться, посматривая, где поинтересней. Керис вскользь бросила Мерфину:

— Не обязательно стрелять здесь.

Девочке явно хотелось посмотреть, как это будет. Юный стрелок осмотрелся:

— А где?

Если его застанут за стрельбой без разрешения, то могут отобрать лук.

— Можно пойти в лес.

Мерфин удивился. Детям запрещалось ходить в лес. Там прятались разбойники. Сорванцов могли раздеть или превратить в рабов, а то еще чего похуже, о чем родители говорили одними намеками. Но даже если они возвращались из леса живыми и здоровыми, их пороли. Однако Керис, кажется, ничего не боялась, и сын рыцаря не хотел показаться трусом. Кроме того, мальчика подстегнул грубый отказ констебля.

— Ладно. Только чтобы нас никто не видел.

На это у дочери Суконщика был ответ:

— Я знаю дорогу.

И она пошла к реке. Братья двинулись за ней. Рядом семенила трехногая собака.

— Как зовут твою собаку? — спросил Мерфин.

— Это не моя, — ответила Керис. — Я дала ей кусок тухлого окорока и теперь не могу отвязаться.

Они шли по илистому берегу реки, мимо торговых складов, пристаней и барж. Мерфин украдкой рассматривал девочку, которая так легко стала их вожаком. Широкое решительное лицо, не красавица и не уродка, в зеленоватых глазах с золотистыми пятнышками светится озорство. Светло-каштановые волосы заплетены в две косы, по нынешней моде. Одежда дорогая, но вместо вышитых тряпичных туфелек, которые предпочитали благородные дамы, практичные кожаные башмаки.

Дочь Суконщика свернула от реки, прошла дровяной склад, и вдруг они оказались в низкорослом леске. Мерфину стало не по себе. Теперь, в лесу, где, может, за ними из-за дуба подсматривает какой-нибудь разбойник, он пожалел о своей браваде, но возвращаться стыдно. Дети пошли дальше, подыскивая большую поляну, где можно пострелять. Вдруг Керис заговорщически сказала:

— Видите тот большой куст остролиста?

— Да.

— Как только его пройдем, садитесь на землю, и чтобы тихо.

— Почему?

— Увидите.

Секунду спустя Мерфин, Ральф и Керис присели на корточки за кустом. Трехногий пес тоже сел и с надеждой посмотрел на девочку. Ральф хотел что-то спросить, но провожатая зашикала на него. Через минуту мимо прошла маленькая девочка. Дочь Суконщика выпрыгнула и схватила ее, та заверещала.

— Тихо. Дорога совсем близко, нельзя, чтобы нас слышали. Зачем ты за нами пошла?

— Вы забрали моего пса, он не хотел возвращаться.

— Я тебя знаю, ты была сегодня утром в церкви, — смягчилась Керис. — Все нормально, не плачь, мы тебе ничего не сделаем. Как тебя зовут?

— Гвенда.

— А собаку?

— Хоп. — Юная воровка подхватила пса, и тот принялся слизывать слезы хозяйки.

— Ладно, бери. Хотя лучше тебе пойти с нами — вдруг он опять удерет. Кроме того, ты, наверно, не найдешь дорогу обратно.

Все вместе пошли дальше, и Мерфин спросил:

— У кого восемь рук и одиннадцать ног?

— Сдаюсь, — тряхнул головой Ральф. Он всегда сдавался.

— А я знаю, — улыбнулась Керис. — Это мы. Четверо детей и собака. — Она засмеялась. — Здорово.

Мерфин остался доволен. Взрослые не всегда понимали его шутки, а уж девчонки и подавно. Гвенда принялась объяснять Ральфу:

— Две руки и две руки и две руки и две руки — это восемь. Две ноги…

По счастью, в лесу никого не было. Те немногие, кто имел здесь дела — дровосеки, угольщики, плавильщики, — сегодня не работали, знать тоже не охотилась по воскресеньям. Так что встретить они могли только разбойников. Но вряд ли. Большой лес тянулся на много миль. Мерфину ни разу в жизни не удалось пройти его от края до края. Дети вышли на широкую поляну, и юный стрелок остановился:

— Подойдет.

Примерно в пятидесяти футах стоял огромный дуб. Молодой лучник встал боком — он видел, что так делают взрослые, — взял одну из трех стрел и приладил выемку хвостовика к тетиве. Изготовить стрелу из ясеня с гусиным оперением не проще, чем лук. Начинающий мастер не смог раздобыть железа для наконечников, поэтому просто заострил концы и опалил дерево, чтобы они затвердели. Посмотрел на дуб и натянул тетиву. Это оказалось очень трудно. Когда он пустил стрелу, та упала на землю совсем недалеко от цели. Хоп ринулся к ней.