Я верю - Тьюсдей Рампа

Вот так, сам того не желая, я был вынужден написать семнадцатую книгу. И, согласно общему мнению, которое выяснилось после внимательного прочтения всех писем, названием книги должны были стать слова «Я верю».

Эта книга расскажет о жизни до рождения, о жизни на Земле и о возвращении с Земли в Потустороннюю жизнь. Итак, у меня есть название: «Я верю», но оно очень условно. Главное — это не вера, а ЗНАНИЕ. Я сам могу делать все, о чем пишу. Я могу уйти в астрал так же легко, как иной человек — уйти в другую комнату… Да, но как раз этого-то я и не могу сделать — уйти в другую комнату без костылей, инвалидной коляски и всяких снадобий. Но зато в астрале не нужны костыли, инвалидные коляски или лекарства. Так что все, о чем я пишу в этой книге, является правдой. Я не просто передаю свои представления о чем-то, но рассказываю о РЕАЛЬНОМ положении вещей. Итак, пора начинать. Давайте же перейдем к главе второй.

Глава вторая

Алджернон Реджинальд Сент-Клэр де Бонкерс[3] смачно шлепнулся на пол ванной. Алджернон лежал на полу, издавая булькающие, мяукающие звуки. В коридоре застывшая на месте горничная ощутила, как ледяные пальцы ужаса поползли по ее спине вверх и вниз. Дрожа от страха, она закричала сквозь дверь:

— С вами все в порядке, сэр Алджернон? Сэр Алджернон, у вас все в порядке?

Не дождавшись ответа, она повернула ручку двери и вошла в ванную.

В тот же момент волоски встали дыбом на ее загривке, и, сделав глубочайший вдох, она издала потрясающий крик — самый громкий за всю свою карьеру. По мере того как она продолжала визжать, тембр ее голоса становился все выше. Затем, совершенно бездыханная, она рухнула замертво подле Алджернона.

Вскоре послышался гул оживленных голосов. Затем раздался звук торопливых шагов, спешивших вверх по лестнице и прямо по коридору. Первые из тех, кто прибежал к месту происшествия, так резко останавливались здесь, что сорвали с креплений напольный ковер. Затем они столпились вместе так тесно, словно старались придать друг другу больше храбрости перед тем, как заглянуть в раскрытую дверь.

Алджернон Реджинальд Сент-Клэр де Бонкерс лежал, уткнувшись лицом в пол ванной комнаты. Кровь лилась из глубокой раны, что проходила поперек его горла, и заливала безжизненное тело горничной, лежавшее рядом с ним. Внезапно она стала быстро ловить ртом воздух, дернулась и открыла глаза. В течение нескольких секунд она рассматривала образовавшуюся под ней лужу крови, потом содрогнулась, а затем, издав сверхъестественный крик, царапнувший нервы окружающих, опять рухнула в обморок. При этом ее лицо угодило как раз в ту самую лужу крови, которая принадлежала ее работодателю и, если верить слухам, была голубой.

Алджернон лежал на полу. Он чувствовал, как все вокруг него вращается, и видел все вокруг каким-то фантастически нереальным. Он слышал причитания, какой-то мяукающий шум, а затем — отвратительное бульканье, которое постепенно стихало по мере того, как кровь вытекала из его искалеченного тела.

Алджернон чувствовал, как внутри его тела стало происходить нечто очень странное. Затем последовал ужасающий вопль, и горничная упала рядом, задев при этом его тело. Внезапным толчком сэр Алджернон был вытолкнут из собственного тела, после чего взмыл вверх, как подвешенный на нитке воздушный шар.

В течение нескольких секунд он осматривался вокруг, пораженный странным, очень странным ракурсом. Казалось, он завис под потолком лицом вниз. А вглядевшись в лежавшие на полу тела, он увидел серебряную нить, тянувшуюся от его «нового» тела к старому, лежавшему навзничь. Пока он смотрел, нить начала приобретать неприятный темно-серый оттенок. Потом в том самом месте, где она соединялась с лежавшим на полу телом, на ней появились отвратительные пятна. А затем эта нить поблекла и отпала, подобно пуповине. Но Алджернон оставался на месте, словно приклеенный к потолку. Он громко кричал, зовя на помощь, и не сознавал, что находится вне пределов мертвого тела — в астральном плане. Он висел там, прильнув к лепному потолку своего фамильного дома. Он оставался невидим для множества глаз, глуповато озиравших ванную и исчезавших, чтобы уступить место новым любопытным глазам. Он видел, как горничная пришла в себя, пристально взглянула на кровь, в которую она упала, затем вскрикнула и снова упала без чувств.

Сильный, хорошо поставленный голос дворецкого нарушил всеобщее молчание.

— Тихо! Успокойтесь, — сказал он. — Прошу не поддаваться панике. Вы, Берт, — указал он на лакея, — пойдите и вызовите полицию, позовите доктора Макинтоша, а также, думаю, вам следует пригласить Владельца похоронного бюро.

Закончив свое торжественное обращение, дворецкий сделал повелительный жест лакею и повернулся к двум телам. Приподняв стрелки своих брюк, чтобы они не смялись на коленях, он присел на корточки и очень осторожно взялся за запястье горничной. При этом он с отвращением вскрикнул, ощутив кровь на своей руке. Резким движением отдернул свою руку и вытер кровь о юбку горничной. Затем, схватив бедную прислугу за одну ногу — за лодыжку, — он вытащил ее из ванной комнаты. Приглушенный смешок раздался в толпе, когда все увидели, как юбка бедной горничной задралась выше ее талии и поползла к плечам. Однако этот смешок был быстро подавлен яростно блеснувшим взглядом дворецкого.

Экономка вызвалась помочь, скромно нагнулась и ради приличия поправила на горничной юбки. Затем двое слуг подняли горничную и торопливо понесли ее по коридору, оставляя за собой след от ее пропитанного кровью платья.

Несколько успокоившись, дворецкий вошел в ванную и внимательно осмотрел ее.

— Ах да, — сказал он, — вот инструмент, которым сэр Алджернон покончил с жизнью.

Он указал на запятнанную кровью опасную бритву, лежавшую на полу рядом с ванной.

Словно высеченный из камня, он стоял в дверном проеме ванной, пока с улицы не послышался цокот конских копыт. Вскоре явился лакей, который сообщил:

— Полиция уже здесь, мистер Харрис, а доктор сейчас подойдет. Сначала послышались возбужденные голоса в прихожей, а после с лестницы, а затем из коридора донеслись очень тяжелые и очень величественные шаги.

— Так, так! Что же мы тут имеем? — спросил грубый голос.

— Понимаю, что здесь произошло самоубийство, но вы уверены, что это не было убийство?

Говоривший, полисмен в синем мундире, сунул голову в ванную комнату и автоматически полез за блокнотом, который постоянно лежал наготове в его нагрудном кармане. Взяв огрызок карандаша, он послюнил его и аккуратно раскрыл блокнот. Снова послышался быстрый топот лошадиных копыт и новые шумные голоса у дверей, после чего с лестницы донеслись более легкие и более быстрые шаги. Вошел стройный молодой человек, в руках которого был черный саквояж:

— Ах, мистер Харрис, — проговорил молодой человек, и это был не кто иной, как доктор, — мне кажется, кто-то заболел? Или с кем-то случилась трагедия, а?

— Нет, нет, доктор, — ответил раскрасневшийся полицейский, — мы пока еще не закончили. Требуется выяснить причину смерти…

— Но, сержант, — сказал врач, — вы уверены в том, что это действительно была смерть? Может быть, сначала проверим?

Выразительным взглядом сержант указал на тело — голова трупа была почти полностью отсечена от шеи. Теперь рана зияла во всю свою ширину, поскольку кровь вытекла из тела и залила пол ванной и весь ковер в коридоре. Сержант сказал:

— Итак, мистер Харрис, сообщите нам, что здесь произошло.

Дворецкий облизнул свои нервно дрожавшие губы, поскольку ничуть не обрадовался такому повороту вещей. Он вдруг почувствовал, словно его обвиняют в убийстве, хотя не требовалось большого ума, чтобы увидеть, что раны на теле были явно нанесены самим покойным. Но он понимал, что с Законом лучше не ссориться, и поэтому начал так:

— Как вам хорошо известно, мое имя Джордж Харрис. Я служу главным дворецким в этом семействе. Вся прислуга и я были напуганы криком горничной — Эллис Уайт. Она кричала все громче и громче, и казалось, наши нервы вот-вот лопнут от этого крика. А затем послышался глухой стук, и все стихло. Поэтому мы бросились сюда и нашли… — Он сделал драматическую паузу, а затем простер руки по направлению к ванной и выдохнул: — Это!

Сержант пробурчал что-то себе под нос и покрутил усы — некое длинное стелющееся растение, свисавшее по обеим сторонам его рта. Затем он произнес:

— Позовите сюда эту самую Эллис Уайт. Я хочу ее допросить. Но торопливо пробегавшая по коридору экономка ответила:

— Нет, сержант, прежде мы должны ее искупать. Она вся в крови, да к тому же с ней случилась истерика. Оно и не удивительно. Бедняжка! И не думайте, что вам будет позволено приходить сюда и запугивать нас. Мы ни в чем не виноваты. А еще позвольте вам напомнить, сколько раз ночною порой вы являлись с черного хода к нам на кухню за хорошей закуской!