Обряд Ворлока - Русанов Владислав Адольфович

– Пришли! – оборвал раздумья новгородца Лохлайн. Зло так сказал, неприятно. Будто пролаял. А, впрочем… У него ведь и имя такое – словно пес злится из-за забора, а достать не может.

Динни ши отступил в сторону, приподнимая лукошко с грибом.

Вратко уставился на каменную плиту, по поверхности которой мастер-резчик пустил виться и переплетаться диковинные травы и побеги. Ну, да… У них ведь все коридоры перекрываются такими дверьми. Открывают их, нажав на цветок или лист, но на какой именно, нужно знать наверняка, а иначе можно и в ловушку угодить.

Где ключ к этой двери, парень не знал. Поэтому он молча ждал, когда динни ши соизволит открыть проход.

Но серебряноволосый воин не торопился. Стоял и мерзко улыбался. Вратко переступил с ноги на ногу, посмотрел на провожатого в упор.

– Что, не помогает тебе чародейская сила? – оскалился Лохлайн. – А, колдун?

Новгородец и сам готов был признаться, что нет у него никакой колдовской силы и в помине. И, обратись к нему подземельщик по-хорошему, вместе с ним посмеялся бы над собственной беспомощностью перед хитроумным запором. Но спускать наглому, истекающему презрением к людям Лохлайну? Ни в коем случае! Считают его колдуном?

Хорошо! Тогда не обижайтесь!

Строки сложились в вису сами собой:

Серовато-желтая плита задрожала. Гул прокатился по извилистому ходу, отражаясь от стен. «Вот это да! – пронеслось в голове словена. – Неужели, получается?!»

– Стой! Остановись, колдун! – побелевший лицом Лохлайн дернулся к новгородцу.

Вскинутая Вратко ладонь заставила динни ши замереть с вытянутыми руками – о болтающемся на поясе мече он забыл.

– Ты этого хотел? – парень, как мог, попытался повторить нахмуренные брови и строгий взгляд Харальда Сурового. Кажется, ему это удалось, ибо воин подземного народа отвел глаза, сник, как цепной кобель, увидевший крепкий кол в руках незваного гостя. – Так я продолжаю?

– Не нужно… – Лохлайн повернулся к двери, но не успел прикоснуться к резному узору.

Створки дрогнули и поползли в стороны, скрываясь в стенах.

– Ты? – зашипел подземельщик.

– Нет, я! – раздался громкий, исполненный гнева голос.

Королева?

– Входи, Вратко из Хольмгарда! – приказала Маб.

Новгородец шагнул через порог. Лохлайн дернулся было, чтобы опередить (как это благородный наследник Туата Де Дананн уступит первенство жалкому человечишке?), но потом чего-то испугался – то ли недовольства правительницы, то ли гнева чародея – и застыл с поднятой ногой. Вышло смешно. Вратко еле удержался, чтобы не хихикнуть помальчишечьи. И хорошо, что пересилил порыв – не к лицу грозному чародею.

Пещера, прятавшаяся за чудом уцелевшей дверью, выглядела заметно большей, чем тронный зал. Во всяком случае, стены ее тонули в густом мраке. Развешанные то тут, то там на вросших в каменный пол известковых сосульках корзины с деарладс бросали зеленоватые отсветы на низкий продолговатый стол, служивший, скорее всего, алтарем. У его подножья горел очаг. Настоящий, с багровыми углями и рыжеватыми, трепещущими от малейшего дуновения лепестками пламени.

– Входи, Вратко из Хольмгарда! – повторила королева.

Ее лицо, озаренное снизу алым светом очага, а сверху гнилушечной зеленью, напоминало жутковатую маску. Воистину, привидеться такое могло лишь в ночных кошмарах. Застывшая рядом Керидвена выглядела не лучше. Даже хуже из-за носа, напоминающего вороний клюв и густых, сросшихся на переносье бровей. Ведьма. Как есть, ведьма.

Новгородец сбросил с плеча копье, пристукнул пятой оскепища о валун – похоже, эту пещере стремились сохранить нетронутой, не оскверняя ее прикосновением кайла или резца каменотеса, – и поклонился.

– Поздорову тебе, великая королева. И тебе, чародейка Керидвена. – Тут Вратко увидел стоящего в тени Морврана, поклонился военному вождю. – И тебе поздорову, кеанкиннид[13].

Сын Керидвены, уродливый горбун, которого поставили главенствовать над воинами динни ши, несмотря на презрение последних ко всему роду человеческому, оскалил желтые лошадиные зубы:

– Неужто сам бог Луг со своим копьем Ассал к нам в гости пожаловал? Или это – Один, Отец Дружин, а копье именуется Гунгниром?

– Помолчи! – дернула плечом колдунья.

Морвран хохотнул злым, каркающим смешком, но послушался.

– Лохлайн! – зазвенел голос королевы Маб.

Воин поравнялся с Вратко, опустился на правое колено, склонил голову.

– Сколько я буду терпеть твои глупые шутки? – королева говорила ровно, без гнева, но от этого ее слова казались еще более весомыми. У словена даже мурашки побежали между лопаток, когда он на краткий миг примерил на себя шкуру провинившегося динни ши.

– Ты даешь волю своим чувствам вместо того, чтобы исполнять приказы, – продолжала правительница. – Ты испытываешь мое терпение, Лохлайн?

– Я… Я прошу простить меня, моя королева… – осипшим голосом произнес воин.

– Терпение твоей королевы не безгранично, Лохлайн, – удрученно покачала головой Керидвена. – Ты разочаровал нас.

– Я приношу свои извинения. Готов искупить вину кровью.

– Я не думаю, что ты достоин прощения, – холодно заметила Маб. – Опрометчивость в словах и поступках простительна для юнца, не разменявшего второй сотни зим. Но ты, Лохлайн… Чему будут учиться у тебя молодые воины?

– Моя королева… Я жизнь готов положить…

– Если будет нужно, то положишь. Сейчас же детской шалостью ты заставил хольмгардского колдуна прибегнуть к заклинаниям такой силы, что этот холм мог сравняться с землей. Зачем ты это сделал, Лохлайн? Может быть, ты хочешь моей смерти? Или смерти Керидвены? Или Морврана? Или, возможно, ты желаешь разрушить в прах наши Полые Холмы?

Плечи динни ши напряглись.

– Тебе известна моя преданность, моя королева.

– Которая перемежается с мальчишескими выходками? Ты разочаровал меня, Лохлайн. Передай Риордану – отныне он командует твоей полусотней. Ты не возражаешь, Морвран?

– Нет, моя королева, – скрипнул сын Керидвены.

– Хорошо. Ступай прочь, Лохлайн.

Воин поднялся с каменным лицом. Отвесил королеве учтивый поклон. Развернулся и прошагал мимо Вратко с гордо поднятой головой.

Чародейки проводили его суровыми взглядами.

Новгородец подумал, что наказание, постигшее динни ши, слишком уж серьезное, не по величине проступка. Хотя, с другой стороны, кто он такой, чтобы оспаривать слова королевы малого народца? И откуда он знает, что вытворял горячий Лохлайн раньше? Может, и вправду, чаша терпения уже переполнена? Тогда и леший с ним…

Парень хотел спросить королеву Маб, зачем она его позвала, но потом сообразил, что это будет крайне неучтиво – первым заговаривать с хозяйкой. Пускай сама скажет, что хочет? Хотелось бы еще узнать, почему в течение десяти дней она скрывалась… Ну да ладно.

Не все же сразу.

А пока он решил оглядеться по сторонам.

Пещера мрачная, не похожая на те, в которых словену доводилось бывать раньше. Очень высокая – «потолка» не видать. Широкая. А затаившиеся между стволами каменных деревьев тени наводили на мысль о ее бескрайности. То ли стол, то ли алтарь, стоявший почти у входа, казался вырубленным из цельного камня. Возможно из «пенька» каменного столба. Он был, похоже, единственным, к чему прикасалась рука человека… Ну, или Туата Де Дананн, или цвергами[14], или кто там еще мог работать с камнем в йоркширских холмах? Даже принятая парнем за очаг груда тлеющих углей лежала просто в углублении, очевидно принесенная сюда с неизвестной целью.