Над всей Россией серое небо - Александр Гера

- Непорядок, босс, в "Павиане", когда вас нет,- не унимался Боба.Полный бардак, темные личности, миньетчицы под столами, у нас престижное заведение - как это, как это, не могу, хоть увольте, а повар хоть бы объяснил, я ему по-русски, а он драться полез...- круче заплакал Боба. Наши зачерствевшие на звериных коммерческих тропах души жалели его натурально, когда мы представили здоровенную, как американский бифштекс, ладонь повара-афганца, немого от рождения и незаменимого спеца, которой он отшлепал Бобу по заднице. Ссадины и синяки на его физиономии вызывали недоумение: наш повар - существо мирное. Не иначе с белой лебедью лобзался, куда охрана спровадила Бобу до выяснения обстоятельств.

- Запомни на будущее,- прервал сентенции Бобы президент,кухня - удел посвященных. Отныне ты в "Бабуин" не ходок. Сиди в офисе. Топай, осваивай рабочее место.

На потуги остаться в посвященных президент внимания не обратил. От Бобы отмахнулся. Всех отпустил. Главпальто остался. Маленько шеф не прав, считали мы. Ранимая душа пиита может кровоточить бесконечно и мало ли какую заразу подхватит. И это в то время, когда станция метро "Речной вокзал" закрылась на очередной ремонт. Ну, не осилил мужик пьянящих ветров на вершине, сорвался, бывает. Его вельможный тезка при невыясненных обстоятельствах где-то за городом очень недорого в осенней водичке полоскался - сошло. Не в Штатах, чай, живем. А сколько Майклу нашему сходило за отлучки? Как исчезает речистая птица, жди событий. Кто-то скажет: так, доисчезался! Так и вотчины нет. И это не наша мораль, у партийцев своя: ворон ворону глаз не выклюет. А Боба беспородный, без морали живет, его ранимая индивидуальность могла всем нам стоить дорого.

Отсутствие морали - тоже мораль. Из уст самого Бобы мы неплохо знали послужной список его подвигов. В застойные годы, живя в глубинке, слыл он диссидентом. Шумел по всякому случаю, авторитет нарабатывал среди обывателя. Этакий справедливец в партийных рядах, буревестник: куда хочу, туда лечу. Но за кормом к партийным бонзам летал. Дадут новую квартиру, он отдохнет от летаний немного. Машину из партийцев выколотит, еще отдохнет. Надоело, исключили из рядов. Так не важно, что ростом мелок, фигурой хлипок бульдозером въехал на Старую площадь, первые же дубовые двери с ходу протаранил. Едва от партийцев перестроечным душком понесло, Боба кинул свой партбилет - и в горнило событий, в Москву, в "Апрель" записываться, телефон Приставкину оборвал. Записали, деваться некуда, у Маринки Приставкиной от слов "Это я, Мосюк" аллергия началась. Апрельская кампания завершилась, но Боба коня не расседлывал и в августе подъехал к "Белому дому". Он так активно требовал допустить его в ряды ближайших сподвижников Ельцина, что сподвижники забеспокоились не на шутку: а как этот нахрапистый потеснит их у пирога, подобных себе шустряков соберет ради чего тогда весь спектакль затевался? Нетушки, чужаков не надо, у самой кормушки орать не принято, тут давай глотай сколько сможешь, пока не оттеснили. Стащили Бобу с коня, подальше за баррикады оттащили, на всякий случай набив морду. В демократах Боба разочаровался немедленно. На голодный желудок в демократы не записываются. Голодная, израненная душа последнего пиита России не заживала до самой встречи с нашим президентом.

И вот очередной ляп, рана открылась, поди разворота в неведомом направлении.

- Патрон, на мой взгляд, пиит не та фигура для завершающей комбинации,- перво-наперво выложил свое мнение президенту Главпальто. Ему полярное суждение разрешалось.

Главпальто пользовался особым довернем президента. Все мы были в особом доверии в зависимости от сути дела. Главпальто имел тонко чувствующую душу на колебание цен и ценностей. Он имел толк в смесях, будь то прозрачная заметка в "Правде", грузин с чемоданом или предложение купить недорого партию дорогих автомобилей. Выходец из респектабельной знати валютных барменов, он артистично вел свое дело, подобно мэтру сцены не заглядывал в роль, импровизируя по ходу действия. Начинал большой бизнес Федя Званский с покупки двух мешков "арабики", по газетам вычислив предстоящее повышение закупочных цен. В "Оледе" Главпальто первым открыл личный счет в зарубежном банке, первым купил домик в Бенилюксе. Для нашего президента он был безотказной отмычкой для тех помещений, где ладно сидящий костюм стоит больше дорогой английской тройки. О вкусах не спорят, президент тотчас повторял шаг Званского, не вдаваясь в подробности. Советов не спрашивал: сам артист, он талантливо подражал Феде и превыше всего ценил его вежливую независимость.

- А я Бориса не для этой цели брал,- скрестил свой прищур глаз президент с открытым взглядом Званского. Главпальто не потупился.Последнее время нашего пиита потянуло к сильным людям. Жириновского он в грош не ставит, сам такой, а Проханов со Стерлиговым ему импонируют. Кстати, по его совету я перевел некоторую сумму активистам Гражданского Собора или как его там.

- Ваши дела,- аккуратно повел плечами Главпальто. - Федя, после смерти Нюмы Четырботского ты моя главная опора. Я в тебе не усомнился. Разве ты во мне? - Ни в коем случае.

- Тогда потерпи.- Президент помолчал, и Главпальто помолчал.- В зоне у подобных крикунов были четко определенные обязанности. Смекаешь?

- Не сидел, но догадываюсь.

- Ол рихт, как сказал самостоятельно изучающий английский язык, закрывая журнал "Нев тимес",- пошутил президент.- Присядь, дело есть. Завершающая, как ты выразился, комбинация.

Правы были все мы, предчувствуя последний рейс "Оледа". - Есть отличная устная оферта моего давнего дружка из Лас-Вегаса... Недурно, оценили мы, раскладывая позже интересный пасьянс. Тузы к тузам, короли к королям, шестерки к шестеркам. Складывалось. Беневито Арнольда, король шоу-бизнеса и рулетки, в свое время помог нашему президенту открыть валютное казино. Как они делились - их дело, нам перепадало стабильно, будто одновременный выигрыш на чет и нечет, на красное и черное. Не много, но стабильно. Однако что можно выжать из рулетки больше?

-А ты не торопись,- перехватил наш президент немой взгляд Званского.- Наш общий знакомый хотел бы купить... "Хотел бы купить..." - затаив дыхание, трепетали все мы над интересным пасьянсом.

- Хотел бы купить,- повторил президент,- .тело Ленина. - Вот это да! - сгребли мы сошедшийся пасьянс в кучу. - Блажь,- усомнился в пасьянсе Главпальто. - А десять зеленых лимонов наличными? Интересно,- не торопился с выводом Главпальто. - И зачем для всего этого Боба? - недоумевали мы. Понятно, у Беневито масса неотмытых долларов, сейчас в России только и отмывать их, скупая стоящие цацки и расплачиваясь наличными - русские нувориши охотней доверяют наличности, "оплате по факту", и закон тяготения таков: скупается все, что еще не продано; продается все, что попало в поле зрения и плохо лежит; завтра будет поздно, если не поспешить. - А завтра может быть поздно,- заключил президент. Но при чем тут Боба? - ничего мы не поняли. - Да, скажи главпотеху, пусть он выведет нашего пиита на "Память", на Гражданский Собор, познакомит с кем надо... Пора.

Главпальто помедлил с ответом, чуть склонив голову, словно прислушиваясь к мелодии заключительного аккорда издалека, и ответил уверенно:

- Понял, шеф. А звонить Альберту Григорьевичу вы сами станете? Нет слов,- развел руками президент, улыбаясь. Звонку бывшего зама Альберт Григорьевич, конечно, не обрадовался, а вопрос о драгоценном здоровье вовсе игнорировал. - На службу хожу, скриплю,- отвечал он уклончиво. - Куда? НПО "Прогресс"? Советник? И сколько это в деньгах? Три штуки? Альберт Григорьевич, вы шутите. В "Оледе" курьер получает пять. Я шучу? Ничего подобного. Давно вам предлагал место советника. Да, прямо на дому, по совместительству. Десять штук в месяц. Первый раз слышите? Короткая память, Альберт Григорьевич. Кстати, вас зарплата уже два месяца ждет с последней услуги... Конечно, приходите, получайте.

Куснув пирожок, Альберт Григорьевич отказываться от лакомства не хотел. Подвоха боялся, но объявили новое повышение цен на энергоносители, а еда - самый первый энергоноситель, и Альберт Григорьевич принял дар.

- И что я должен делать? - на всякий случай позондировал он почву. Стремительные новации в стране отучили привередничать, но научили среди наживок выбирать пожирнее.

- Ничего особенного. У меня чисто спортивный интерес. Слух прошел, будто скоро мавзолей порушат, и хорошо бы оказаться рядом, собрать кирпичики. Помните, что творилось, когда ломали Берлинскую стену? Абсолютно верно: пять марок за кусочек бетона давали. Расстарайтесь, Альберт Григорьевич. Без шума узнайте, что, когда, куда тело вождя перевозят...

Президент улыбнулся, представив унылый нос Альберта Григорьевича, которым он примется рыть подкоп под мавзолей. Обязательно будет! Наш президент знал сокровенную тайну Альберта Григорьевича и уверенно пользовался этим - бывший партаппаратчик с детства мечтал стать разведчиком, и лишь природная серость мешала проявиться его таланту, а может, нос, которого он всегда стыдился. Мечты детства остались мечтами в юности, потом кто-то из комсомольских вожаков института обратил внимание на одну особенность: при всей неспособности Альберта Молочкова к наукам конспекты он вел с особой педантичностью - все по полочкам, все аккуратно разлинеено, расчерчено, записано четким почерком. Молочкова пристроили вести картотеки в секторе учета, заполнять анкеты на комсомольцев. Орготдел райкома явился для него тем местом, где развернулся его талант вширь и вглубь. Таких досье на учитываемых коммунистов не имело гестапо, заслуга целиком Альберта Григорьевича. Он неустанно корректировал их, внося новые данные, но умение по этим данным предопределить поступок так и оставалось в тени, и тогда Альберт Григорьевич завел отдельную картотеку для себя, где и делал заключение; этот сопьется, этот разведется, этот не сопьется, не разведется, но ни в коем случае нельзя назначать его на руководящую работу. Ни разу он не ошибся. Цветок его таланта рос и цвел, заполняя все свободное пространство квартиры, а на свободу не выбрался. Можно констатировать: загублена еще одна яркая судьба коммунистическим режимом.