Кровавая Мэри - Джоу Конрат

– Да ни за что на свете.

– Мама, я могу прибегнуть к помощи адвоката.

– Но я в здравом уме.

Я заставила себя продолжать, хотя мне это все было ненавистно:

– У меня есть друзья в суде, мам.

Мама отвернулась, качая головой:

– Ты этого не сделаешь.

– Взгляни на меня, мам. Как ты думаешь, как далеко я могу зайти, чтобы защитить тебя?

Она продолжала смотреть на стену. По ее щекам катились слезы.

– Запугиваешь пожилого человека? Так я тебя воспитала, Жаклин?

– Нет, мам. Как ты сказала: «Ты единственная семья, которая у меня была». Ты заботилась обо мне восемнадцать лет. – Я сжала ее руку. – Теперь моя очередь заботиться о тебе.

Мать убрала руку:

– Я хочу остаться одна.

– Пожалуйста, не будь такой.

Она нажала кнопку, чтобы вызвать медсестру.

– Мам… пожалуйста.

Женщина в белом заглянула в палату:

– Как у вас дела, миссис Стренг?

– Я очень устала. Мне хотелось бы отдохнуть.

Сестра сочувственно посмотрела на меня.

Я встала, побрызгала в комнате принесенным освежителем воздуха и собралась уйти.

– Сестра, – раздался голос матери, – пожалуйста, проследите, чтобы следующие несколько дней ко мне никого не пропускали.

– Возможно, завтра вы решите по-другому, миссис Стренг.

– Нет. Я уверена, что нет.

Снова подступили слезы. Я глубоко вздохнула, чтобы не дрожать.

– Я люблю тебя, мам.

За все время она впервые не ответила: «Я тоже тебя люблю». Сестра положила руку мне на плечо, слегка подталкивая к выходу.

Я еще раз взглянула на мать и вышла из комнаты.

Глава 4

Моя мама жила в Дэйд-Сити, приятном городке, совершенно не похожем на другие города во Флориде. Дэйд вовсе не славился пляжами, забитыми туристами, и огромными парками развлечений, зато был окружен аккуратными холмами и настоящими лесами; кроме того, куда ни кинь взгляд – в городке было полно антикварных магазинов.

Наступила ночь, жаркая и душная, как мокрое одеяло, но я все равно не поднимала окон. В магазине был приличный кондиционер, но мне казалось, что я его не заслужила.

Я уже дважды была в этой ее квартире и оба раза пропускала нужный поворот. На сей раз случилось то же самое.

На стоянке было зарезервированное место с номером квартиры. С сумкой на плече и ключами в руках я направилась к дому, но вдруг остановилась.

Стоило ли мне туда идти?

Я вдруг представила маму, лежащую ничком в душевой кабинке.

В районе Хайлендс находились квартиры для людей в отставке, и не важно, что при этом обещали рекламные брошюры. Здесь не было никого моложе пятидесяти пяти лет. Постоянно работающий персонал содержал бассейн в чистоте, выполнял поручения жильцов и ухаживал за восемнадцатилуночной площадкой для гольфа. Кроме того, дежурили медицинские работники – при таком количестве пожилых людей это было необходимо. К ним можно было обращаться в любое время, но сами они регулярной проверкой состояния здоровья жильцов не занимались.

Я поднялась на лифте на пятый этаж и увидела очень худого пожилого мужчину, сидевшего с отверткой в руках у открытой двери в мамину квартиру.

– Здравствуйте.

Он уставился на меня сначала поверх очков с толстыми линзами, а затем, задрав голову, взглянул сквозь очки. Его лысая голова была так испещрена пятнами, что походила на воробьиное яйцо.

– Что? А, здравствуйте.

Мужчина встал, его суставы заскрипели. Сменив положение, он стал ненамного выше, поскольку его спина изгибалась как знак вопроса. Он улыбнулся, сверкнув яркими белыми зубными протезами, и протянул руку.

– Вы, должно быть, Жаклин. Сэл Гриффин. Я друг вашей матери.

Я подавила улыбку. Мама часто рассказывала мне о своих встречах с мистером Гриффином, описывая его «ненасытным», «неумолимым», говорила, что «он – машина, у него как будто пружина в тазу». Я всегда представляла его выдающимся мужчиной, вроде Шона О'Коннери. Но теперь передо мной стоял просто лысый старикашка.

– Приятно познакомиться, мистер Гриффин.

– Полицейские тут наделали дел. – Он указал на дверь. – Я чиню косяк.

– Разве тут больше никто не мог этим заняться?

Он пожал плечами:

– Могли бы. Но я хотел убедиться, что все будет сделано, как надо. О, простите, где же мои манеры? Позвольте, я вам помогу.

Мистер Гриффин потянулся к моей сумке. Я подумала было отказаться, боясь, что она может оказаться слишком тяжелой для него, но затем все же позволила ему побыть джентльменом. Он повел меня в квартиру, включая по пути свет.

Квартира была чистая, опрятная, содержалась в порядке. Я подавила желание тут же проверить холодильник и шкафы, чтобы убедиться, что мама нормально питается.

– Я недавно говорил с вашей матерью. Она сказала, что вы можете здесь появиться.

Он поставил сумку на стол.

– Давно это было? Я пыталась дозвониться до нее, но у нее на линии отвечали: «Больная просит не беспокоить».

– А, около пяти минут назад. Она сама мне позвонила. Я никогда не слышал ее такой расстроенной.

– Мы… немного поспорили.

Он нахмурился, кивнул:

– Ваша мать гордая женщина. Когда я с полицией вломился в квартиру, она велела мне выметаться к чертям из ее ванной, потому что не хотела, чтобы я видел ее в таком жалком состоянии.

Я хмыкнула. «Да, это очень на нее похоже».

– Жаль, что она пролежала в ванной так долго. Я только утром появился в городе. Если бы я подумал раньше…

– Спасибо, что помогли ей, мистер Гриффин. Это я виновата. Она ведь и до этого падала.

– Я знаю. Восемь или девять раз. Потом я сделал ей поручень в душе.

Я пыталась говорить спокойно:

– Восемь или девять? Она сказала, что четыре.

– Меня это не удивляет. Вам надо… – начал он и умолк.

Мы оба знали, что было недосказано. Если бы я знала, что она так часто падает, то давно забрала бы ее к себе.

– Я ценю, что вы ей так помогаете. Спасибо.

Мистер Гриффин пожал плечами:

– Ваша мать – прекрасная женщина. Приятно наконец с вами познакомиться. Она постоянно о вас говорит.

– Должно быть, это раздражает.

– Ничуть. Я с удовольствием послушал бы ваш рассказ о том парне, что убил всех тех женщин, об Имбирном Человечке. По словам вашей матери, тот частный детектив – ну, которого сделали героем в фильме, – он же на самом деле ни черта не сделал.

– Это так.

– А вы гораздо симпатичнее той толстой актрисы, которую взяли на вашу роль.

– Еще раз спасибо.

– Хотя надо сказать, что та сцена в канализации, где вы хватаете того детектива за ногу и умоляете его спасти вас… – Мистер Гриффин хихикнул. – Это было довольно забавно.

Я нахмурилась. На самом деле все было совсем по-другому, но я-то знала, что еще легко отделалась. По первой версии сценария, в той сцене я должна была еще и описаться. Я пригрозила судом и настояла, чтобы это убрали.

– Извините, я не хотел вас обидеть.

– Да нет, ничего страшного.

Мистер Гриффин усмехнулся.

– Тяжело, когда на твою гордость наступают.

Потом он подмигнул мне. Хитрый старикан. Я собиралась объяснить ему разницу между задетым самолюбием и сломанным ребром, как вдруг раздалось пиликанье.

– Это мой телефон. Извините.

Он достал телефон из кармана своих мешковатых шортов.

– Алло!.. Привет, как дела, Мэри?.. Да, она сейчас… М-м-м. Понятно. Хочешь поговорить с ней? Наверное, тебе лучше сказать это самой. Мне будет неудобно… Да. Хорошо. Я понимаю. Завтра поговорим.

Он с недовольным видом закрыл крышку мобильного телефона и убрал его.

– Лучше скажите мне прямо.

– Ваша мама не хочет, чтобы вы оставались в ее квартире.

Кажется, я вздрогнула.

– Она сейчас сердится, Жаклин. Ей тяжело. Я поговорю с ней.

– Она же четыре дня лежала на полу ванной, ей было очень больно…

– Знаю.

– Лежала в собственных испражнениях…

– Я знаю.

– Она могла умереть, мистер Гриффин. Я не могу позволить, чтобы такое случилось еще раз.

Мистер Гриффин похлопал меня по плечу:

– Вы должны кое-что понять, Жаклин. Когда стареешь, уже трудно сохранить здоровье. Но мы как безумные пытаемся сохранить достоинство.

На глаза навернулись слезы, но я постаралась не заплакать.

– Я хочу, чтобы моя мама была в безопасности. Достоинство здесь ни при чем.

– Как раз при чем, Жаклин, – возразил Гриффин. – Когда оно пропадает, вслед за ним исчезает и тяга к жизни.

Я взяла свою сумку и хотела идти к дверям.

– О'кей, я переночую в отеле.

– Можете, конечно. Но ваша мать выразилась довольно ясно. Она не станет говорить с вами до тех пор, пока вы не перестанете ее запугивать. Мне жаль.

Я сжала зубы и кулаки, мне хотелось кричать. Я отшвырнула сумку, прошла мимо него и направилась в ванную. Мне хотелось посмотреть, в каких условиях живет моя мать, и это помогло бы мне укрепить решимость.